Легенда о Монтрозе - Скотт Вальтер - Страница 14

— Понимаю, — отвечал Монтроз, — человек этот находится не в ладах с кем-нибудь из наших. Пусть он идет в караульню. Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

Дольгетти отвел Ренольда и вернулся в палатку Монтроза. Несмотря на болтливость майора, граф с полным вниманием слушал его рассказы, не делая никаких возражений. Секретные бумаги, захваченные майором, оказались очень важными. При свете фонаря граф быстро просмотрел их все, и вероятно нашел что-нибудь для себя обидное, потому что запальчиво вскрикнул:

— Ну, если он не боится меня, так я ему дам себя знать! Он собирается сжечь мой замок! Но Инверрара раньше узнает, что такое дым. Лишь бы найти нам проводника через Стритт-Фильн!

— Если вашему сиятельству угодно сделать нападение на графство Аржайль, — сказал майор, — то этот самый Ренольд, что пришел со мной, и его соплеменники отлично знают все щели в этой стране и проведут к замку маркиза.

— Неужели? — вскричал Монтроз. — Почем же вы знаете, что им известны все щели?

— Потому что, когда я лежал у них больной, — отвечал майор — мы беспрестанно должны были переходить с одного места на другое, так как Аржайль непременно хотел завладеть уполномоченным вашего сиятельства, и я не мог надивиться топографическим познаниям этих горцев. Наконец, когда я в состоянии был отправиться, чтобы снова встать под знамена вашего сиятельства, ведь он же провел меня сюда вместе с моим конем, с моим Густавом. Идя сюда, я несколько раз думал, каким хорошим дорогоуказателем мог бы он быть в здешних горах!

— А можно ли поручиться за его верность? — спросил Монтроз. — Какое у него ремесло?

— Ремесло его — разбой, грабеж, — отвечал майор, — а фамилия его Мак-Иг, он Ренольд, сын тумана.

— Я что-то припоминаю это имя, — проговорил Монтроз. — Не было-ли когда-нибудь у детей тумана распрей с Мак-Олеями?

Майор намекнул ему на смерть лесничего, и Монтроз все вспомнил.

— Как жаль, — сказал он, — что заклятый враг Мак-Олеев как раз нужен нам, а в тоже время нужен и Аллан Мак-Олей. Обида, нанесенная ему, может иметь важные последствия, а между тем такие проводники нам нужны, в особенности если можно положиться на них.

— Что касается до их верности, — горячо отозвался майор, — то я готов поручиться не только всем своим жалованьем, но и головой.

— Почему вы так уверены в них?

— Они не только не соблазнились крупной наградой, которую Аржайль предлагал им за выдачу меня, но и пальцем, не дотронулись до денег, находившихся при мне, что наверное ввело бы в искушение любого солдата регулярных войск. Точно также и от платы за уход свой они отказались. А такое бескорыстие большая редкость, граф, в наше время.

— Не знаю, как бы помочь горю, — продолжал Монтроз. — Конечно присутствие этого человека у нас в лагере должно остаться тайною между нами двоими. А как велика шайка у Ренольда?

— Десятков восемь или десять, — отвечал Дольгетти, — да столько же женщин и детей. Они остались в ожидании приказаний вашего сиятельства мили за три отсюда. Я не счел возможным без спроса привести их сюда.

— Вы поступили прекрасно, — сказал Монтроз. — Для них будет гораздо лучше, если они останутся там. Я послал бы им денег, но теперь у меня их нет.

— Ничего этого не надо. Вашему сиятельству стоит только послать им сказать, что здесь Мак-Олей, и они тотчас же ретируются.

— Это будет невежливо, а мы пошлем лучше им немного денег, — продолжал Монтроз, — на покупку стад, вы же прикажите Ренольду выбрать человек двух из своих соотечественников, на которых бы можно было положиться и которые сумели бы держать в тайне свои имена и звание. Они будут служить нам проводниками; распорядитесь также, что бы они завтра же утром были здесь у моей палатки. Нет ли детей у этого старика?

— Детей нет, а есть внук, на которого он возлагает большие надежды. Очень бойкий малый.

— Мальчик этот будет при мне. Но станет ли у него ума на то, чтобы хранить в тайне свое имя?

