Зеркало бывшей жены (СИ) - Снежная Марина - Страница 5

Я полезла в сумочку за платком, чтобы подтвердить версию, и руку обожгло от прикосновения к холодному металлу. Чувствуя, как цепенеет кисть, вытащила на свет божий зеркало. Утро началось так суматошно, что я совсем о нем забыла. Но может, и к лучшему, что оно оказалось сейчас здесь. Решила, что взять его себе было плохой идеей. Когда приедем на дачу, оставлю его там, вместе с другими Анжелиными вещами.

Не удержалась от того, чтобы поднести зеркало к лицу. Оно казалось вполне невинным. Обычная старинная вещь, очень красивая. Зеркала редко когда показывают настоящее лицо, без всяких искажений. В них обязательно есть какой-нибудь дефект. Но это показывало все без прикрас или дефектов. На меня смотрело мое собственное лицо: простое, бесхитростное, с наивным и вечно затравленным выражением. Из-за него мне в мои двадцать семь давали всегда не больше двадцати. Даже несмотря на полноту. Старомодная прическа только усиливала это впечатление. Я будто перенеслась из советских времен. Вечная отличница и правильная девочка. Как же эта собственная правильность мне надоела. Чем она помогла мне в жизни? Я ощущала себя пережитком прошлого, у которого и будущего-то никакого нет.

Может, от того, что я так долго смотрела в это зеркало, почти не мигая, изображение начало расплываться. Я отстраненно наблюдала, как искажается собственное лицо, сменяясь другим. Миг — и на меня в упор смотрят зеленые глаза, а черты лица приобретают изящную плавность. Едва подавив крик, я выпустила зеркало из рук, и оно снова скользнуло в сумку. Руки тряслись, я не могла прийти в себя, в упор глядя прямо перед собой. Слышала взволнованный голос Бориса, но не реагировала на него. Меня колотило в холодном ознобе, хотя стояло жаркое лето, и кондиционер в машине лишь немного разгонял эту духоту.

Машина резко дернулась, останавливаясь. Я услышала, как хлопнула дверца, когда Борис вышел из машины. Потом увидела, как он открывает дверцу с моей стороны и вытягивает меня на воздух. До боли родные голубые глаза смотрят прямо в мои. С тревогой и беспокойством. И еще чем-то таким, отчего у меня внутри скапливается щемящая нежность и робко выпускает ростки в сторону сердца.

— Танечка, что с тобой? Ты слышишь меня? Тебе плохо?

А я утыкаюсь лицом ему в грудь, такую теплую и надежную, и рыдаю. Не могу остановиться, будто что-то прорвало изнутри. Он перестает задавать вопросы и просто прижимает к себе. Гладит по спине и волосам, что-то шепчет. Вокруг с ревом проносятся машины, кто-то бибикает нам, застывшим на обочине. Но мне плевать на все. Впервые плевать, что подумают и что будет дальше. Есть только это мгновение, растянувшееся до масштабов вечности. Есть только его запах и его прикосновения. Есть мои слезы, в которых выплескивается все мои глупые и безнадежные чувства к нему.

Когда я немного успокоилась, он протянул свой платок и тихо сказал:

— Я чем-то обидел тебя, да? Иногда ляпну что-то, не подумав, а кто-то потом страдает.

— Нет, ты тут ни при чем, — вздохнула я, вытирая мокрые щеки. — Просто… Послушай, я понимаю, что ты должен жить дальше и…

— Ты снова вспомнила про Анжелу? — мягко проговорил он. — Знаю, как ты любила ее. Хотел бы, чтобы у меня когда-нибудь был такой близкий друг. Она тоже тебя любила, но…

— Но?.. — Я молча ждала, не зная, что последует за многозначительным словом.

— Просто ее уже нет, а мы живые. Нужно жить дальше. Это трудно, но другого выхода нет. Думаю, я знаю, почему ты расстроилась… Из-за того, что сегодня мы перевозим на дачу ее вещи. Будто выбрасываем память о ней… Но это не так. Она всегда останется в наших сердцах. Просто… Настало время подумать и о себе. Иначе можно свихнуться. b8d823

Он взял из моей застывшей руки платок и сам стал вытирать мои слезы. А я не могла даже пошевелиться, впитывая эту ласку каждой клеточкой, каждым нервным окончанием. Казалось до крайности неправильным и нереальным, что он так возится со мной. Его нежность дарила надежду, которой никогда не суждено сбыться. И это было еще больнее, чем отчуждение или равнодушие. Поверить в то, что между нами что-то может быть. Поверить по-настоящему, а потом вернуться к реальности.

