Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Джиллиан Алекс - Страница 3

— Я вижу, — скептически фыркает сестра, выразительно кивая на спящую в кровати Алису. — Уже разобрался.

— Это трагическая случайность, Ди, — отрезаю я, прежде чем покинуть палату.

Алисия 

Чтобы просто открыть глаза, я выстояла кровожадный внутренний бой со своим отражением. Часть меня, категорически не хотела возвращаться к ужасающей реальности, где все зашло слишком далеко, сломалось, разрушилось.

Одни руины остались от моей прежней жизни.

Самое страшное, что я сама превратилась в обуглившиеся обломки той Алисии Саадат, которую всегда знала.

Амиран Мактум столкнул меня в пылающий кратер.

Он стал тем, кто подстелил мне под ноги пепел, и он будет тем, кто закопает меня в этом черном песке.

Чтобы уже наверняка не сбежала. Я слишком поздно осознала, что это бесполезно — убежать от эмира можно только в объятия смерти.

А я хочу жить. Сейчас, я как никогда, хочу жить! Быть счастливой, создавать и созидать, привнести в этот мир пусть маленький, но значительный и благой вклад.

Просыпаться невыносимо тяжело. Все органы чувств включаются постепенно. Фантомные боли в груди разрывают до ломоты в костях, и это несмотря на дозы лекарств и успокоительных, которыми меня напичкали. Я распознаю их по характерному медицинскому запаху. От специфического аромата сводит живот, а изнанку горла царапают крупицы сухой пыли, которой я вдоволь нахлебалась накануне.

Из положительных моментов пробуждения — жизнерадостное чирикание птиц за окном и мелодичный призыв муэдзина к молитве, доносящийся из ближайшей мечети.

При всей моей нелюбви к строгим традициям этой страны и религии, я искренне люблю звуки азана, вводящие меня в особое, медитативное состояние, полностью избавляющее от боли и лишних мыслей.

Я верю в то, что Бог един, несмотря на многообразие религий и свою принадлежность к исламу. Если я до сих пор жива, значит, он не покинул меня, несмотря на испытания, которые преподнёс мне.

Вытесняя боль ощущением благодарности, я окончательно открываю веки. Следом за зрением, возвращается и полное ощущение своего тела в пространстве и эмоции от тактильных чувств.

Легкие наполняет аромат парфюма, знакомый с самого детства. Этот цитрусово-терпкий аромат — папин любимый.

Адам Саадат рядом, не сводит с меня обеспокоенного и переполненного любовью, взгляда.

 Несокрушимая и сильная ладонь шейха сжимает мою. Я перевожу взгляд на наши крепко сцепленные руки, медленно рассматривая символы на бронзовой коже отца.

Сразу замечаю букву «А» набитую у него под костяшкой большого пальца. На правой руке у него таких букв пять — по одной на каждого из любимых детей.

А. К. А. Д. М.

Сердце наполняет теплое всеобъемлющее чувство любви, полностью вытесняющее обиду и горечь.

Перевожу взор на его сосредоточенное лицо, скованное железной маской. Джаред Саадат — маэстро в контроле над своими эмоциями. Истинные чувства выдает лишь то, что радужка его глаз приобретает цвет расплавленного серебра, в которых растворена любовь невероятной силы.

Когда я пытаюсь пошевелить кончиками пальцев, ступни обдает жжением. Легкая агония заставляет меня в красках вспомнить отчаянные и жуткие мгновения моего фееричного свободного падения.

«Держись, Ли. Не отпуская мою руку», — озаряет мое видение голос Нейтана.

— Нейт! — вздрогнув всем телом, пытаюсь вскрикнуть. Голос сиплый, непослушный, будто чужой. Порывисто сжимаю ладонь Адама, словно вновь замираю над пропастью и отчаянно хватаюсь за руку Хамдана.  — Папа. Скажи мне…он жив?

— Жив, Алиса. Он находится под стражей в ожидании приговора. К сожалению, Хамдан по-прежнему остается главным подозреваемым в организации теракта, — сердце заходится в хаотичном танце. Мелко дрожащие плечи и прибор, звучно отсчитывающий пульс, подсвечивают мое состояние.

