Сага о Хродвальде (СИ) - Добрый Владислав - Страница 16

Заявление бывшего раба было неожиданным. Хродвальд почувствовал всплеск злости, и попытался выхватить нож и ударить Айвена в лицо. Не убить, а так, поучить. Но тело слушалось очень плохо. От резкого движения он повалился вперёд, и ему потребовались обе руки, чтобы не упасть.

Резкая боль в ноге и спине прогнала злость, оставив лишь слабость.

Хродвальд посмотрел на немного испуганное лицо Айвена, когда он подбежал чтобы помочь своему ярлу сесть поудобнее. Ещё одно оскорбление, кстати. Нарви например, даже не дернулся. Только кубок от ярла отставил, чтобы тот вино не разлил. Айвен нашёл какую-то шкуру, свернул её. Потом привалил Хродвальда к борту галеры так, чтобы он мог двигать правой рукой, но при этом удобно полулежать. И придвинул еду поближе.

— Опять тебе повезло — сказал Хродвальд глядя на Айвена, и прежде чем тот успел ответить, продолжил — и вино выпьешь, и про отца из первых рук узнаешь. Так и быть расскажу.

Хродвальд глотнул вина, немного помолчал, и начал:

— Когда мне было двенадцать, был один бонд, тоже из рода Инглингов, как и мой дед, тот который Хродвальд Придурковатый И этот бонд поссорился с моим отцом. И решил, что похитив сына Снора, он сможет заманить его в западню.

Мой отец, Снор, тогда был просто молодым ярлом с десятком друзей, даже без драккара. За мной отец пришёл один, голым по пояс, только с щитом и топором. Таковы были условия бонда. Он говорил, что хочет поединка. — Хродвальд прикрыл глаза, вспоминая. Ясное теплое утро, он стоит на деревянной стене стадира. Его держат за верёвку, которая одним концом стянута петлей на шее. Рядом тот бонд, с семьёй, смотрит на такого нескладного, мнущегося в нерешительности Снора, который явно боится приблизиться к усадьбе своего врага. Они смеялись, и кричали Снору ругательства, называли Придурковатым. А Хродвальд всё надеялся, что сейчас из леса выйдут друзья его отца, такие сильные, с топорами и щитами, и заберут его наконец обратно домой, к матери. Хродвальд повёл головой и потрогал старый шрам под подбородком, и продолжил:

— Отец пришёл и бросил вызов и своему врагу, и всем его сыновьям, с единственным условием. Биться по очереди. Но они только смеялись. Наконец бонд — Хродвальд забыл, а может и не знал никогда его имя — послал на Снора шесть своих сыновей, но отец не принял боя и побежал в лес — Хродвальд помнил чувство бессилия, страха и отчаяния, когда он смотрел в спину отца. — Они долго не возвращались. Прошел день, и прошла ночь.

Ночью один из рабов забыл топор рядом с тем местом, где был привязан Хродвальд. У Хродвальда была возможность взять оружие, и он уже немного умел им пользоваться. Но на протяжении томительно долгих мгновений, он никак не мог решится. Он отчаянно пытался себя заставить, уговорить, но стена липкого страха обездвижила его руки. А потом трелл вспомнил о топоре, вернулся и забрал его. Этого Хродвальд говорить не стал. Он опять отпил вина и продолжил:

— На следующее утро Снор вернулся. С ним были его друзья, а собой они вели связанных сыновей бонда. Все шесть. И тогда Снорр устроил торг.

Хродвальд плохо помнил тот день. От него остались только несколько маленьких ярких картинок, и чуть меньше шрамов на подбородке. Кажется, от ножа.

Позже он слышал как рассказывали о том дне дружинники Снора — по их словам Снор предложил сделку. Бонд убивает Хродвальда, но и Снор убивает одного из сыновей бонда, таким образом оба сохраняют лицо, и прекращают вражду. И как честный человек, Снор пришёл спросить, какого именно из своих сыновей бонд хочет увидеть мертвым. Они долго ругались, крича и размахивая оружием. Видимо тогда Хродвальд и получил свои первые шрамы. Но когда Снор пригрозил убить всех своих заложников, старый бонд отбросил Хродвальда в сторону, и вогнал нож себе в грудь.

После того случая отца Хродвальда стали звать Снор Хорошая Сделка.

А Хродвальд понял, что страх, это тоже оружие.

