Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 22

Я ждала его до поздней ночи, чтобы поговорить о курятнике. Но Вадим не появился. И мне отчего-то стало очень обидно. Впрочем, он никогда не говорил, что будет проводить со мной выходные. От этой мысли легче не стало, но я пообещала себе сделать все, чтобы муж больше так не уезжал.

14 октября

Голова клонилась в сон, хотелось уложить ее на тетрадку и сладко закрыть глаза. Но голос преподавателя не позволял расслабиться. Господи Боже, я даже на покосе так не уставала!

— Михаил Ломоносов в «Оде на взятие Хотина», посвященной взятию турецкой крепости Хотин в тыща семьсот тридцать девятом году, прославляет победу русских воинов, их бесстрашие, несокрушимость: «За холмы, где паляща хлябь, дым, пепел, пламень, смерть рыгает, за Тигр, Стамбул, своих заграбь. Что камни с берегов сдирает, но чтоб орлов сдержать полет, таких препон на свете нет.» Запишите, Васса, это стихотворение. Прочувствуйте его. Ощутите мощь слов!

Я послушно принялась записывать строчки в тетрадку. Стихи мне нравились. В них всегда можно было найти что-то вдохновляющее, красивое или грустное. А вот учитель, седой и грузный Антон Антонович, меня усыплял. Как и этот дождь за окном. Тоскливый, мелкий, мокрый… Капли стучат в окно, меняя водяной узор на нем, и поют колыбельную. Прилечь бы…

Кроха, лежавшая на краю стола, поднялась, потянулась, выгнув спину, и спрыгнула на пол. Хорошо ей. В любой момент может выйти из кабинета и сходить поклянчить пару кусочков вкусняшки у Антонины… А мне сидеть еще… Ух ты! Целых полчаса! Счастье, что это последнее занятие.

— Антон Антонович, зачем мне слушать мысли Ломоносова о русских воинах? — взмолилась я.

— Милочка, — учитель снял очки, потер пальцем переносицу, прикрыв глаза, и взглянул на меня, как грустный теленок: — Вы никогда не задумывались над цикличностью эпох?

Я помотала головой.

— Все, что думал Михайло Васильевич о государстве своего времени, можно вполне применить к нашей эпохе. И его суждения о людях также подходят к нашим современникам… К тому же, у нас еще тридцать две минуты занятий.

— Сегодня пятница! — я попыталась сделать умильное личико и похлопать глазками. Все же просмотры ненавистного «Дома-2» мне пригодились. Учитель поколебался и сдался:

— Ну, хорошо. Раз уже пятница… Но к следующему занятию будьте любезны подготовиться как следует!

— Ура! Подготовлюсь! — вскочила я, сгребая тетрадку и учебник в охапку. — Спасибо! Спасибо большущее!

— Я оставлю ваше задание на столе, — донеслось мне вслед из кабинета, когда я уже была на лестнице. Некогда отвечать, уже пять, небось, Димка ждет не дождется.

Даже не тратя время на переодевание, я накинула старую курточку, купленную на рынке в Зеленогорске, привезенные из деревни ботинки, и побежала через участок к калитке. В мой мир.

Димка времени даром не терял. Толковый пацан, ничего не скажешь. Уже насыпал курам зерна и теперь методично разбивал молотком кости на старом пне. Пенек мне приволок Ильич за ненадобностью, а кости тятя всегда давал курам, чтобы скорлупа яиц была крепче. В общем, все шло, как надо. Но сегодня в приоритете не

куры.

— Привет, Дим. Как дела в школе?

— Привет. Да ну, фигня одна. Получил шесть по алгебре. Училка такая вредная!

Димка с особой яростью лупанул молотком по свиному хрящику. Я усмехнулась. Мы с пацаном проходили почти одинаковую программу, поэтому я прекрасно понимала, о чем он говорит. Алгебра входила и в мою голову с большим трудом…

— Не училка вредная, Дим, а ты балбес. Если не понял материал — надо спросить!

— Да ну ее, — отмахнулся молотком мальчик. — Как кролики?