— Денис еще маленький, — продолжал Борис. — Он нуждается в материнской заботе и ласке. Мне нужна женщина, которая заменит ему мать. Конечно, говорить так кощунственно… Особенно тебе… Кощунственно по отношению к той, кого мы оба любили. Но я не хочу всю жизнь хранить верность призраку… И не давать шанса быть счастливым себе и Денису. Ты понимаешь меня?

Я молча кивнула. Да, я все понимаю. Боль оказалась такой сильной, что я едва могла дышать. Он четко дает понять, что намерен устроить свою жизнь. Найти себе новую жену и мать для Дениса. И в этой его новой жизни мне не будет места. Я часть прошлого, которое должно остаться лишь в сокровенных воспоминаниях. Сегодня он попрощается не только с Анжелой, но и со мной. Он не хочет, чтобы я больше тревожила его и Дениса. Мягко и деликатно дает понять, что я больше ему не нужна.

Заставила себя собраться и подавить рвущийся наружу крик. Выпрямила плечи и отстранилась от него.

— Да, я понимаю, Борис… А теперь нам нужно ехать.

— С тобой точно все в порядке? — Он продолжал с тревогой вглядываться в мое лицо.

— Да, в порядке.

Усевшись в машину, я снова положила сумку на колени и нащупала внутри зеркало. Больше не хотела от него избавляться. Это единственное, что останется от моих бесплодных мечтаний и будет согревать в холодной одинокой старости. Анжелина яркая счастливая жизнь задела меня хвостом падающей кометы и навсегда сдвинула с орбиты мою собственную. И мне никогда от этого не оправиться. Но пусть хоть сохранятся осколки этой сверкающей жизни. Жизни, в которой я несмотря ни на что чувствовала себя нужной и счастливой.

В последний раз я была на даче Анжелы и Бориса в прошлом году, когда они созывали друзей на шашлыки. Помню, как чувствовала себя не в своей тарелке, бродя среди сливок общества. Все приятели моей подруги были людьми обеспеченными и вели себя соответственно. Нет, они не грубили мне и не насмешничали. Им это и не нужно было. Но те взгляды, какие бросали на мою скромную одежду, купленную на рынке, и мои лишенные прелестей салонов лицо и тело, говорили лучше всяких слов. Для них я оставалась невидимкой. Чужеродным элементом, по нелепой случайности затесавшимся в их изысканное общество. И я старалась вести себя тише воды ниже травы. Помогала Анжеле с едой, стремилась оказаться полезной, чтобы хоть как-то найти свое место в этом кругу. Могла бы, конечно, и вовсе не приезжать на такие мероприятия, но мне так редко удавалось побыть в обществе Анжелы и Бориса, что я готова была вытерпеть что угодно.

Белый красивый дом с ухоженным газоном и небольшим садом навевал на мысли об иной, заграничной и обеспеченной жизни. Мне всегда здесь было неуютно. Я привыкла к другим дачам: с удобствами на улице и огромными огородами, на которых приходилось корячиться от зари до зари. Там бы я была на своем месте. Могла и картошку посадить, и консервации наделать. Мама меня воспитывала по старинке, как хорошую хозяйку и ломовую лошадь. Анжела же нанимала для ухода за своим садом кого-то из местных, а вместо собственных запасов предпочитала покупать все в магазинах.

Без хозяйки дом странно потускнел и осунулся. Позабытый сад разросся сорняками, из давно некошеного газона торчали пучки травы и мусор, занесенный откуда-то ветром. Видно, Борис сюда не наведывался давно. Меня охватила тоска. Я представила себе, что то же самое сейчас происходит с его сердцем. Одичавшее, заросшее сорняками боли и слез. Как же хотелось взять сапку или другой садовый инвентарь и выкорчевать всю эту гадость с корнем. Хочу, чтобы Борис был счастлив. Пусть и не со мной. С этой мыслью я постаралась смириться, пока мы ехали сюда. Тот разговор на дороге навсегда запечатлелся в памяти, но, наверное, он был мне необходим, как контрастный душ вялому телу. Пора двигаться дальше. Но сегодня я позволю себе в последний раз на полную наслаждаться близостью Бориса.