Дурная кровь - Гэлбрейт Роберт - Страница 9

Страйк не хотел заглатывать наживку, однако не удержался и сказал:

– То есть помимо нашей родной матери.

– Леда не была мне матерью, – холодно возразила Люси; Страйк никогда не слышал от нее столь резких суждений, хотя в разговорах нередко подразумевалось именно это. – Я перестала считать ее мамой в четырнадцать лет. Если не раньше. Моя мама – Джоан!

И, не дождавшись ответа от Страйка, добавила:

– Ты выбрал Леду. Я знаю, ты любишь Джоан, но у тебя и у меня сложились с ней совершенно разные отношения.

– Ни за что бы не подумал, что здесь имеет место конкуренция, – сказал Страйк, закуривая следующую сигарету.

– Я просто объясняю тебе свои ощущения.

«А заодно и мои».

За неделю вынужденного соседства она не раз отпускала ядовитые комментарии в адрес Страйка, который слишком редко навещал родню. Он придерживал язык, чтобы не обострять ситуацию. Страйк поставил перед собой цель: уехать из этого дома, ни с кем не разругавшись.

– Мне были ненавистны те дни, когда Леда приезжала нас забирать, – не унималась Люси, – а ты всегда был готов сорваться с места.

В этом заявлении он расслышал голую констатацию факта при полном отсутствии вопросительного знака, совсем как у Джоан.

– Далеко не всегда, – возразил Страйк, вспоминая паром, Дейва Полворта и пещеры контрабандистов, но сестре, похоже, втемяшилось, что ее хотят чего-то лишить.

– Я просто хочу сказать, что ты потерял свою мать давным-давно. А нынче я… все к тому идет… теряю мою.

Она вновь утерла глаза отсыревшей туалетной бумагой.

Страйк молча стоял и курил; у него ломило поясницу, глаза щипало от недосыпа. Он догадывался, что Люси была бы рада навсегда вычеркнуть Леду из памяти, а припоминая, на что порой обрекала их Леда, не мог не посочувствовать сестре. Но сегодня утром вокруг него на облачке сигаретного дыма витал призрак Леды. Ему слышался ее голос: «Не сдерживайся, поплачь как следует, доченька, – сразу легче станет» и «Подай-ка старушке-матери сигаретку, Корми». У него в сердце не находилось места для ненависти.

– Это в голове не укладывается: ты вчера вечером отправился выпивать с Дейвом Полвортом. Накануне отъезда!

– Джоан буквально вытолкала меня из дому. – Страйка задел этот упрек. – Она в Дейве души не чает. И потом, я через пару недель опять приеду.

– Неужели? – Сестра захлопала мокрыми ресницами. – А вдруг погрязнешь в делах и попросту забудешь?

Страйк выпустил дым в светлеющий голубоватый предрассветный воздух. В правой стороне, над крышами примостившихся на склоне домов, намечалась граница между небом и водой.

– Нет, – сказал он. – Не забуду.

– Я не спорю, в кризисной ситуации на тебя можно положиться, но там, где речь идет о постоянных обязательствах, у тебя, мне кажется, большие проблемы. Джоан нуждается в поддержке из месяца в месяц, а не только в тех случаях, когда…

– Это понятно, Люс. – Страйк все же начал закипать. – Ты, вероятно, не поверишь, но я знаю, что такое недуг и восстанов…

– Вот я и говорю: когда Джек попал в больницу, ты был на высоте, но когда все идет своим чередом, тебе до близких дела нет.

– О чем ты говоришь: я только в прошлом месяце возил Джека в…

– Но даже не потрудился приехать на день рождения Люка! Он всем приятелям рассказал, что ты собираешься…

– Зачем болтать лишнее? По телефону я тебе открытым текстом сказал, что…

– Ты сказал, что постараешься…

– Нет, это ты сказала, что я постараюсь, – не сдержавшись, заспорил Страйк. – Это ты сказала: «Хорошо, если сможешь, приедешь». Но я не смог. И предупредил заранее, а уж как ты это преподнесла Люку, меня не касается.

– Я ценю, что ты изредка вывозишь куда-нибудь Джека, – перехватила инициативу Люси, – но неужели тебе не приходит в голову взять с собой и двоих других? Адам весь вечер плакал, когда Джек вернулся из «Военных комнат» Черчилля! А теперь ты приехал сюда, – Люси, похоже, решила воспользоваться случаем, чтобы выплеснуть все, что накипело, – с подарком для одного Джека. А как же Люк и Адам?