Кроликов привезли три дня назад. Освоив интернет, я как-то незаметно для самой себя набрела на форум брошенных и увечных животных, а там понеслось. Моих цыпочек с рынка дополнил одноглазый задиристый петух, которого кто-то бросил в центре Зеленогорска, а еще рыжая трехлапая дворняга Петра. Смыслом жизни Петры было охранять и гуртовать. Она сменила три семьи, где гуртовала всех на свете: детей, собак, кошек, хозяев… Хозяевам такая вольность не нравилась, поэтому Петра раз за разом оказывалась снова в приюте. За решеткой она выла. На цепи чахла. А у меня на территории хозяйства нашла саму себя. Собачонка с торчащими ушами-локаторами и завитым в спиральку хвостом стала опекуншей для курочек. Один раз я провела ее на поводке вдоль участка, показав дозволенные границы, и Петра нянькой носилась за безмозглыми несушками, не давая им пересечь низкую ограду. Сбегать погулять она тоже не собиралась, поэтому я спокойно оставляла собаку на страже птичника.

Девушка с форума, которая звалась в интернете Priscilla76, позвонила с утра и сказала с запинкой, что у нее появились два абсолютно безнадежных, замученных до скелетического состояния кролика. Их забрали неделю назад, чуть подлечили, но держать их негде и некому. Поэтому малышей привезли ко мне. Девушка не скрывала, что надежды мало, что ветеринар махнул рукой, но мне было все равно. Кроликов мы с Димой назвали Муся и Альберт. Причем пацан еле сдерживал слезы при виде задохликов, и я молча похлопала его по плечу. Он выдержал испытание с честью и теперь прибегал каждый день до и после уроков, чтобы покормить кроликов свежей травкой или кусочком салата, спертым дома.

Я вошла в курятник. Кролики жили в наспех сколоченной деревянной коробке с сеткой сверху в ожидании более приличного дома. Ветеринар дал лекарства, витамины смешивать с едой, но чисто для очистки совести. Он не верил, что малыши выживут. Мне было проще. Мы выращивали кроликов ради мяса и шкурок, поэтому с детства я понимала, что они умрут почти все. Я относилась к ним проще, но, пока Муся с Альбертом были живы, старалась поддержать их в хорошем состоянии. Заглянув в коробку, улыбнулась. Весь салат был съеден, как и витамины из кормушки. Бело-черный Альберт вяло дергал носиком, лежа на боку, а серенькая Муся вылизывала свое брюшко, согнувшись пополам.

Я крикнула Димке:

— Нормально! В смысле, уже лучше!

На что получила ответ:

— Слушай! К тебе тут делегация!

Делегация? Что еще за… Какая такая делегация? Я вышла на воздух и заметила нескольких женщин с детьми. Димка хмуро кивнул в их сторону:

— Уже приходили раньше. Это соседки. Я их видел в магазине здесь.

— Чего они хотят?

— Мне точно не сказали. Иди, поговори.

Женщины были одеты, как куколки, а дети и того пуще: девочки в юбочках, мальчики в кожаных курточках… Всего было три мамы и пятеро детишек разного возраста. Ближайшая ко мне мамочка — молоденькая девушка со слишком пухлыми губами и длиннющими ногтями, крашеными лаком с разводами — сказала, пережевывая жвачку:

— Ты тут главная? Да? Сколько стоит визит на ферму?

Я наморщила лоб. Не поняла ничего. Переспросила:

— Визит на ферму?

— Ну, у тебя же тут ферма педагогическая, да? Сколько? Где платить? Ну говори же, че я зря детей притащила?

Я обернулась на Димку. Пацан усмехнулся:

— Пятьсот рублей.

— Че так дешево? — недовольно скривилась девушка. — У вас что, больные животные?

— Здоровые… — медленно произнесла я. — Только кролики на карантине еще…

— Ладно, а че есть, кроме кроликов?

— Куры, петух и собака. И кошка! — ответил за меня Димка. — Платите деньги и можно будет покормить куриц.

— Пфе! Это все? — снова скривилась мамочка.

— Петуфок! Петуфок! Хацю петуфка! — заныло дитятко, дергая маму за руку.

— Солныфко хоцет видеть петуфка? — наклонилась к нему мамочка. — Халясе, халясе, сляденький, ты сейчас увидишь петуфка! Не плаць, не плаць!

Пожав плечами, я обернулась к Диме, сказала тихо:

— Но мы же не можем брать с них деньги!

Он схватил меня за руку и потащил к курятнику, зашептал:

— Конечно же, можем! Ты че, не понимаешь? Это же маркетинг! Основы! Если что- то дают бесплатно, люди думают, что товар фигня! А вот за деньги — уже качество! А если за большие деньги — вообще бренд! Поняла?