Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 48

Жодор вскочил, и стул с грохотом дёрнулся за ним. Хвост гордо поднял предмет мебели, помахивая им, словно флагом, и Сагрон уже не смог сдержать даже не смешок, а громкий хохот.

— Вы должны мне помочь! Это невыносимо! — возопил Ольи. — Это издевательство над мужчиной! Она должна терпеть всё тот же дискомфорт! Я читал эту диссертацию, будь она неладна, и проклятие — двустороннее!

— Это означает лишь одно: ваша супруга вам верна, — Сагрон указал Жодору на дверной проём.

Тот, гордо вскинув голову, прошествовал к выходу — но хвост в последнее мгновение вывернул стул так, что он встал поперёк и не позволял выйти. Жодор почти что бежал на месте; его второй хвост отрастил себе зубы и, кажется, собирался укусить собственного владельца.

Ольи взвыл, но Сагрон без капли жалости лишь ударил легонько стул, превращая его в пепел — и несчастный доцент пролетел аж до следующей стены, впечатавшись в неё носом.

Где-то на коридоре громко загоготали студенты, а Дэрри, потеряв бдительность, не успел закрыть дверь. Энниз — ждала она его, что ли, — проскользнула внутрь, как самая настоящая змея, и уселась на краешек стола, закинув ногу на ногу. Длинный разрез её платья обнажал ноги, кажется, сверх меры приличия, и женщина кокетливо улыбнулась ему, покачивая соскальзывающей туфлей, такой же алой, как и её наряд или волосы.

— Ваш заведующий не накладывает ограничений на внешний вид преподавателя? — уточнил Сагрон. — Старший преподаватель Фору, пожалуйста, покиньте аудиторию.

— Господин доцент, — она протянула руку, но Дэрри опасливо отступил к стене. Если он опять придёт к Котэссе с должной дозой ожогов, то она пошлёт его куда подальше, и будет права. Даже чисто физически повторять опыт той недели среди лета ему не хотелось; боль постоянно нарастала, пока не превратилась если не в невыносимую, то по меньшей мере достаточно сильную, чтобы не давать о ней забыть.

— Энниз, — он заставил себя говорить даже без издёвки, — я серьёзно. Тебе лучше уйти, а самое главное, не возвращаться. Нас совершенно ничего не связывает, так что я не вижу повода подходить к моей студентке и забивать её голову лишними ведомостями. Ты — не моя невеста, и вряд ли когда-нибудь ею будешь.

— Я пришла за другим, — пожала плечами Энниз. — Я хотела опять предложить свою помощь. Ты столь нагло отказываешься от неё практически каждый раз, но, может быть, в этом случае условия будут более любопытны?

— Это проклятие не снимается. Помоги лучше Жодору, он будет в восторге от всего, что ты сможешь ему предложить.

— Жодор — это неинтересно, — Энниз вздохнула и вновь потянулась к нему, но Сагрон отступил ещё дальше, чувствуя себя по меньшей мере трусом. Надо было выставить её за дверь немедленно, но, к сожалению, любые прикосновения могли закончиться плачевно.

Дэрри понятия не имел, почему именно Фору казалась ему такой опасной, эдаким источником распространения проклятия, но отчего-то желание свести все риски к минимуму значительно превышало экспериментаторские порывы, сегодня совершенно не пылающие у него в душе.

— Какие у тебя есть предложения? — наконец-то спросил он.

— Я уже говорила об артефакте, который совсем-совсем скоро отправят к нам. Остались какие-то несколько недель. Ты мог бы воспользоваться им.

— Это незаконно, — отрезал Сагрон. — И мне нравится то, как работает моё проклятие. Это лучше тюрьмы, Энниз.

— Никто и не узнает. У тебя ведь нет никаких внешних признаков проклятия.

— Об этом артефакте не может идти и речи. Я не собираюсь пробираться сквозь толпу охраны и хвататься за тот бедный кристалл.

— Сагрон, я тебе помогу, — пообещала она. — Это, в конце концов, наш факультет. Я знаю, как сделать всё довольно просто. Решайся. Это наш шанс!

— Он не "наш", — возразил Дэрри. — И никогда "нашим" не станет. Потому твои предложения не составляют для меня интереса. И, более того, я понятия не имею, зачем тебе понадобилось тратить такой величайший артефакт на какую-нибудь ерунду.

