Ребенок под елку (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 3

И вновь нас встряхивает. Всхлипываю и поворачиваюсь к сыну, придерживая его в кресле.

— Так, я пойду выясню, какого черта происходит, — подрывается с места Макс, муж Карины.

Игнорируя слабые протесты жены, направляется к кабине пилота, покачиваясь на ходу от непрекращающихся встрясок. Возвращается Макс буквально через пару минут, явно взволнованный. Натянуто улыбается и нарочито ровным тоном произносит:

— Ничего страшного. Непогода разыгралась. Пилот принял решение совершить экстренную посадку.

В салоне мгновенно поднимается гул, в основном из женских голосов, который Максимилиан прекращает одним поднятием ладони и коротким: «без паники!». Поспешно занимает свое место, а заодно проверяет ремни безопасности на детях.

— Макс, что случилось? — взволнованно переспрашивает Карина.

— Я все сказал, дьяволенок, — отмахивается небрежно, чтобы скрыть собственное беспокойство.

— Я же вижу! — шепчет, но достаточно громко, поэтому я все слышу.

Макс вместо ответа целует жену в висок, а сам как бы между прочим дергает за ее ремни, проверяя, хорошо ли держат. Убедившись в безопасности близких, мельком обводит взглядом остальных.

— Все пристегнуты? — рявкает грубо, явно сорвавшись. — Судя по всему, нас еще помотает…

Стоит ему произнести последнюю фразу, как авиалайнер встряхивает не на шутку. А дальше — холодящее кровь ощущение свободного падения.

Дыхание перехватывает, легкие сжимают цепкие лапы ужаса, а я сама даже закричать не в состоянии. Не знаю, сколько длится наш полет в ад, но прекращается все резко и грубо.

Очередная встряска пытается выбить меня из кресла, но ремни плотно держат мое тело, врезаясь сквозь одежду в кожу. Постоянно поглядываю на Колю, который сейчас орет, не прекращая, в унисон с другими детьми. Оборачиваюсь на плачущую Машу, и сердце разрывается.

Что с нами будет?

Мысленно молюсь о спасении. Чтобы все обошлось. Плевать на Таиланд. На Новый год.

Лишь бы выбраться из этого «путешествия» живыми!

Авиалайнер покачивается, но уже не так жутко. А в какой-то момент с грохотом соприкасается с землей.

Всматриваюсь в иллюминатор, но за стеклом темно и кружит снег. Нас все еще подбрасывает, однако уже легче и не так страшно.

Да и тот факт, что мы больше не в воздухе, дает надежду. Я теряю счет времени, парализованная шоком. Прихожу в себя, когда слышу мерзкий скрежет по металлическому корпусу снаружи. Авиалайнер дергается в последний раз и, наконец, замирает.

Через минуту из кабины выходит пилот. Взволнованный, с бисеринками пота на лбу, волосы взъерошены. По его виду становится ясно, что все пошло не по плану.

— Уважаемые пассажиры, авиалайнер был вынужден совершить экстренную посадку, — бойко сообщает он, чтобы не вносить смуту. — Нам придется переждать непогоду. Условия нелетные…

— Что? — первым подает голос Дима, и это неудивительно. — Где мы сейчас?

— В тайге, — неуверенно пожимает плечами пилот, что настораживает. — Повезло, что я нашел координаты заброшенного аэродрома, на котором мы сейчас находимся. В десяти-пятнадцати минутах отсюда, на север — небольшое поселение. Возможно, мы найдем, где переждать ночь.

— Ночь? У нас дети! Вы предлагаете бродить по морозу? — присоединяется Максимилиан.

— Иного выхода я не вижу, — серьезно отвечает мужчина, а я обращаю внимание на его бейдж: Игорь Алексеев. — Самолет в такую метель я уже не подниму. Верная смерть. Найдем ночлег, позвоню начальству. Но в любом случае, придется переждать непогоду.

— Меньше слов — больше дела, — доносится из глубины салона голос Вилена, который явно хочет немного всех приободрить. — Давайте собираться. И в путь!

Удивительно, но своей ненавязчивой «речью» он умудряется остудить толпу. Мужчины принимаются за дело, нагружая себя сумками. Ну а мы, слабый пол, берем на себя самое ценное — наших детей.

