Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 54

— Если хочешь, я могу оставить пока что, — предложил он. — Возьми только вон ту, верхнюю, почитаешь на досуге. Или, может быть, ты хочешь переселиться?

Котэсса подошла к окну и устало упёрлась ладонями в твёрдую гранитную поверхность. Казалось, соприкосновение с холодным её успокаивало, равно как и вид дождя, на который она сейчас смотрела, но всё равно не окончательно.

Сагрон подошёл к девушке поближе, обнял её за плечи и тихо, куда-то в волосы пробормотал:

— Совсем достали? Может быть, ты переедешь ко мне?

— И как это будет выглядеть? Студентка отправляется в комнату к преподавателю? — прошипела она. — И будет объяснять всем вокруг, что их связывает проклятие? Не надо со мной играть, пожалуйста. К тому же, прошла уже достаточно серьёзная часть года, разве это так трудно — дождаться до конца проклятия?

— Дело не только в нём, — Сагрон опустил руки ей на талию, не отступая, и Котэсса всё-таки не вырывалась, хотя и не сменила доселе гнев на милость. Он мог предположить, что в её дурном расположении духа виноваты в первую очередь надоедливые сокурсницы, достававшие вопросами и даже попытками объявить бойкот, но не хотел бы оказаться причиной её проблем.

— А в чём ещё? — Котэсса тяжело вздохнула. — Сагрон, может быть, ты и не виноват в том, что профессор Куоки слишком громко упоминает определённые детали личных разговоров, в том, что это проклятие случилось, и… Во всём, что происходит сейчас, но от этого легче не станет.

— Я понимаю, — кивнул он. — Но стало бы, если б ты перестала от меня сбегать. Хуже, между прочим, всё равно не будет.

— Будет, — безапелляционно ответила Котэсса. — Меня уже как минимум три преподавательницы, и Литория два раза, предупредили о том, что я должна быть с тобой поосторожнее. И ни в коем случае, цитирую, "не поддаваться соблазну".

Сагрон мысленно пожелал Ойтко всего хорошего и провалиться где-нибудь на лестнице.

— Ты ходишь, как осеннее небо, — протянул он. — Слушай, когда наказывают за какое-то нарушение, всегда приятнее всё-таки его совершить, чем ходить невинной жертвой людской молвы.

— Я не буду с тобой…

— Я не говорю о… назовём это процедурой снятия проклятия, — рассмеялся Сагрон. — Я говорю о том, чтобы немного оттаять, снежная принцесса, и перестать сбегать от меня в коридорах. Может быть, иногда заходить на огонёк.

— Я просто студентка.

— И что с того? Профессор Куоки женился на первокурснице, а ему было тридцать три! — об этом, между прочим, весь университет гудел, но об этом Сагрон предпочитал не упоминать. — И она ещё не достигла совершеннолетия, когда между ними, скажем так, завязались отношения. И что с того?

— Мне никто не предлагает замуж, — отметила Котэсса.

— Это ты плохо меня слушаешь.

Она промолчала.

Сагрон предпочёл не уточнять, что юная супруга профессора Куоки стала его женой только по причине одной неосторожности. Толин в молодости был крайне неограничен в собственных запросах к женщинам, и, между прочим, не думал головой, приставая к молоденьким и легко сдающимся девушкам.

И ничего. Вон, уже больше тридцати лет вместе, двое детей — чем они плохо живут? Да, с детьми немного не ладится, но у профессора Куоки и характер паршивый, так что тут дело не в скоропалительном браке.

— Котэсса? — тихо обратился к ней Сагрон. — Мы уже больше сезона друг от друга бегаем с этим дурацким проклятием. Давай попробуем о нём просто забыть?

— Не получается, — ответила она. — Особенно учитывая тот факт, что ты ведёшь у нас два предмета.

— Я могу отдать их Лантону.

— Не надо! — она содрогнулась. — Ты хочешь, чтобы повторилась прошлая ситуация, но на этот раз тебя проклял кто-нибудь другой и чисто из вредности?

— Я хочу, чтобы ты от меня не сбегала, — уверенно ответил он. — Не вела себя так, словно я просто твой научный руководитель.

— Не могу.

Он покачал головой.

— И то, и другое не можешь?

