Сага о Хродвальде (СИ) - Добрый Владислав - Страница 54

Грохот и треск от ломающихся копий и щитов. Некоторые из копьеносцев в последний момент отвернули от строя северян, метнув в него свое копье. А один не сделал и этого, просто проскакав мимо стены щитов. И прямо под ноги ему выбежало два хирдмана Хакона, не иначе как растерявшие решимость стоять в строю, и решившие попытать свою удачу в стороне от остальных.

Один оказался прямо на дороге всадника, и лошадь, совсем не так как обычно делают лошади, вильнула в сторону, и явно намеренно ударила хирдмана грудью. Это удивило Хродвальда, ведь обычно лошади так не делают, а стараются избежать столкновения. Удар был так силен, что человек в тяжелой броне отлетел прочь, перевернувшись через голову. В разные стороны отлетели шлем, топор, обувь и обломки досок от щита. Упавший не шевелился. Впрочем, второму хирдману повезло еще меньше — он кричал и извивался, хватаясь окровавленными руками за огромный обломок копья, торчавший у него из живота. Хродвальд изумленно охнул — копье пробило кольчугу. Причем дважды — наконечник копья торчал из спины бедняги.

Это зрелище отвлекло ярла, поэтому он не уловил момент, когда строй Хакона Черного пал. Люди рассыпались, разбежались в стороны, как мыши застигнутые в кладовке. Похоже, несколько всадников прошли прямо сквозь стену щитов! Множество людей валялось на земле, и трудно было понять живы ли они.

Хродвальд увидел всадника, того самого что поднимал кулак перед атакой. Сейчас этот кавалер орудовал хищной шипастой булавой на длинной ручке. Хродвальд вспомнил, как он сам делал так же у Херверстадира. И это было так же похоже, как сидение на лавке, и управлением драккаром. Хродвальд и трех вздохов не сделал, а всадник уже убил четверых. Именно убил — Хродвальд наметанным глазом видел как падают те, кто получил удар булавы. Не вперед или назад, размахивая руками, как раненный, а обмякнув, складываются вниз на подломившихся ногах, словно из них выдернули хребет. Конь всадника вел себя как берсерк, хоть ярл и не мог слышать, но был уверен — обернутая в броню зверюга весело ржет, топча упавших, резко подскакивая к неожидающим такого от скотины воинам, тараня их грудью, сбивая на землю крупом. И топча копытами. Разворачиваясь и лягаясь, если его пытались окружить. Всадник и его животное сражались как одно целое. И масса коня была, пожалуй, большим оружием, чем булава всадника.

И тут против южного убийцы встал седобородый воин. Хродвальд узнал в нем Хакона Черного. Так иногда бывает в бою — люди устают от рубки, отступаю, расходятся в стороны. Похожее произошло и сейчас — кавалеры южан стоптали строй северян, но и сами потеряли нескольких, и теперь уходили в сторону. Люди Хакона собирали себя и свою доблесть обратно, с трудом вставая с земли, и находя вокруг трупы друзей. Но кавалер видел Хакона, и понимал что это вождь. И было понятно, что южанин не из тех, что упускает добычу. Хакон был в крови, и двигался медленно и плохо. Всадник, похоже прокричал вису, и указал булавой на на Хакона, и его конь сорвался с места, как пес натасканный на людей, бросается вперед по команде хозяина. Хакон же, словно вынырнув из воды, ускорил движения, шагнул вперед, высоко взмахнул секирой. Конь кавалера шарахнулся в сторону, уводя всадника из под удара. Но Хакон ловко перехватил топорище, и изменил направление удара. Лезвие секиры отсекло переднюю ногу коня, и вонзилось в землю. Конь, потерявший опору, упал, и влекомый своим весом покатился по земле, как мог бы покатиться человек, споткнувшийся на крутом склоне. Южанин выпал из седла, растеряв щит, булаву и шлем. Хоть по нему и прокатился конь, лежал он не долго, почти сразу попытавшись вскочить, но Хакон уже был рядом, с занесенной секирой. Ему оставалось только опустить её. Выдернув секиру, из головы южного ярла, Хакон Черный устало оперся на неё. Конь увидел что его хозяин мертв, и закричал так громко и пронзительно, как сможет не каждый человек. У скакуна, похоже, была сломана еще одна нога, и он не смог только перевернуться на живот, но не встать. Но даже так, боевой конь попытался подползти к своему наезднику. Хакон задумчиво посмотрел на животное, и снова занес секиру.

