Люцифер. Путь Падшего (СИ) - Магазинников Иван Владимирович - Страница 31

Выглядело, должен признать, действительно жутковато. Растрепанный, бледный и болезненно тощий Юджин немного напоминал того парнишку из «Сумерек», перемазанного пудрой*. Интересно, а когда Война войдет в полную силу — кто из них кого уделает? Надо будет устроить тренировочный спарринг, заодно пусть привыкают к своим новым возможностям.

Пока я раздумывал над будущими тренировками, у Войны зазвонил мобильник, и мне пришлось спускаться вниз, чтобы расплатиться с таксистом.

Машину, на которой приехала Чума, давно было пора сдавать в музей. Причем не автомобилей, а ржавчины и птичьего помета — единственной причины, почему этот драндулет годов шестидесятых еще не развалился на части. Я даже не удивлюсь, если эта «броня» пулю остановит…

— Дам еще двадцатку, если подождешь десять минут, а потом отвезешь нас в «Четыре сезона» — «Beverly Wilshire» на Уилширском бульваре знаешь?

Таксист смерил меня изучающим взглядом и поинтересовался:

— Фанат Ричарда Гира?*

— А в глаз?

— Понял, играешь за команду натуралов значит. Чувак, ты мою тачку видел? Ее не то что в Беверли — ее даже в обычный пригород не пустят, придется рядом с каждым копом парковаться…

— Тогда свободен.

— Нет, чувак, погоди. Давай я у брата своего колеса возьму, а? У него тачка приличная, с ней проблем не будет.

— Тогда никакой двадцатки за ожидание.

— Без проблем. Через полчаса буду, чувак. Сам увидишь — довезу хоть к самому Дьяволу, красиво и с ветерком!

— Вот как раз в этом даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся я, — подавая вылезающей из машины девушке руку.

Та проигнорировала ее, судя по всему, даже не поняв смысла моего жеста. То ли ее и впрямь никто никогда за женщину не воспринимал, то ли папашей хранимая Америка вконец зафеминиздилась, со всеми вытекающими. Не хотелось бы…

Расплатившись и отпустив таксиста, мы поднялись в квартиру.

— Примешь душ и переоденешься, — бросил я Тамаре ворох найденной по шкафам содомитов женской одежды.

— Что это?

— Юбка, блузка, жакет… Да хрен его знает, сама разберешься!

— Но… оно же чье-то?

— Могу поклясться чем угодно, что ни одна девушка или женщина до тебя это не носила.

Доверия на лице Томми-Тамары после моих слов не прибавилось, но одежду она все же взяла.

— И давай побыстрее, там парни тебе немного на ужин оставили.

— Тогда уж, скорее, на завтрак, — улыбнулась она и скрылась в ванной.

Наконец, когда мы все собрались на тесной кухонке (Вот же пидоры, пожалели места! Зато почти всю огромную спальню у них занимала кровать в форме не то сердца, не то жопы!), я объявил:

— Значит так, Всадники. Сейчас мы с вами отправляемся в приличный отель, где остановимся на пару дней. Посмотрите хоть, как нормальные люди живут… Да, Томми?

Чума подняла руку, как в церковно-приходской школе, пытаясь обратить на себя внимание.

— А почему мы не можем остановиться здесь?

— Потому что я так сказал. И это должно быть для вас самой веской причин из всех существующих, потому что я теперь, ваш отец, мать и бог, властитель ваших душ, тел м мыслей! Понятно?!

И я сверкнул глазами, одновременно оттопыривая уши и заставляя их заостриться, вытянувшись почти в полтора раза.

Очень полезное умение.

— Еще вопросы?

Голод, который с момента своей трансформации, похоже, самостоятельно пришел к только что озвученному мною факту, довольно осклабился, привычно демонстрируя внушительные вампирские клыки Тамаре… которая этот фокус видела в исполнении друга детства впервые.

Девчушка с перепуганным воплем вскочила с места, роняя стул и бросаясь к выходу из комнаты.

— Замри! — рявкнул я, через существующую между нами связь на секунду парализуя истеричку.

Схватил ее руку и вернул на место.

— Сидеть!

Чума послушно опустилась на придвинутый Майком стул.

— Это — Юджин, он же Голод. Получил в дар от меня способность жрать все, что угодно. Включая чужие эмоции и жизненные силы. Благодаря этому он может быстро восстанавливаться, а также обзавелся клыками и когтями, кровожадный идиот.