— На этот счет не беспокойтесь. Эти…

— Хорошо, хорошо. Мальчик будет служить заложником верности дела. Спокойной ночи, майор! Камердинер мой переоденет этого Мак-Ига.

На рассвете Монтроз принял у себя в палатке Мак-Ига и долго расспрашивал его о средствах проникнуть в Аржайльское графство. Граф записал все это, и показания старика сравнил с показаниями двух его соплеменников и начальников других кланов, смежных с владениями Аржайля. Граф следовал во всем планам, заранее им принятым, кроме одного. Внука Мак-Ига, Кеннета, он взял не к себе, а к майору, которого упросил принять его в камердинеры. Граф обещался одевать мальчика, и потому майор охотно исполнил его просьбу.

После завтрака Дольгетти отправился отыскивать своих старых знакомых, графа Ментейта и Мак-Олеев, которым непременно хотел рассказать свои похождения. Майор был принят всеми очень радушно; один только Аллан смотрел на него сумрачно, хотя не мог объяснить брату — почему? Майор сначала было встревожился от намеков Аллана на то общество, в котором он находился последнее время, но потом, убедившись, что ясновидение Аллана простиралось не очень далеко, он успокоился. Так как Ренольд был отдан под покровительство майора, то ему пришлось представлять его старым знакомым. Мак-Иг был одет, как житель одного из отдаленных островов, и майор, назвав его Джиллигорном, представил горца, как человека бежавшего вместе с ним из плена Аржайля. Представляя его Аллану, он прибавил, что особенно рекомендует его, как замечательного ясновидца. Аллан долго пытливо смотрел на Мак-Ига, так что сын тумана не отнимал руки от кинжала, чтобы быть готовому к внезапному нападению, но Аллан быстрыми шагами подошел к ясновидцу и сел подле него, чтобы поговорить. Это нисколько не удивило ни Ментейта, ни Ангуса, потому что у горцев между ясновидцами существовала симпатия.

— Ум ваш омрачен видениями? — обратился Аллан к своему новому знакомому.

— Да, омрачается и к добру, и не к добру, — отвечал Мак-Иг.

— Говорят, что у вас на отдаленных островах видения сильнее, чем у нас здесь? — продолжал Аллан.

Ясновидцы углубились в разговор, во время которого в палатку вошли двое английских джентльменов, старых знакомых Дольгетти, и сообщили, что главнокомандующим отдан приказ немедленно выступать в поход на восток.

— В таком случае, — заметил Ангус Мак-Олей, — мне надо приказать приготовить конвой для безопасного проезда Анноты Ляйль. Что же касается похода, то пройти на восток к Аржайлю нелегко.

С этими словами он вышел.

— Аннота Ляйль? Да неужели она здесь в лагере? — с удивлением спросил Дольгетти.

— Конечно, — отвечал сэр Мусграф, взглянув на графа Ментейта и затем на Алдана. — Разве мы можем тронуться с места без царицы арфы?

— А вы, что сделали бы на нашем месте? — вдруг вскрикнул Аллан, — неужели вы решились бы оставить подругу своего детства на жертву неприятельским мечам или голода? Разве в жилище наших отцов не все разорено? Разве наши нивы не потоптаны и стада не угнаны?

Англичане тотчас же согласились с мнением Аллана, и тот продолжал прерванный разговор с Ренольдом.

— Повторяю, — говорил Аллан, — что мне постоянно представляется какой-то горец, вонзающий кинжал в грудь графа Ментейта, вон того молодого человека в пунцовом платье с золотым шитьем. Но несмотря на все старания, я никак не могу рассмотреть лица этого горца.

— Обертывали ли вы свой Плед? спросил Ренольд.

— Ну конечно, отвечал Аллан.

— И в каком же виде представлялось вам тогда это видение? — продолжал спрашивать Ренольд.

— Тоже завернутым в плед.

— Если так, то будьте уверены, что графа поразит ваша собственная рука.

— Я уже много раз со страхом думал об этом! — вскричал Аллан. — Но разве это может быть! Сколько раз мы дрались рядом с ним, и сабли наши обагрялись кровью одних и тех же врагов!.. Можно ли мне дотронуться до него хотя пальцем?

— Это бывает, и непременно будет.

— Нет, нет, это невозможно! — вскричал Аллан и выбежал из палатки.