Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 62

— Студентка Арко, — не громко, но и не шёпотом начал Сагрон, — во-первых, у меня серьёзные вопросы относительно посещаемости вашей группы… Студенты ходят хуже, чем пятый курс, а это, извольте, показатель.

— Из пятого курса, доцент Дэрри, занятие посещают практически все, за исключением больных, — пожала плечами Котэсса. — Разве вы не считаете, что наши четверо отсутствующих не могут быть последствием болезни?

— И почему же эта болезнь растянулась уже как минимум на несколько двадцаток? Я не выношу прогульщиков, Котэсса, и вы обязаны передать им, что ни о каком зачёте не стоит и думать. Они будут сдавать на одном уровне со всеми остальными, и, позвольте, вряд ли действительно сдадут.

Он склонился к девушке и тихо, так, чтобы этого Литория точно не услышала, прошептал:

— Почему ты в этом платье?

— Простите, но я никак не могу повлиять на состояние здоровья своих сокурсников! — возмутилась Котэсса. — А что, — это было сказано в разы тише, — разве мне оно не идёт?

— Брюки мне нравятся больше… — они просто прелестно ложились по фигуре, а платье — старательно эту фигуру прятало, и Котэсса об этом прекрасно знала. — Разве вы не проходили курс целительства? И, если они так больны, то почему я не вижу никаких документальных подтверждений! Позор, позор! Они могли бы придумать ложь поинтереснее.

Котэсса отступила к столу и покосилась на дверь. По её взгляду было видно, что она отлично знает о пагубной привычке доцента Ойтко и тоже не собирается попасть в её загребущие руки.

— Я не готова брать на себя ответственность за здоровье этих людей, — повела плечами Котэсса. — Но гарантирую, что делаю всё возможное, чтобы остальные в полном составе присутствовали на занятии.

— Этот вопрос придётся обсудить с господином деканом. Или с господином ректором, если уже встанет вопрос об отчислении! — он воскликнул последнее особенно громко. — Что она от тебя хотела?

— Переписать индивидуальные дела, — беззвучно, одними губами ответила Котэсса и криво усмехнулась. — За зиму. Если вы желаете, то имеете полное право навестить этих студентов. Я отведу вас к каждому лично, сию же секунду.

— Молодец, — тихо усмехнулся Сагрон, притягивая девушку к себе, но она уверенно вывернулась из его рук и кивнула на дверь.

Дэрри не сомневался, что в поцелуях, когда под дверью стоит доцент Ойтко, есть что-то особенное, по крайней мере, кровь кипит, но Котэсса была куда более строгих правил, и он не собирался портить ей репутацию.

Удивительно, как это за последние дней десять никто не стал распускать о них слухи с удвоенной активностью, обычно в НУМе это происходит радикально быстро. Но, очевидно, интерес вокруг Сагрона и Котэссы утих с начала осеннего сезона, а теперь, ближе к зиме, все переключились на обсуждение новых пар, образовавшихся после дня влюблённых. И если Ролан и Элеанор полагали, что об их отношениях никто не догадывается, то они очень сильно ошибались.

Сагрон махнул рукой в направлении выхода, жестом поманил Котэссу за собой, а после открыл дверь так резко, что Литория вжалась в стену, делая вид, что её там нет.

— Кстати, студентка Арко, — нарочито громко, косясь на хихикающую толпу третьекурсников, протянул Сагрон, — у вас случайно нет собаки? У меня с детства аллергия на пуделей, а сейчас так и хочется чихнуть. Это не на вас случайно шерсть?

Доцент Ойтко, стоявшая под стенкой, возмущённо зашипела, но своё присутствие никак не выдала. Она понимала, что о её грешке, вероятно, догадываются едва ли не все, но всё равно не собиралась так легко сдаваться. Ведь сколько интересной информации можно было узнать, скрываясь за дверьми!

Сагрон только усмехнулся и бодрым, быстрым шагом направился к выходу. Их кафедра располагалась на первом этаже, у самого выхода, в отличие от спрятанного в глубинах корпуса деканата, и путь на свободу был достаточно коротким.

Стоило только оказаться на улице, как Сагрон вздохнул с облегчением. Литория вряд ли пошла за ними сюда — она, конечно, обидится на пуделя, но да какая разница? Это ведь сказал он, а не Котэсса.

