По щучьему веленью. Русские сказки от А до Я - сказки Народные - Страница 5

Бросилась девочка догонять их. Бежала, бежала, увидела — стоит печь.

— Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

Печка ей отвечает:

— Съешь моего ржаного пирожка — скажу.

— Стану я ржаной пирог есть! У моего батюшки и пшеничные не едятся…

Печка ей не сказала. Побежала девочка дальше — стоит яблоня.

— Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Поешь моего лесного яблочка — скажу.

— У моего батюшки и садовые не едятся.

Яблоня ей не сказала. Побежала девочка дальше. Течет молочная река в кисельных берегах.

— Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?

— Поешь моего простого киселька с молочком — скажу.

— У моего батюшки и сливочки не едятся…

Долго она бегала по полям, по лесам. День клонится к вечеру, делать нечего — надо идти домой. Вдруг видит — стоит избушка на курьих ножках, об одном окошке, кругом себя поворачивается.

В избушке старая Баба Яга прядет кудель. А на лавочке сидит братец, играет серебряными яблочками.

Девочка вошла в избушку.

— Здравствуй, бабушка!

— Здравствуй, девица! Зачем на глаза явилась?

— Я по мхам, по болотам ходила, платье измочила, пришла погреться.

— Садись покуда кудель прясть.

Баба Яга дала ей веретено, а сама ушла. Девочка прядет — вдруг из-под печки выбегает мышка и говорит ей:

— Девица, девица, дай мне кашки, я тебе добренькое скажу.

Девочка дала ей кашки, мышка ей сказала:

— Баба Яга пошла баню топить. Она тебя вымоет-выпарит, в печь посадит, зажарит и съест, сама на твоих костях покатается.

Девочка сидит ни жива ни мертва, плачет, а мышка ей опять:

— Не дожидайся, бери братца, беги, а я за тебя кудель попряду.

Девочка взяла братца и побежала. А Баба Яга подойдет к окошку и спрашивает:

— Девица, прядешь ли?

Мышка ей отвечает:

— Пряду, бабушка…

Баба Яга баню вытопила и пошла за девочкой. А в избушке нет никого. Баба Яга закричала:

— Гуси-лебеди! Летите в погоню! Сестра братца унесла!..

Сестра с братцем добежала до молочной реки. Видит — летят гуси-лебеди.

— Речка, матушка, спрячь меня!

— Поешь моего простого киселька.

Девочка поела и спасибо сказала. Река укрыла ее под кисельным бережком.

Гуси-лебеди не увидели, пролетели мимо.

Девочка с братцем опять побежала. А гуси-лебеди воротились, летят навстречу, вот-вот увидят. Что делать? Беда! Стоит яблоня…

— Яблоня, матушка, спрячь меня!

— Поешь моего лесного яблочка.

Девочка поскорее съела и спасибо сказала. Яблоня ее заслонила ветвями, прикрыла листами.

Гуси-лебеди не увидели, пролетели мимо.

Девочка опять побежала. Бежит, бежит, тут уж недалеко осталось.

Тут гуси-лебеди увидели ее, загоготали — налетают, крыльями бьют, того и гляди — братца из рук вырвут.

Добежала девочка до печки:

— Печка, матушка, спрячь меня!

— Поешь моего ржаного пирожка.

Девочка скорее — пирожок в рот, а сама с братцем — в печь, села в устьице[2].

Гуси-лебеди полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели к Бабе Яге.

Девочка сказала печи спасибо и вместе с братцем прибежала домой.

А тут и отец с матерью пришли.

В некое время снарядил он корабль; стал собираться в дорогу и спрашивает жену:

— Скажи, радость моя, что тебе из иных земель в гостинец привезти?

Отвечает купчиха:

— Я у тебя всем довольна; всего у меня много! А коли угодить да потешить хочешь, купи мне диво дивное, чудо чудное.

— Хорошо; коли найду — куплю.

Поплыл купец за тридевять земель, в тридесятое царство, пристал к великому, богатому городу, распродал все свои товары, а новые закупил, корабль нагрузил; идет по городу и думает: «Где бы найти диво дивное, чудо чудное?»

Попался ему навстречу незнакомый старичок, спрашивает его:

— Что так призадумался-раскручинился, добрый молодец?

— Как мне не кручиниться! — отвечает купец. — Ищу я купить своей жене диво дивное, чудо чудное, да не ведаю где.

— Эх ты, давно бы мне сказал! Пойдем со мной; у меня есть диво дивное, чудо чудное — так и быть, продам.

Пошли вместе; старичок привел купца в свой дом и говорит:

— Видишь ли — вон на дворе гусь у меня ходит?

— Вижу!

— Так смотри же, что с ним будет… Эй, гусь, поди сюды!

Гусь пришел в горницу. Старичок взял сковороду и опять приказывает:

— Эй, гусь, ложись на сковороду!

Гусь лег на сковороду; старичок поставил ее в печь, изжарил гуся, вынул и поставил на стол.

— Ну, купец, добрый молодец! Садись, закусим; только костей под стол не кидай, все в одну кучу собирай.

Вот они за стол сели да вдвоем целого гуся и съели.

Старичок взял оглоданные кости, завернул в скатерть, бросил на пол и молвит:

— Гусь! Встань, встрепенись и поди на двор.

Гусь встал, встрепенулся и пошел во двор, словно и в печи не бывал.

— Подлинное, хозяин, у тебя диво дивное, чудо чудное! — сказал купец, стал торговать у него гуся и сторговал за дорогие деньги. Взял с собой гуся на корабль и поплыл в свою землю.

Приехал домой, поздоровался с женой, отдает ей гуся и сказывает, что с этой птицею хоть всякий день некупленное жаркое ешь! Зажарь ее — она опять оживет!

На другой день купец пошел в лавки, а к купчихе полюбовник прибежал. Такому гостю, другу сердечному, она куда как рада! Вздумала угостить его жареным гусем, высунулась в окно и закричала:

— Гусь, подь сюды!

Гусь пришел в горницу.

— Гусь, ложись на сковороду!

Гусь не слушает, нейдет на сковороду; купчиха осердилась и ударила его сковородником — и в ту ж минуту одним концом сковородник прильнул к гусю, а другим — к купцовой жене, и так плотно прильнул, что никак оторвать нельзя!

— Ах, миленький дружок, — закричала купчиха, — оторви меня от сковородника, видно, этот проклятый гусь заворожен!

Полюбовник обхватил купчиху обеими руками, хотел было от сковородника оторвать, да и сам прильнул…

Гусь выбежал во двор, на улицу и потащил их к лавкам.

Увидели приказчики, бросились разнимать; только кто до них дотронется — так и прилипнет!

Сбежался народ на то диво смотреть, вышел и купец из лавки, видит — дело-то неладное: что за друзья у жены появились?

— Признавайся, — говорит, — во всем; не то навек так — сольнувшись — останешься!

Нечего делать, повинилась купчиха; купец взял тогда рознял их, полюбовнику шею накостылял, а жену домой отвел да изрядно поучил, приговаривая:

— Вот тебе диво дивное! Вот тебе чудо чудное!

Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то гласит из этой башни: