Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга - Страница 26

— Проснулась?

Я пропустила ее вопрос мимо ушей, вскочила, накидывая халат. Мне надо бежать. В сарае лежит мой раненый, он один там, и я даже не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как видела его последний раз.

— Стой! — Я вздрогнула. Голос бабы Шуры был строгий. Она встала и, подойдя ко мне, взяла меня за плечи. — Ульяна, что ты делаешь?

Боже мой, неужели она все поняла?

— Почему ты не сказала этой женщине, где ее сын. Ему нужно домой.

— Какой женщине? — Я начала вспоминать, что в доме кто-кто был, когда я вошла с улицы. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, ба.

 Бабушка испытующе посмотрела мне в лицо.

— Ты что, ничего не помнишь?

Я помотала головой. Баба Шура вздохнула. Почему-то ее глаза были грустными.

— Его зовут Максим. Это ты хоть знаешь?

 Слегка выпятив нижнюю губу, я вновь отрицательно покачала головой.

— Ба, он молчит.

— Зачем ты его держишь, Ульяна?

— Ба...

— Ульяна, не глупи. Ему нужна помощь. Дух сказал, что он ранен.

— Я вытащила пули.

Она с изумлением посмотрела на меня — не ожидала. Но я совершенно не чувствовала себя какой-то героиней, нет, скорее, маленькой побитой собачонкой. Мне было стыдно. Ну кто я такая, чтобы решать за этого мужчину? Конечно, ему бы было намного лучше в больнице.

От мыслей, что почти неделю я поила его лечебными настойками и делала самодельные перевязки, мои щёки вспыхнули. А все потому, что захотела попрактиковаться на нем в использовании своей Силы.

— Наверное, надо поехать в соседнее село и рассказать это матери этого мужика... — пробормотала я, отводя глаза в сторону.

— Поздно, внучка, они уехали. Уже двое суток прошло.

— Как? — кровь отлила от моего лица. — Он... он там один.

Бабушка хмыкнула, жестом останавливая меня, готовую бежать.

— Весна пришла и отвела меня к нему. Я присмотрела за твоим Максимом.

«Моим». Ох, от этих слов в груди у меня разлилась тёплая нега. О чем я? Раненый, беспомощный, неизвестно кто, да и вообще не в моем вкусе.

— Вот что, Ульяна. Перенесём его в дом. Нечего парню там лежать как беспризорнику. А потом... потом надо сообщить его родным.

Опустив голову, я кивнула.

Максу опять снился сон с этой девушкой, только теперь он стоял напротив неё так близко, что кончики ее грудей касались его тела, и от этого у него бегали по всему телу мурашки, а внутри замирало все, как в детстве, когда он качался на качелях.

Ладони на ее плечах — слегка шершавые и огрубевшие на шелковистой коже. Ему хотелось гладить ее руки, спину, провести пальцами по ямочке позади шеи, зарыться лицом в блестящие волосы, которые в лучах солнца имели мягкий карамельный оттенок. Или нет, цвет мёда из гречихи. Мама всегда брала такой на рынке. Интересно, ее губы тоже имеют вкус мёда?

Странно, он никогда не чувствовал таких странных чувств ни с одной из девушек. Вот ее губы касаются его. Макс не выдержал этой пытки — простонал и открыл глаза.

В слабом свете ночника он увидел испещрённое морщинами лицо старухи. В ужасе зажмурился. Нет, он хочет вернуться в свой прекрасный сон. Почувствовал на лице прохладное прикосновение. Чья-то костистая рука. Господи, что за кошмар? Кто эта ведьма?

Сбоку раздался лёгкий каркающий смех.

— Ты угадал, внучек.

Максим вновь открыл глаза. Нет, это все взаправду. Одними губами прошевелил:

— Кто вы?

— Старая ведьма. Правда-правда. Но не бойся, ничего тебе плохого не сделаю. Ульяна сегодня прийти не сможет, ну это и хорошо...

«Ульяна? — эхом отдалось в голове молодого человека. — Как она могла увидеть мой сон?»

— Внучка моя, Уленька. Приболела чуток. 

 Бабка терять времени не стала, указала рукой на большой медный таз.

— Мыть я тебя сейчас буду. Вставай!

