Огонь для ее льда (СИ) - Далинская Олеся - Страница 1

День похорон.

Ей шестнадцать. Она стояла у гроба Итана Саддара. Теперь одна, совсем одна. И хотя отец в последнее время был не слишком-то и надежной поддержкой, но шанс успокоить Синити, эфемерный и недолговременный, все-таки оставался. Глядя под ноги, в черных ботинках, она ковырнула кусок пожухлой травы. Уже чуть схватившийся ночными морозами в преддверии долгой, затяжной зимы и ей не к месту подумалось, куда теперь занесет ее в новый учебный год. Наверняка подальше от фамильного поместья…Как можно дальше.

— Кианнейт, прекрати шуршать и елозить. Стой прямо.

Пару раз моргнув припухшими, шершавыми веками, снова уставилась на мертвого хозяина поместья. Не сказать, что он пылал любовью к ней, но вполне сносно выполнял обязанности отца, можно сказать даже идеальный родитель, если бы не женитьба на этой стерве.

Кит полоснула взглядом по ненавистному, такому холеному и высокомерному лицу Синити. Та вообще не смотрела в ее сторону, не считая нужным обращать внимания на мелкую неприятность в виде оставшейся сироты. С такой мелочью она справится. Изящным жестом «безутешная вдова» коснулась белоснежным платком верхней губы. Лицемерная сука…

От вспыхнувшей злости, Кит с силой надавила толстой подошвой ботинка на комок и он с шумным треском раскрошился. В царящей тишине звук оказался достаточно громким, чтобы все присутствующие обратили взоры на нее.

— Кианнейт! — громко шепнула Маджели, приятельница Синити, какая-то давняя ее знакомая, по совместительству временно исполняющая обязанности еще и ее наставницы. Даже здесь Синити проявила себя сущей стервой, приставив при дочери хозяина поместья, высшего, свою глупую, напыщенную подружку, а не даму из приличной семьи и с хорошими педагогическими навыками, как того требовал статус Кианнейт Саддар.

— Да, дона Маджели, извините.

Из всех собравшихся, только один взгляд умных серых глаз, можно было уверенно назвать сочувствующим. Высший Саддар. Старший брат ее отца, примчавшийся, когда уже на последнем издыхании, ее отец, метавшийся в сердечной горячке, тихо звал его. Даэтворт Саддар — теперь это единственная надежда для Кит выпутаться из сложившейся ситуации. Нужно поговорить с ним после похорон, обязательно. Остальные смотрели с легким укором и фальшивой снисходительностью. Синити, со всей откровенностью, испепеляюще зло, сверкнула зеленью глаз из-под элегантной черной шляпки, на которую она потратила без малого минут тридцать, стараясь как можно красивее нацепить ее на свою чертову, хитрую и стервозную голову. И этот…Тот равнодушно, с холодным презрением позволил лишь на пару секунд своему взгляду остановиться на «выродке» Саддаров и снова безучастно, с легкой насмешкой в глубине янтарных глаз скользнул по лицам собравшихся. Его она остерегалась, как и Синити, мерзкую ведьму, но сильнее…

— Да пусть благоволят ему тени по дороге в царство мертвых.

Наконец, брошены последние слова, и постепенно, тело завернутое в парчовые ткани с письменами, что направят умершего по выбранному пути, скрылось под холодной, белесоватой землей. Последними, у места захоронения остались дядя Даэтворт и она. Тот хмуро и напряженно уставился на образовавшийся небольшой холмик, изредка сочувственно поглядывая на Кианнейт.

— Что со мной теперь будет? — решилась нарушить зависшую тишину Кит. Дрожащему голосу вторил крик черной птицы. Даэтворт Саддар молчал и она, проследив, как замахав крыльями любопытная ворона сменила место, усевшись на один из камней неподалеку, снова взглянула ни него.

— Дядя?

— Не торопи события, Каннейт. Мне нужно поговорить с твоей мачехой.

— Синити, ее зовут Синити и даже чести называться мачехой она не заслужила.

Даетворт недовольный, посмотрел на нее с укором.

— Не говори так, девочка. Все-таки она жена твоего отца.

— Была.

Саддар глубоко вздохнул, и, кивнув в сторону ожидающего их экипажа, направился в нему. Нужно возвращаться в поместье. Там предстоял тяжелый разговор.