— Не сбегать — могу, — наконец-то сменила гнев на милость девушка, между прочим, так и не сбросившая его руки с талии. — Поверить тебе, а уж тем более позволять себе… некоторые вольности — нет, не могу. И мне пора идти на следующее занятие, отпусти, пожалуйста.

Сагрон разжал наконец-то руки. Котэсса подхватила верхнюю книгу со стопки и оглянулась на него.

— Господин доцент, оставьте книги, пожалуйста, на кафедре, мне действительно в комнате некуда их девать. Я буду приходить туда заниматься, если вы не против, в установленное время.

— Завтра вечером подойдёт? — почти без надежды в голосе спросил он.

— Да, конечно, — Котэсса кивнула. — И, господин доцент… — она сделала шаг ему навстречу, подошла почти вплотную, опустила ладонь ему на плечо и, несмело улыбнувшись, привстала на цыпочки и поцеловала в уголок губ. — Не злитесь, пожалуйста.

— Не буду, — искренне улыбнулся Сагрон. — Только, пожалуйста, не опаздывайте завтра, студентка Арко.

В преподавательской кто-то кричал. Полог безмолвия, между прочим, довольно прочный, призванный сдерживать все посторонние звуки, кажется, совершенно не оказывал необходимую помощь. По крайней мере, чужие возмущённые крики и взаимные обвинения было отлично слышно.

— Брысь отсюда, — отогнал прочь любопытных студентов Сагрон. — И чтобы глаза мои вас не видели. Нашли цирк!

— Но господин доцент! Вы ведь тоже будете слушать! — возмутился один из второкурсников. — Это нечестно! Вы перекрываете доступ к информации.

— Ещё одно слово, и я перекрою вам доступ к сдаче зачёта, — отрезал Сагрон. — Кому сказал, вон!

Студенты, возмущённо ворча, подчинились и потихоньку разбрелись по аудиториям. Но крик за это время и без того уже притих; Сагрон осторожно вскрыл полог, но за тем тоже красовалась относительная тишина.

Он и не шёл бы в преподавательскую, если честно, но надо было поставить книги. Те смирно летели у него за спиной, и Сагрон уже устал держать их магией на весу; следовало бы отправить к себе в комнату, но Котэссу почему-то обманывать не хотелось.

С той поры, как она отдалилась от него, с невероятным старанием скрываясь по углам коридоров, Сагрон чувствовал себя, признаться, совсем не в своей тарелке. Да и опыт Ролана и его слова о проклятии давали о себе знать; он подозревал, что отдаление объекта проклятия действительно влияло как-то на взаимное влечение.

По крайней мере, теперь, когда менять девушек как перчатки было как минимум опасно для здоровья, мысли возвращались к Котэссе слишком часто. Сагрон подозревал, что верность войдёт в привычку, и через год, когда проклятие падет — или раньше, если девушка сменит гнев на милость, — у него не будет уже ни малейшего желания искать себе кого-нибудь другого.

Отмахнувшись от назойливых мыслей, он открыл было дверь, но осторожно — потому что книжки приземлились на свободную ладонь, — и застыл на пороге.

В преподавательской стояли Ролан и Элеанор — и они вряд ли были готовы заметить кого-нибудь вокруг.

…Тихоня Лантон, боявшийся обнять девушку! Хоть постыдился бы, прежде чем так обнимать свою аспирантку… И подумал головой. Закрыл бы преподавательскую, например, пока у них не зашло дальше. И, пожалуйста, хотя бы не на том столе, за которым они обычно празднуют какие-то даты на кафедре!

Конечно, было желание окликнуть их и напомнить о правилах приличия, но Сагрон просто чуть шире приоткрыл дверь, пропуская книги в преподавательскую, отправил их на стол и осторожно отступил на шаг назад, перекрывая вход в комнату всем, а не только особо обнаглевшим студентам.

Им, несомненно, понравится такой вид преподавателей, но хватит с их кафедры слухов о Сагроне и Котэссе, ещё и этим будут морочить голову.

По правде, он намеревался сейчас тихонечко уйти прочь, но был самым наглым образом прерван за какое-то короткое мгновение до успешного осуществления побега.

— Доцент Дэрри! — закричали за спиной. — Подождите, пожалуйста! Мне необходимо немедленно с вами поговорить!