Хродвальд обвёл взглядом своих людей и закончил:

— Отец сказал своему врагу, что не хочет вражды. Он сказал что тот может убить меня, но только пусть выберет сначала, какого из его сыновей мой отец убьёт взамен. Просто, что бы потом не говорили, что Снор плохо ведёт дела. Они немного поспорили, а потом наш враг полоснул меня по шее, и воткнул себе нож в грудь. Так я получил свой первый шрам, а мой отец свою кличку.

Хродвальд замолчал, и устало прикрыл глаза. В его воспоминаниях, в груди здоровяка, что держал его за волосы и резал ножом, вдруг выросла стрела, а никак не нож. Но это было давно, и Хродвальд был мал.

Он снова посмотрел на горизонт за кормой галеры. Видневшиеся паруса уже с трудом но можно было разобрать — да, это точно черные и широкие вертикальные полосы. Такие паруса есть только у двух драккаров на всём побережье — «Ворон Битвы» (Рафнхилдр) самого Хакона, и «Черный Ворон» (Рафнсвартр) его сына Эгиля. Неизвестно кто из них хуже, но точно можно сказать, что хуже них нету никого.

— А теперь подумай, южанин — прокряхтел Атли, переползая обратно к Клёнгу, и поближе к люку — что должен сделать человек, чтобы мы назвали его «Чёрным»?

— Неужели шшить шерные паруша? — предположил Нарви. Все засмеялись. Из трюма показался Клепп, со своей пленницей на руках.

— Тогда у меня другой вопрос — отозвался Айвен — а почему вы такие спокойные, раз точно знаете, что нас скоро догонят и убьют?

— Это если им повезёт — хмыкнул Хродвальд. Клепп аккуратно посадил свою пленницу на место. Её руки были по прежнему связаны, но кляпа, повязки на глазах и ножных пут не было. На её обычно бледном лице, горел яркий румянец.

— Я слышал вскрик — ехидно сказал Атли — Фрея не любит когда любовь без согласия, ты не знал?

— А? — отвлекся Клепп. Он уже снова поил девушку. Та пила, хоть и с явной неохотой — А! Это я её подтёр. Ну а что, у меня четыре младшие сестры.

— Успокойся Айвен — сказал Хродвальд — скоро должен показаться Хмельной Фьёрд, а там и Браггихольм. Мы зайдём туда, и Брагги сам скажет Хакону всё, что он о нём думает. Ну, по крайней мере, я уверен что мы должны доплыть туда до темноты.

— И надеюсь это всё таки будет скоро — сказал Атли, и похлопал по плечу Клёнга — Кажется старый маменькин сынок начал пованивать. А еще, мне кажется что скоро Клеппу придётся и меня подтирать. А я не хочу потом ходить таким же красным, как эта девка. Это же не прилично.

— Может ускорить темп? — встрепенулся Айвен.

— Я пробовал. Не выходит. — отмахнулся Атли.

— Клепп, ты помнишь как выглядит Хмельной Фьёрд? — хмыкнул Нарви, поднимаясь обратно на мачту — мы проплывали его в темноте, вшя надежда на Атли, а он шлеп как крот.

— Я его и не видел никогда… — начал было Клепп, изрядно удивив Хродвальда. Как можно дожить до двадцати зим, и ни разу не побывать на алтинге в Браггихольме?

— Ты счастливый человек Нарви! — перебил его Атли, — а знаешь почему?

— Ты шлишком штар, шоб гонятьшя за мной? — предположил Нарви.

— Нет, тебе повезло что вместе с зубами тебе выбили и мозги! Только безмозглый человек может быть по настоящему счастлив, и только безмозглый урод вроде тебя, может предположить что я, скальд избранный самим Брагги, смогу пропустить Хмельной Фьёрд. Я узнаю что мы подплыли раньше тебя, и тебе не поможет что ты повис на этом бревне как копчёная рыба!

— Вы уже доплыли, олухи — раздался глубокий и сочный голос Брагги из сумки Атли — Клепп, здоровенная ты скотина, хватит обхаживать девок и дуй к рулю. Пора править к берегу!

— Скажи как есть! — рявкнул Атли на Клеппа. Если бы Атли мог хотя бы стоять, то Хродвальду бы пришлось и самому встать между ними. К счастью, сейчас старый скальд висел на двух работницах из Браггихольма. Девки крепко ухватили его за пояс, и волокли как бревно в очаг, придерживая чтобы он не упал, когда останавливались. Если так делали женщины, это не выглядело слабостью. Может быть Хродвальду так казалось, потому что и он сам передвигался с помощью двух работниц.