Синити уже след простыл. Та с видом безутешной вдовы, ведомая под руку тем прохиндеем, поспешила вернуться в тепло. Ну а как же, будет она тут морозиться, над могилой усопшего нелюбимого мужа. Конечно, как можно быстрее потащила свою задницу к камину в поместье, чтобы там, играя бликами бокала с вином перед глазами, строить грандиозные планы на будущее. В которых, к сожалению, Кит отводилась весьма незавидная участь.

— Я надеялся, что ты будешь благосклонна к девочке и оставишь ее в родных местах, под присмотром гувернантки. В городе не плохая школа, Синити.

Бросив раздраженный взгляд на притихшую Кианнейт, вяло ковыряющую стручки фасоли на тарелке, новоиспеченная вдова, чуть улыбнувшись Даэтворту, с притворным огорчением покачала головой.

— Боюсь, Даэтворт, тот уровень образования, что могут ей дать здесь, ни в какое сравнение не идет с Сайконгом. Тем более, Итан уже начинал договариваться о ее зачислении, и если бы не скоропостижная кончина моего мужа…

Мерзкая женщина! И все-таки какая она лицемерная дрянь. Кит даже замерла, прекратив скрипеть вилкой по дну тарелки и, с нескрываемым отвращением, уставилась на очередной акт пьесы, под названием «Лицемерка». Та опять принялась вытирать несуществующие слезы и потерявшая терпение и силы на это смотреть, Кит перевела взгляд на Соула. Тот, удобно устроившись на стуле, откровенно развлекаясь представлением и беззаботно потягивая вино из высокого бокала, также, как только что Кит, смотрел, не веря ни единому слову на спектакль Синити. Но его это забавляло. Он не терял своего отца из-за вот таких выкрутасов, скандалов и припадков безумной ярости, а еще были истерики! Про него вообще ничего не было известно.

Соул просто однажды появился из ниоткуда в их поместье и к громадному удивлению Кит, отец абсолютно не противился этому. Тут без этой ведьмы не обошлось.

— Хотя я бы была не против заниматься воспитанием Кианнейт. Она не плохая девочка, — с неподдельным благодушием отозвалась, сидевшая рядом дона Маджели. Это вынудило всех посмотреть на «неплохую девочку». И если она привыкла к взгляду Синити, в котором раздражение было самой нормальной эмоцией, то сомнение и презрительное равнодушие в глазах этого пришлого, болезненно резануло по самолюбию.

— Нет, Маджели, дорогая, — елейно запела Синити, но черты красивого лица окаменели, услышав другое, отличное мнение о качествах падчерицы, — я ценю твой труд, и честно говоря, удивлена твоему терпению…Но она уедет в пансионат. А ты отдохнешь, наконец.

— Кит? — серые, спокойные глаза дяди обратились на нее, — это только на два года. Не больше, — и повысив голос, чтобы услышала новоиспеченная вдова, добавил, — ты слышала, Синити?

— Да.

— До ее совершеннолетия. Потом ты найдешь ей подходящую кандидатуру для брака.

Кит, не чувствуя восторга оттого, что эта женщина будет ей еще и мужа выбирать, все-таки обрадовалась. Она-то боялась другого, что Синити, выдумав какую-нибудь ересь, убедит Даэтворта ее в место молитвы сослать. А оттуда не уйдешь.

— О, Кианнейт! Ты слушаешь? — восторженно прошептала ей Маджели, ткнув локтем ее в бок.

— А, да. Меня все устаивает.

Синити удивленно вскинула изящные брови в немом вопросе, — «А тебя кто-то спрашивает?». Но разумно промолчала, не решаясь раскрывать все «оттенки» своего бурного темперамента.

Кит зло стрельнула глазами в ответ, надеясь, что передала всю гамму своих чувств к этой дряни. Это не укрылось от Даэтворта и тот, откинувшись на спинку стула, усмехнулся.

— И тебе придется поторопиться Синити. — Внимательные серые глаза застыли на недоуменном лице невестки, — в двадцать один год, Кианнейт станет сама себе хозяйка и боюсь уже никто не заставит ее выйти замуж…

— Почему ты это делаешь, дядя?

Кит плелась за высокой, статной фигурой Даэтворта по обледенелой, малоснежной пустоши, держа в замерзающих руках чашу с рунами. Холодный, северный ветер трепал полы плаща Саддара, делая его похожим на огромную, черную птицу, иногда наклоняющуюся, чтобы ковырнуть замершую землю в поиске зерна. Но Даэтворт Саддар не для этого вставал на одно колено, тихо шепча слова на древнем языке.