— Их слишком много — громко сказал Клепп, наклонившись к уху Хродвальда. Ярл оторвал взгляд от схватки и осмотрел поле. И в самом деле, если тут было всего три сотни конных, это значит что такого количества достаточно чтобы быть везде. Отряды всадников, ведомые одним или несколькими кавалерами, скакали по всему полю, и примерно половина, как показалось Хродвальду, нацелилась на него.

— Вперед, вперееед! — заорал рядом Торвальд. Он бежал вдоль строя хирдманов, и бил их в щиты обухом своего топора. Хоть брат был без шлема, Хродвальд узнал его только по бороде и неизменной шубе — так искажено было лицо и голос Торвальда.

— Что это с ним? — спросил за спиной молодого ярла Клепп.

— Он в ярости! — крикнул Хродвальд, перекрывая уже почти привычный гул и лязг от множества вооруженных людей вокруг. И медленно зашагал вперед, стараясь держать строй. И про себя добавил “Это хороший выбор. Ведь ярость в бою ничем не хуже мужества”.

— Я думал он скажет поворачивать назад! — снова крикнул Клепп Хродвальду.

— Я тоже! — закричал Хродвальд — Пойдем назад, сядем на корабли, вернемся домой, отдадим щиты женщинам! И пусть теперь сражаются они! А мы будем сидеть дома и рожать!

Тут ярл понял, что вокруг сосредоточенно молчат, и криков почти не слышно. Почти, потому что кричал сам Хродвальд. Кто-то захохотал, и хохот разошелся по строю, как круг от брошенного в воду камня. Раздался хриплый голос Бабушки:

— Ну нет парни, я попробовала и так и так, и пока тут все еще лучше!

— Захлопнуть всем варежки! — заорал, судя по голосу, Торвальд. Но таким строгим тоном он разговаривал только с матерью. — Держать строй, и слушать меня! Скьёльдунги, Бабушкины детки, а ну вперед, не давайте по нам стрелять! Хродвальд, добавь шаг, остальные не отставать.

Люди Торвальда медленно двигались вперед.

— Остальные наши тоже двинулись вперед. Никто не бежит — уже немного тише сказал Клепп. Ярл позавидовал здоровяку, хорошо наверно быть выше и видеть дальше остальных.

А потом Хродвальд услышал знакомый звук рога, и увидел как отряд всадников до этого стоявший в отдалении, медленно двинулся прямо на него. Ну конечно, он же в середине строя. Ярл подумал, что отдавать команды с помощью рога очень удобно.

— Стояяять! — заорал издалека Торвальд. Его крик подхватили, и строй, пройдя еще несколько шагов, остановился.

— Держаться! — неожиданно для себя закричал Хродвальд. Впрочем не он один. Люди кричали клятвы богам и родовые кличи, смотря как к ним, все ускоряя шаг, скачет смерть. Некоторые начали бить оружием о щиты, то ли надеясь испугать лошадей врага, то ли прогнать свой собственный страх.

— Долбить твою мать! — заорал Клепп за спиной ярла, и начал повторять это снова и снова. Хродвальд решил что это хулительная виса, и ещё успел решить что его мать сочла бы это интересным предложением. У неё всегда была слабость к тупым здоровякам, взять хотя бы их отца Снора. А потом его отвлек от этих мыслей новый перелив сигнального рога — всадники врага уже приблизились на сорок шагов. Хродвальд потоптался на месте, поудобнее утверждаясь на земле, и вдруг остро осознал, что его копье еще совсем детское. Слишком легкое, тонкое и короткое. Давно пора было заказать у мастера новое, подлиннее.

— Хродвальд! — крикнул Клепп. Ярл не ответил. Не всегда же человек должен быть готов к разговорам.

— Хродвальд, если меня убьют, обещай что найдешь Небесный Фьорд, и поднимешься на него!

— Нет! — зло ответил Хродвальд — Это слишком скучно!

И в этот момент тяжелые кавалерийские копья наконец ударили в щиты северян.

Есть разные виды страха. Одно дело не побояться обнажить оружие против злого человека, и другое дело заставить себя сказать хоть одно ласковое слово под взглядом любимых глаз. И совсем третье, это стоять против атаки тяжелых всадников…