Энниз нахмурилась. Она долго смотрела на него, соблазнительно улыбаясь, но, не услышав ни ответа, ни какого-нибудь элементарного возражения, соскользнула со стола — стекла с него, как самая настоящая змея, — и то ли пошла, то ли практически поплыла к двери, всё ещё коварно соблазнительная, просто до невозможности.

Сагрон тоже вышел из аудитории, закрыл её за собою на замок и увидел Жодора, сидевшего под дверью и поглаживающего обожжённый хвост.

— Если вы хотите поэкспериментировать с научной точки зрения, — вздохнул Сагрон, — то мы можем заняться вашим проклятием. Но я не могу гарантировать результат и скорость действия.

— Спасибо, — доцент Ольи посмотрел на него с такой надеждой, словно Сагрон только что пообещал ему универсальное средство от всех несчастий. — Я буду очень, очень сильно вам благодарен!

— Просто не приставайте к моим студентам, а? Это будет отличнейший компромисс.

На занятиях перья да ручки скрипели не так уверенно, как на экзаменах, и бойкости в том, как студенты записывали диктуемое преподавателем, тоже не наблюдалось.

Но, что самое любопытное, в аудитории сидел студент, которого прежде не видел ни один преподаватель, да и студенты тоже.

Окор Шанук, устроившийся на первой парте, присутствовал тут явно не по собственному желанию. Но, судя по тому, как профессор Куоки ласково похлопывал его по плечу, каждый раз минуя, когда ходил по аудитории, несчастный уже узнал всё о собственной страсти к инновационным часам и был готов приняться за изготовление нового образца сию секунду. По крайней мере, проспонсировать это, лишь бы только не пострадать от действий заведующего.

— Котэсса, — Куоки застыл рядом с нею, — надеюсь, вы не слишком обиделись на меня за то, что я взял этого мальчика на ваше место? — он говорил довольно громко, и в аудитории моментально зашумели, удивляясь тому, что Толин вообще захотел перед кем-то извиниться. — Вы не переживайте, Сагрон — талантливый мальчик, и вы с ним напишите отличную бакалаврскую работу. Просто… Я не мог отказать Окору в работе над инновационными часами! В тот миг, когда столько моих учеников отвернулось от меня, не желая трудиться над столь великолепным проектом, он оказался единственным, столь искренне заинтересовавшимся!

Шанук на первой парте, несомненно, услышав каждое произнесённое слово, довольно расправил плечи и вскинул голову. Котэсса сдержала смешок; вероятно, студент не подозревал даже, какие именно неприятности ждут на него в последующем.

— Всё в порядке, господин профессор, — она послушно склонила голову, почти расстроившись — ну, или сделав вид, что расстроилась. — Мы с доцентом Дэрри выбрали тематику, над которой будем трудиться.

— Это очень мило, — заулыбался мужчина. — Очень мило! Я надеюсь, у вас всё в порядке с Сагроном? Такой прекрасный студент был, такой прекрасный студент!

Котэсса помрачнела, когда на неё стали оглядываться однокурсницы, и сделала вид, словно произнесённое не относилось к ней никоим образом.

— Всё замечательно, спасибо, — промолвила она.

Куоки тяжело вздохнул.

— Помнится, когда я давал ему тему по инновационным часам, профессор Ольи в самое последнее мгновение выдрала его из моих рук. О, она не церемонилась!.. За талантливыми студентами всегда стоит настоящая очередь, а они, увы, не всегда готовы посвящать университету достаточное количество времени… Ах! — он повернулся к Окору и бодренько подошёл к нему, с интересом заглядывая в тетрадь. Та, несомненно, была пустая, и Котэсса про себя улыбнулась успехам нового подопечного Куоки.

Но заведующий, кажется, проигнорировал всю абсурдность сложившейся ситуации. Он вскинул тетрадь, сжимая её так крепко, словно это было великое достояние, и замахнулся ею на Шанука. Тот лишь втянул голову в плечи, и Котэсса заметила, насколько жалко он стал выглядеть: откровенно петушиный гребень куда-то пропал, а взгляд, при всех его попытках сыграть довольного студента, выдавал затравленного инновационными часами человека.