Наречённая. Книга 1 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 13

***

К вечеру отряд воинов въехал в небольшое селение, из от силы в пятнадцать дворов. В темноте было не разобрать, что из себя представляет деревня. С первого взгляда обычная, с деревянными домами, наверное, потому что дерево добывалось легче, чем камень в такой-то лютень. Гостиных дворов здесь, конечно, не было, но местный староста, мужчина тридцати пяти лет, услужливо предложил Маару ночевать в его доме, собрав всю семью из троих дочерей и жены в охапку и покинув дом. Жена старосты настолько была испугана и взволнована появлением свиты короля, что даже парилку истопила.

Обмыться после двухдневного перехода я только мечтала, но меня останавливал он, Маар. И вовсе не зря, мои опасения подтвердились, когда я, сидя в густом пару, вылила на себя первую кадку горячей воды. Едва успев натереться мылом, выронила его из рук — в парилку, пригибаясь под низкой притолокой, вошел Маар. Совершенно голый. Старшая дочь, что вызвалась помочь мне обмыться, охнула, прикрыв свою наготу руками, но, разглядев в тусклом свете лампы голого исгара, безвольно повесила руки, как канаты, вдоль тела. А посмотреть, конечно, было на что. Если вчера я лицезрела только определенную часть его тела, то сейчас Маар предстал глазам таким, каким создала его природа. Совершенным, даже слишком. Просто невозможно иметь такое тело с такой черной, как и глаза Маара, душой. Сильная шея, литые плечи, мощная грудь, рельефный торс, по низу живота стекает полоска темных волос, густеет в паху, обрамляя гладкую плоть с бронзовой кожей. Он полустоял, но даже в таком состоянии вызвал спазм в моем горле. Маар скользнул по мне взглядом, и член начал увеличиваться.

Девушка кинулась к чугуну, наливая в еще одно ведро горячей воды, а я так и осталась сидеть на мокрой лавке не в силах шелохнуться. Маар не стал приближаться, позволив мне выдохнуть. Он схватил старшую дочь старосты и притиснул девушку спиной к своему мощному телу, сжав ее шею, скользнул рукой по груди с напрягшимся до состояния вишневой косточки соском. Ладонь его опустилась в низ живота пленницы, Страж раздвинул бедолаге ноги.

Девушка задохнулась, она раскрыла губы, глотая воздух, как рыба на берегу, когда Страж протолкнул пальцы в ее лоно. Я смотрела на это все и не могла оторвать взгляд, видя, как девушка охотно нанизывается на его пальцы все резче и быстрее, попутно испытав верно уже несколько оргазмов к ряду, а тем временем Страж не спускал с меня пристального потемневшего взгляда.

— Тебе нравится смотреть на это, ассáру? Да, тебе нравится. Маленькая похотливая лгунья испытывает возбуждение, я слышу его запах.

Он был прав, внутри меня скручивалась тугая петля, когда девушка начала стонать и биться в конвульсиях, когда его пальцы таранили плоть девушки. Сумасшедший, просто псих, зачем он это делает? Я невольно опустила глаза, но это была моей ошибкой, огонь ударил мне в грудь, подступил к горлу, вынуждая смотреть.

— Тебе понравилось, как на тебя смотрит Донат? Ты его хочешь? Я могу приказать, и он возьмет тебя здесь. Но потом я убью вас обоих.

Что?! Я задохнулась, замотала головой, и огонь внутри меня занялся еще сильнее. Маар выпустил девушку, а я невольно забилась к самой стене. Но Страж не был намерен меня трогать, он прогнул часто дышавшую в исступлении дочь старосты, обхватил за талию, толкнулся в нее, плавно и с напором качнув тазом. Девушка охнула:

— Мэньер…

Маар задвигался в ней, совершая жесткие толчки, так, что его пленница не могла больше говорить, задыхаясь, извиваясь в его руках, прогибая поясницу. Мокрые длинные волосы налипли на ее лицо, она вскрикивала, наверное, ей было больно. Лицо исгара оставалось совершенно непроницаемым, он насаживал девушку на себя, смотря на меня.

— Я хочу, чтобы ты себя ласкала, — вдруг сказал он.

Ну, уж нет! Я сжала колени, подбирая их под себя.

— Делай, что говорю, или на ее месте окажешься ты, ассáру.

Я облизала пересохшие губы, все мое нутро противилось тому. Я сидела неподвижно, когда вдруг боль обожгла меня изнутри, вынуждая прогнуться и вскрикнуть, но я только плотно сжала зубы. Проклятый ублюдок!

— Ну же, не вынуждай причинять тебе боль, — он намотал влажные волосы девушки на руку, дернул на себя, еще яростей вдалбливаясь в несчастную.

Та уперла ладони в его бедра, хоть как-то пытаясь сдержать его порывы. Я положила руку на свое лоно и принялась массировать. Это было дико, это выходило за все рамки, которые еще хранились во мне в этом мире.

— Раздвинь ноги, — велел он.

Я сжала губы, но подчинилась, раздвинув колени. Взгляд его потемнел и обжег меня между ног.

— Сильнее… Ласкай… Быстрее… Еще…

Я выполняла короткие команды, лишь бы это все поскорее закончилось, вся эта вакханалия. Движения Маара внутри девушки стали какими-то остервенелыми, ширя во мне ужас. Моя помощница уже без сил отдавалась ему, покрывшись крупными каплями пота. Он кончил в нее бурно, ударившись об округлости глубоко и жестко, оттолкнув небрежно. Та упала на лавку, содрогаясь, раскинув руки и, кажется, провалилась в обморок. Я сомкнула колени.

Маар грубо подхватил меня, дернул к себе.

— Ты не умеешь себя ласкать, ассáру, — зло прошипел он.

Его пальцы протиснулись меж моих бедер, обжигая нежную плоть. Он яростно начал потирать складки, ускоряя движения. От его бешеных прикосновений на меня будто вылили тонну горячей лавы, отяжеляя.

— Да… Вот так… Еще немного, — шептал сдавленно его голос.

Жар внизу живота скапливался и давил, толкая меня в пропасть, вынуждая прогибаться. Его ровные длинные пальцы безостановочно ласкали, поглаживали, массировали, пока он не надавил большим пальцем в то место, от которого я вскрикнула и распалась на сотни частиц, что в ушах зазвенело. И вопреки своему отвращению, я подалась бедрами навстречу его пальцам, мне остро захотелось, чтобы они оказались внутри меня.

— Нет, только не так, — сказал он твердо, с хрипом, продолжая поглаживать теперь уже не так исступленно, не выпуская из плена, — только не так, — дышал тяжело мне в висок, держа крепко в своих руках. — Ты не получишь, лживая похотливая ассáру.

«Что не получу?» — отдалось и потухло эхом в моем содрогающемся, сокращающемся от тягучей истомы лоне.

Он смял мои груди, склонился, темные, влажные от пара пряди исгара скользнули по моему лицу. Маар прихватил зубами сосок, прикусил, покатал его языком, разливая по моему телу щекочущую боль и блажь. Мне не хотелось двигаться, не было никаких сил. И Маар пользовался тем, втянул сосок в себя, прижимая чуть пухлыми, но шершавыми от морозов губами, и от этого в солнечном сплетении завернулось желание. Он отстранился, я уловила его тяжелый дрожащий вдох, его ладонь скользнула по моему животу вниз, до светлых волос, задержалась и вернулась обратно, накрывая грудь, стиснула судорожно. Он будто хотел уйти, но не мог выпускать меня. Его плоть, прижатая к моему бедру, вздрагивала, набираясь силы, и росла на глазах. Маар встряхнул волосами, отстранился, поднялся.

— Возвращайся к себе, тебя ждет еда, — мрачно проговорил он и, больше не глядя на меня, вышел, оставив меня лежать на лавке обессиленную и растерянную.

Я тянула в себя запах страха и страсти — запах Маара. Горько-смолистый на вкус. Во мне все закручивалось в водовороте от непонимания происходящего. Чего он хочет, зачем так мучает?

Отдышавшись, я кое-как поднялась, склонилась над дочкой старосты, та лежала неподвижно. Невольно дрогнуло сердце — не случилось ли беды? Я зачерпнула ковш холодной воды, брызнула ей в лицо. Девушка, закашлявшись, очнулась. Меня напугал ее опустошенный вид, она будто не соображала, где она, и что произошло. Осторожно сев, она поджала губы и заплакала.

— Тебе больно? Может, я могу чем-то помочь? — спросила я, пытаясь хоть что-то сделать и утешить.

Но дочка старосты вдруг стиснула челюсти и зло посмотрела на меня, ошпарив ненавистью, отшатнулась, как от прокаженной, кривя губы в презрении, скидывая со своего плеча мою руку. Поднялась, чтобы уйти с гордо поднятой головой, да не вышло, лицо исказила тень муки от малейшего движения, что, верно, причиняло боль. Тяжело переставляя ногами, согнувшись, она оставила меня одну.