Стоит нам покинуть авиалайнер, как в лица ударяют вихри снега. Метель и вправду разыгралась не на шутку, ветер лупит со всей силы. Укутываю детей шарфами, прикрывая им носы и рты, переглядываюсь с напряженным Димой и ободряюще ему улыбаюсь.

После всего, что мы пережили с ним, мы и с этим справимся.

Сквозь снежную пелену пытаюсь рассмотреть местность. Вокруг бетонная площадка, правда, очень старая. В некоторых местах сквозь трещины пробились тонкие деревца, которые сейчас голыми корягами стоят на морозе, пугая своим видом. И, наверно, это их ветви скрежетали о металл самолета, издавая жуткие звуки при посадке.

Заброшенный аэродром, как его назвал пилот, оказался достаточно большим. Нам удалось преодолеть его спустя минут десять, да и то быстрым шагом. Прошли через бывший пункт пропуска — и очутились среди деревьев.

В другой ситуации меня бы порадовала близость с природой, но только не сейчас.

Крепче сжимаю ладонь Маши, чмокаю Колю на моих руках — и ускоряю шаг, стараясь не отставать от постоянно оглядывающегося Димы.

Мы все следуем за пилотом, который единственный знает нужное направление. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

— Долго еще? — капризно тянет Марина, обращаясь ко всем сразу.

— Потерпи, родная, — отзывается Влад незамедлительно.

А затем раздается голос нашего «Сусанина»:

— Населенный пункт должен быть уже здесь. Мы почти на месте, — фраза звучит неуверенно.

Чувствую, что Дима собирается взорваться. Готовлюсь к неизбежному, как вдруг…

— Смотрите, там свет вдали! — вскрикивает Карина. — Похоже, чей-то дом!

Долго вглядываюсь в сумрак. Но лишь приблизившись, замечаю очертания двухэтажного особняка. В одном из окон действительно горит свет.

Наше спасение. Свет в конце тоннеля.

Не сговариваясь, увеличиваем темп. Буквально несколько минут — и мы уже стоим на запорошенном снегом крыльце.

Стучим сначала неуверенно. Но нам не открывают. Потом громче и смелее…

И в конечном итоге начинаем барабанить в дверь, которая от наших буйных манипуляций неожиданно… открывается сама.

Замираем на пороге, но манящее тепло заставляет нас забыть о правилах приличия — и буквально ввалиться в просторную гостиную.

Мебель здесь почему-то накрыта чехлами, зато в камине гостеприимно играет оранжевыми языками пламя.

От сквозняка дверь позади нас захлопывается с грохотом. А мы, как по команде, вздрагиваем. Я даже вскрикиваю от страха.

Нужно срочно позвать хозяев дома. Представляю, как они отреагируют на такой «цыганский табор» в их тихом, уютном доме.

Кто-то находит включатель, озаряя помещение желтоватым светом. Мужчины бросают сумки прямо на пол, устав от их тяжести.

— Есть здесь кто живой? — первым подает голос Вилен. — Впрочем, призраки тоже подойдут, лишь бы не очень агрессивные, — поворачивается к Ангелине и подмигивает ей, тут же получая толчок в бок.

Отвлекаюсь от этой милой семейной пары и гипнотизирую взглядом лестницу наверх, откуда доносится скрип деревянных половиц.

Сухой кашель, недовольное рычание, словно кто-то проклятие насылает или демона вызывает.

Шаги тяжелые, громкие.

Нервно сглатываю, замечая, что остальные тоже замирают на месте. И даже дети умолкают.

Дерево скрипит все сильнее и зловеще.

В потоке лунного света, падающего из окна, появляется темный силуэт. Огромный, как туша медведя, с битой в руке, он выглядит устрашающе. А утробный, хищный звук, который раздается через секунду, окончательно отключает мой разум и выпускает на волю эмоции.

Гостиная мгновенно заполняется истошными воплями. Нашими с девчонками воплями…

— Спокойно! Тише-тише, — пытаются угомонить нас мужья.

Но тщетно. Вслед за нашими криками раздается детский плач. Малыши подвывают, перебивая друг друга, будто поют а капелла, но получается неважно. Звуки эхом разносятся по просторному помещению, отражаются от стен и взлетают вверх, кружась над нашими головами и забираясь в мозг.