Она выскользнула в холодную осень следом за ним, всё ещё тихонько посмеиваясь.

— Ты что, в одном платье? — он оглянулся на девушку, а после неодобрительно посмотрел на жёлтые листья, лежавшие у него под ногами.

— Да, — вздохнула она. — Утром было теплее.

— Теплее, но не настолько, — он снял собственное пальто и набросил его Котэссе на плечи. — Пойдём.

— Я не замёрзну. До общежития не так и далеко, — повела плечами она. — Не стоит.

— Стоит-стоит, — вздохнул Сагрон. — Ещё простудишься, а я в целительстве полный ноль. Так что там с отсутствующими студентами?

— Да что с ними станется? — Котэсса закатила глаза. — Прогуливают, естественно. Ты ведь не веришь в то, что они действительно болеют третью двадцатку кряду?

— Нет, я не настолько наивен, — рассмеялся Дэрри и, оглянувшись в последний раз на университет, отобрал у Котэссы её сумку, довольно тяжёлую и, как обычно, набитую учебниками.

До общежития, на самом деле, было не так уж и близко, около двадцати минут, если идти достаточно медленно. Котэсса, конечно, порывалась ускорить шаг, но Сагрон знал: их, как обычно, не заметят. То ли старые отталкивающие чары так действовали, то ли на самом деле все давно уже растеряли свой интерес, но их отношения перестали быть такой себе заслуживающей повышенного внимания диковинкой.

Он даже радовался тому спокойствию, к которому пришлось привыкнуть в последние дни. Поразительно, как легко было жить в отсутствие наглых, мешающих людей, стремящихся всунуть свой длинный нос в чужие отношения.

— Как там Куоки? — поинтересовался Сагрон у Котэссы. — Ведь у вас сегодня была лекция?

— Окор продолжает совершенствовать инновационные часы. Из-за этого ему пришлось бросить работу, и теперь профессор Куоки доплачивает ему за то, что тот прилагает такие усилия, трудясь над часами. Он сумасшедший! — последнее относилось явно не к Шануку. — Мне кажется, он душу из-за этих часов готов продать.

— Увы, но почти так и есть, — кивнул Сагрон. — Он очень сильно поругался со своим сыном из-за этой разработки.

— Ты знаешь его сына?

— Да, было дело, — вспоминать о том не хотелось. — Только он сейчас отказывается признавать профессора Толина своим отцом, носит другую фамилию и не желает в глаза видеть ни отца, ни мать. Довольно радикальное отношение. Не скажу, что причиной всему были именно часы, но и они отыграли свою роль в этом деле. Да давно уже было, нечего и вспоминать…

Котэсса не стала уточнять, что именно тогда случилось. Взгляд её на мгновение стал мечтательным, а после вновь приобрёл привычный оттенок реалистичности.

— Ты на празднование нового года отправляешься домой? — уточнил Сагрон. — Пять дней всё-таки…

— Два туда, два назад, один там? Тут останусь, — улыбнулась она. — Мне всё равно нечего у родителей делать. Они до сих пор уверены в том, что я просто обязана их простить. Да и в НУМе в это время интереснее, можно наконец-то за бакалаврскую сесть. А ты едешь домой?

Сагрон был родом из довольно большого города, не такого уж и далёкого от столицы — два часа езды на дилижансе, — и частенько навещал родителей по праздникам. Но в этот раз не собирался: он только отрицательно покачал головой.

— Нет, просто отправлю поздравительную телеграмму. Что я там не видел? — на самом деле, ехать он не собирался в первую очередь из-за Котэссы, но говорить ей об этом нельзя. В любом случае откажется, заставит отправиться к родне, разрушит ещё всё то, что у них получилось выстроить. Куда безопаснее было перевести разговор в другое русло. — А что там хотела Ойтко? Какое это у вас собрание?

Котэсса мечтательно возвела глаза к синеющим над головой небесам, кажется, поздоровалась с тучей над головой и хрипло рассмеялась — вот они, прогулки в одном тоненьком платье.

— Да так, — протянула она. — Ведь скоро к нам в университет, на соседний факультет, привезут какой-то потрясающий артефакт. Говорит, что мы все должны присутствовать при его прибытии. Великое событие ведь!