— Хозяин! — возмутился тот.

— А тебе слова не давали! Был бы ты поумнее, то вел бы себя поспокойнее, а не распугивал людей и не заливал улицы кровью. Тоньше нужно действовать, аккуратнее — вы же давно не звери уже, в конце концов. Ты получил бесценный дар, а используешь его так, что даже заколачивание гвоздей микроскопами ни в какое сравнение не идет.

Майк загоготал, потешаясь над другом.

— А этот туповатый ржущий увалень, получил дар Всадника Войны. Он может взывать к человеческим страстям, манипулируя целыми толпами и разжигая пламя войны в библейских масштабах. Но так как боженька мозгами его обделил, то он сидит тут и в носу ковыряет, предпочитая жрать козявки вместо недурственной, между прочим, пасты. Ты что, дебила кусок — думал, что я ничего не вижу? Да вы все, все у меня — вот здесь!

Я вытянул вперед раскрытую ладонь, демонстрируя Всадникам. А потом резко сжал ее в кулак и приказал:

— Встать!

Все трое послушно поднялись, с грохотом отодвигая стулья.

— Сесть.

И они синхронно сели. Причем, Майк при этом грохнулся на пол, потому что свой стул он отодвинул слишком далеко, когда поднимался, а мой приказ требовал немедленного повиновения, не позволяя ему вернуть стул на место.

— Кукарекать.

И по кухне разнеслось тройное нестройное «Ку-ка-ре-ку!», вырвавшееся из трех молодых глоток скорее всего даже против воли их хозяев. Пусть даже моему сосуду эта демонстрация стоила двух-трех лет жизни, но ничего. Нужно было это сделать.

— Теперь вы все поняли?

Тишина.

— Я. Задал. Вопрос.

— Да, поняли… — отозвался за всех Юджин.

— Кто я?

— Наш хозяин.

— А еще я Люцифер и Владыка Ада, завладевший вашими душами. Пока что до вас, идиотов ограниченных, не доходит вся глубина и тяжесть последствий, но рано или поздно вы поймете…

Ладно, хватит запугивать несчастных детишек, а не то придется их опять переодевать — того и гляди, обосрутся от страха.

С улицы раздался гудок клаксона: похоже, вернулся наш водитель.

— Даю вам минуту, чтобы привести себя в порядок, и спускаемся вниз. Война!

— А?! — Майк уставился на меня.

— Лови…

С этими словами я метнул в него небольшой кухонный нож.

Боксер запоздало вскинул руки, но расстояние оказалось слишком небольшим, так что он физически не успел бы отразить удар.

Тупое лезвие с лязгом ударило в сегмент некроброни Всадника размером с ладонь, прикрывший тому область сердца, и упало на пол, заметно погнувшись.

— А это мой дар тебе, а то я смотрю, ты прямо глаз не сводишь с клыков Юджина.

Война согнулся, подобрал нож и недоуменно покрутил его в руках:

— И что мне с ним делать? — наконец, спросил он.

Я зарычал. Окажись тут Страж Врат, именуемый одревневшими греками Керберусом*, он бы наверняка обзавидовался выданному мною тембру.

— Да не нож, тупой ты потомок обезьяны! Броня!

— А-а-а… Майк почесал то место, куда только что ударил нож, и неуверенно добавил, — Спасибо?

— Все! Вниз!

Внизу нас уже ждала машина, и это был…

— Кем, говоришь, твой брат работает?

— В похоронке. Да ты не бзди, кореш, тачку каждый день обрабатывают. Зато выглядит солидно, на ней можно гнать хоть во Фриско, хоть в Беверли*.

— Катафалк?! — удивилась Чума.

— Садитесь. Дареному коню в зубы не смотрят.

— Серьезно? А вот я бы номера этого гроба на колесах по полицейской базе пробил бы…

Никаких вопросов и сомнений не возникло только у Голода, но это было и ожидаемо. Остальные же робко толпились у катафалка, не решаясь в него забраться.

— Эй, чувак, так мы едем или нет?

— Так, засранцы мелкие, кто хочет посмотреть место, где снималась «Красотка»?

Три пары недоумевающих глаз.

— Вы про Меган Фокс? — неуверенно предположил Майк.

Ясно. Каждый дрочит, на то, что хочет. Впрочем, слишком они молоды, чтобы восхищаться подобной классикой. Или ужасаться — это уже кому какое дерьмо по вкусу.