Замечая тревожность и нестабильность, папа мягко проводит ладонью по моим волосам, передавая мне частичку своего железного самообладания. Помогает выпить стакан воды, и только в этот момент я осознаю, что на мне все это время находилась кислородная маска.

— Врачи сказали, что уже можно снять. Твоему здоровью ничего не угрожает, — пульсирующая венка на его виске буквально кричит мне о том, что у отца была тяжелая ночь.

Когда наши взгляды снова встречаются, я замечаю непривычный и трогательный блеск в его глазах. Нежность, горечь, радость, печаль, осуждение, непонимание, праведный отцовский гнев…его взгляд полон сострадания и того самого первородного страха, который живет внутри каждого родителя с первых секунд жизни своего ребенка — страха навсегда потерять продолжение самого себя.

— Пап, прости меня, — слова вылетают всего лишь с губ, но на самом деле кричит сердце.

Не представляю, что они с мамой пережили за эти часы или дни, которые я нахожусь в больнице. Если бы на моем месте оказался бы кто-то из них, я бы не смогла ни есть, ни спать, пока бы не убедилась в том, что беда обошла нашу семью стороной.

В такие моменты понимаешь, что нет ничего важнее семьи и бесценных секунд человеческой жизни и времени с родными.

— Амиран. Он сказал, что мы с Нейтом можем бежать…я так хотела спасти его, пап. Просто не знала, что мне делать. Была в отчаянии, запуталась, всем рискнула. Прости меня, — всхлипываю я, припоминая, что главным условием побега стало фактическое обрывание всех семейных уз. Мышцы лица парализует гримаса боли. Я кусаю губы, ощущая, как грудную клетку печет изнутри. — Я, правда, Нейтана. Он тоже моя семья, пап. Мне казалось, что я не могу поступить иначе. Думала, что должна спасти его любой ценой.

Или убежать от Амирана. Я пока не понимаю, почему этот мужчина вызывает во мне такую бурю эмоций — кажется, что, если я когда-нибудь приму их, я просто не выдержу, не вынесу.

Боюсь, что он займет всю меня, а не только мое сердце. Боюсь, что в каждой клеточке будет жить, потечет по венам — заколдовав, забрав, присвоив. 

Боюсь, что распадусь на части, осяду в его ладони россыпью острых осколков. Меня пугает мысль о том, что моя жизнь может быть всецело вверена в его твердый кулак. Боюсь потерять себя рядом с ним.

Или найти себя настоящую? 

— Алиса, — тяжело выдыхает отец, на мгновение, прижимаясь лбом к костяшкам моих пальцев. — Ты не представляешь, в каком состоянии была мама, когда выпытала у меня все в мельчайших подробностях. А если бы она видела это своими глазами, у нее бы сердце остановилось.

— Ты все видел? Ты был там?

— Мы с Каттаном приехали в тот самый момент, когда ты висела над полыхающей бездной. Алиса, это были самые жуткие пять секунд в моей жизни.

— Если бы не Нейтан, я была бы уже мертва, — я до сих пор помню, как крепко держал меня Нейт. Наши ладони были влажными и скользкими от безумной пробежки по аду, но это не помешало ему выиграть время для моего спасения.

— Если бы не Каттан, этого бы даже не произошло! — хлестким тоном отрезает отец, заглядывая в мою душу фирменным проницательным взором.

— По-твоему я должна была подвергнуть любимого человека смертельной опасности? Пап, это все Амиран. Он поставил меня перед выбором, который невозможно сделать. Если бы я не решилась бежать с Нейтом, его кровь была бы на моих руках…

— Алиса! — не выдержав, вновь повышает тон Адам Саадат. —  Если он действительно взорвал месторождение нефти, он понесет наказание за гибель людей и всех пострадавших. Заслуженно и справедливо. Включи голову хотя бы на пять минут, дочь. К моему глубочайшему сожалению, все складывается не в пользу Нейтана. Алисия...поверь, к Хамдану я отношусь хорошо и всегда считал его достойнейшим и подающим надежды парнем, иначе бы не отдал бы в его руки одну из своих главных драгоценностей — Камилу. Остается только надеяться на то, что он будет полностью оправдан. Судьба Каттана, как и его должность в тандеме с будущим положением в Анмаре — в руках эмира.