Макс поежился. Это что, он должен голым стоять в тазу, а она, эта старушенция, будет его мочалкой натирать?

— Не боись, что я, мужских причиндалов за свой век не видала? А ну марш!

Максим вытаращился на неё. Как это он поднимется, когда у него сил нет, даже чтобы вымолвить слово? Бабка уставилась на него своими глазами-угольками, и парень вдруг почувствовал прилив сил. Он попытался сесть — и у него это получилось.

— Портки снимай.

Он уже понял, что спорить бесполезно и лучше слушаться приказов — не дай бог ещё заколдует его. Макс послушно, хотя и с трудом — руки не слушались — стянул с себя спортивные штаны. Старуха взяла их, недовольно что-то бормоча. Максим прислушался. Что-то опять про эту самую Ульяну, вроде возмущалась, что у него грязная одежда. Молодой человек хмыкнул.

— И трусы снимай свои. Давай-давай!

Макс оставшись голышом, стыдливо прикрыл причинное место. Ступил в таз с приятной тёплой водой. А, к черту, хочет мыть его — пусть моет. Он постарается получить из этой процедуры удовольствие. Конечно, было бы лучше, если бы ее внучка мыла его...

— Ты Ульяну не обижай, — строго сказала бабка, натирая его мягкой вспененной мочалкой.

Неужели она читает мысли? Похоже, он попал либо в настоящее логово ведьм, либо же в пристанище сумасшедших.

Игорь напрасно стоял у двери Марины, глубоко впечатывая в стену кнопку звонка. Ему казалось, что она была дома, но по какой-то причине не хотела открывать ему. Он объехал все цветочные магазины, чтобы специально купить для неё белоснежные розы. Что если она вернулась к своему бывшему парню или он сделал с ней что-то? Надо бы попросить охрану разузнать про этого типа поподробнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Игорь провёл ладонью по лицу, поморщился от боли. Его скула невыносимо болела. Ещё вчера по приезду из этого дикого края съездил в частную клинику, сделал рентген. Результат огорчил его: сломанный нос, трещина в челюсти и скуле — это не считая фиолетовых кругов вокруг глаз, которые он хоть как-то мог прикрыть большими чёрными очками.

А вдруг Марина видела его входящим в подъезд и испугалась? Игорь выругался и смачно сплюнул на соседский коврик. С раздражением оглядел букет и, спустившись по лестнице, сунул его в мусоропровод.

Водитель послушно ждал его у подъезда.

— Домой, — плюхаясь на мягкое сиденье, устало сказал Игорь.

Водитель не двинулся с места. Молодой человек стукнул кулаком по обшивке автомобиля, зло прошипел.

— Что стоим? Поехали.

— К вам или к Виктору Игнатьевичу?

— К отцу, — буркнул молодой человек.

Ему надо поговорить с ним. Игорь, конечно, натворил дел, и отец имел полное право быть недовольным им, но, в конце концов, они завязаны вместе в этом бизнесе, и Игорь его единственный сын. Пусть, черт побери, помогает!

Вчера он так и не дождался отца. Сидел у него в гостиной, курил его сигареты и пил дорогой виски. Хотел остаться на ночь — так неохота было подниматься с мягкого дивана, но дома спалось лучше.

Поднявшись на лифте в пентхаус, который Круглов-старший приобрёл, чтобы иметь все удобства для работы в столице, Игорь немного замялся. Посмотрелся в зеркало. Да, видок у него ещё тот. Удивительно, как его не остановили полицейские на вокзале.

Упругой походкой прошёлся по коридору в гостиную. Домработница, вытиравшая пыль, увидев его, улыбнулась.

— Игорь Викторович, доброе утро.

Тот в ответ что-то буркнул. Неизвестно ещё, какое оно будет у него.

— Доброе утро? — Игорь поднял голову на голос отца, показавшегося из дверей своего кабинета. — Сомневаюсь я что-то, — кивнул головой, приглашая войти.

Неприятно засосало под «ложечкой». Игорь молча прошёл внутрь небольшого помещения, обитого дорогой кожей и деревом. — Сними очки...

Игорь послушался.

— …Да уж... неплохо тебя отделали.

Игорь пожал плечами.

— Па, я замочил их... что делать?

— Ты меня спрашиваешь? — Виктор Игнатьевич расхохотался.