– Тед позвонил насчет диагноза Джоан, и я тут же примчался. Значки для Джека у меня были куплены давно, вот я их и привез.

– И как, по-твоему, должны себя чувствовать Люк и Адам? Естественно, они начинают думать, что ты любишь их не так, как Джека!

– Конечно не так, – сказал Страйк, исчерпав запас терпения. – Адам – змееныш и слюнтяй, а Люк – полный засранец.

Он смял сигарету о стену, зашвырнул окурок в кусты и вернулся в дом, оставив Люси, как выброшенную на берег рыбу, ловить ртом воздух.

В неосвещенной гостиной он тут же наткнулся на выводок столиков: ваза с сухим букетом тяжело рухнула на узорчатый ковер, а Страйк, сам не зная, как это получилось, наступил протезом на хрупкие стебли и пергаментные венчики, которые рассыпались в пыль. Когда он с трудом собирал с пола сухой мусор, через гостиную молча прошагала Люси, оскорбленная в лучших материнских чувствах. Страйк водрузил пустую вазу на столик, выждал, когда Люси захлопнет за собой дверь в спальню, и в раздражении поднялся по ступеням в ванную с туалетом.

Включать душ он не стал, чтобы не разбудить Теда и Джоан, а потому только облегчился и слил за собой воду, совершенно забыв, как грохочет допотопная канализация. Осторожно умываясь под едва теплой водой, раз уж все равно сливной бачок наполнялся с диким ревом, Страйк подумал, что не проснуться от этой какофонии может только покойник.

Разумеется, открыв дверь, он нос к носу столкнулся с Джоан. Теткина макушка едва доставала до его груди. В глаза ему бросились редеющие седые волосы и прежде синие, как незабудки, глаза, нынче выбеленные старостью. Подбитый ватой стеганый халат выглядел на ней как торжественное кимоно актера театра кабуки.

– Утро доброе. – Страйк попытался придать своему голосу жизнерадостность, но лишь скатился до фальшивого панибратства. – Я тебя разбудил, да?

– Нет, что ты, я давно не сплю. Как с Дейвом посидели? – спросила она.

– Отлично! – с жаром ответил Страйк. – У него новая работа, он в позитиве.

– А как там Пенни, как дочурки?

– Они просто счастливы, что вернулись в Корнуолл.

– Вот и славно, – сказала Джоан. – Матушка Дейва всегда считала, что Пенни, скорее всего, не захочет уезжать из Бристоля.

– Все вышло как нельзя лучше.

За спиной у Джоан распахнулась дверь спальни. На пороге в пижаме стоял Люк, демонстративно потирая глаза.

– Вы мне спать не даете, – заявил он Страйку и Джоан.

– Ох, прости, голубчик, – сказала Джоан.

– А можно мне «коко-попс»?

– Конечно можно, – любовно проворковала Джоан.

Люк помчался вниз, стараясь наделать как можно больше шума, но тут же прибежал обратно. Его веснушчатая физиономия лучилась злорадством.

– Бабуля, дядя Корморан все твои цветочки переломал.

«Вот говнюк мелкий».

– Да, извини, – обратился Страйк к Джоан. – Сухой букет. Сбил нечаянно. Ваза цела…

– Ой, это мелочи, – ответила Джоан, уже двигаясь к лестнице. – Сейчас пылесосом пройдусь.

– Не надо, – поспешил остановить ее Страйк. – Я там уже…

– Весь ковер в мусоре, – сообщил Люк. – У меня что-то под ногами хрустнуло.

«Ну погоди, ты сам у меня сейчас под ногами хрустнешь, засранец».

Страйк и Люк спустились вслед за Джоан в гостиную, где Страйк силой отобрал у тетки пылесос, допотопный, хлипкий, купленный еще в семидесятые годы. Пока он орудовал этим неповоротливым устройством, Люк, с ухмылкой стоя на пороге кухни, набивал рот шоколадными шариками. Когда Страйк закончил чистку ковра и предъявил работу Джоан, к утреннему сбору присоединились Джек и Адам, а за ними и полностью одетая Люси с каменным лицом.

– Мам, сегодня на пляж пойдем?

– Нам поплавать охота.

– Можно мы с дядей Тедом поедем на лодке кататься?

– Присядь, – обратился Страйк к Джоан. – Я тебе чаю заварю.

Но его опередила Люси. Она протянула Джоан кружку, испепелила Страйка взглядом и устремилась в кухню, на ходу давая ответы сыновьям.