Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Джиллиан Алекс - Страница 46

Она не спешит с ответом. Я слышу её участившееся дыхание, чувствую разрастающийся женский страх. Медленно повернувшись, смотрю в блестящие кристально-голубые глаза, смотрю долго, не отрываясь, и она тоже не смеет отвести взгляд. Алиса уже не сомневается, не догадывается, а точно знает,  что очередной её секрет разоблачен.

— Ради жизни, Ран, — всхлипывает с отчаянным надрывом. — Я знала, что ты убьешь его, если …

— Знала? Откуда, Алиса? Я убил его? Выдвинул хотя бы одно из обвинений, по которому ему грозил тюремный срок?

— Одно выдвинул. Самое тяжелое в анмарской системе правосудия.

— Он в тюрьме? — рявкаю я, и вздрогнув, Алисия испуганно жмурится.

— Нет, — она мотает головой, — Амиран…Я не могла сказать… — порывисто прижимается ко мне всем телом, цепляясь пальцами за лацканы пиджака, смотрит в глаза сквозь пелену слез,  и снова умоляет: — Прошу тебя. Хамдан ничего плохого не хотел.

— Я отлично видел и слышал, чего хотел Хамдан, — схватив её за плечи, отрываю от себя и грубо встряхиваю. — Ты снова солгала мне, Алиса. Я обещал тебе наказание. Оно начнется прямо сейчас.

— Амиран…, — отчаянно шепчет Алисия, смахивая с щек ручейки слез.

—  Снимай одежду. Всю. Ничего не должно остаться, кроме этого..., — подняв с пола упавшую во время наших баталий сумку, рывком дергаю молнию и достав футляр с ожерельем, бросаю к её ногам. — Оно действительно лучшее из коллекции ювелирного холдинга Адама Саадата, но блистать ты будешь в нем здесь. А не на свадьбе сестры.

— Церемония состоится? — испуг в распахнутых глазах сменяется облегчением, взрывая во мне волну неконтролируемого бешенства.

— Я лично за этим прослежу, — сардонически ухмыляюсь. — И организую свадебное путешествие новобрачных. Они проведут весь отмеренный срок под надежным вниманием моей охраны.

Она молчит, глотая слезы. Ошеломленный взгляд мечется по моему лицу.

— Удивлена, tatlim? Надеялась на другой исход? — спрашиваю со злой иронией. — Наверное, он тоже, когда заварил всю эту кашу. Как ты правильно заметила, умереть легко, а сражаться за свою жизнь, свой выбор и свою страну дано не каждому. Именно этим твой герой и займется сразу после возвращения из медового месяца. Он будет направлен на военную службу в провинцию Зулейер, — бесстрастно озвучиваю принятое решение.

— Но там война!

— Генерал войны не боялся, пусть берет пример с отца, — равнодушно отзываюсь я, дергая завязки на её абайе, и взявшись за край ворота, разрываю почти до низа. — Остальное сама снимешь, или помочь?

— Нет, я не стану, — она с шипением бьет меня ладонями по плечам и с кошачьей резвостью отскакивает назад. — Ты меня не заставишь, — вздернув подбородок, продолжает пятится. — Я не твоя рабыня.

— Будет, как я хочу, — отрезаю угрожающим тоном, неумолимо приближаясь. Она отчаянно мотает головой. Вздрагивает, наткнувшись на стену.

— Стой, я сама, — сдается загнанная в угол Алиса, сверля меня униженным ненавидящим взглядом. — Сама, — повторяет тише, начиная неловко снимать с себя одежду и бросать мне под ноги.

— Быстрее, — подгоняю я, бесстрастно наблюдая за суетливым и отнюдь не эротичным процессом раздевания. Оставшись полностью обнаженной, Алисия расправляет плечи, откидывая за спину густую волну белокурых волос, и снова позволяет себе вызывающий взгляд в мою сторону.

— Не забудь про колье, — носком обуви толкаю по полу футляр.

Стиснув зубы, она выполняет. Не с первого раза, но у нее получается застегнуть украшение. Наши взгляды сталкивается в немом противостоянии.

— Нравится? — с глухой злостью спрашивает Алиса. Я отрицательно качаю головой, шагнув вперед. Она недоверчиво ухмыляется. А, может быть, все еще не понимает, что игры кончились.

— Не обманывай себя, Ран. Ты чувствуешь удовлетворение, наблюдая за моим унижением, — кричит в ней уязвленная гордость.

— Нет, tatlim, не удовлетворение, — приблизившись вплотную, дотрагиваюсь до переливающихся камней на изящной шее. Бриллиантовый блеск на фарфоровой коже привлекает внимание, завораживает. Tatlim блистает даже в этих убогих декорациях, ни на секунду не сомневаясь, что она и есть главное сокровище.

— Тогда что? — допытывается Лиса. Запустив ладонь в рассыпавшиеся по спине пепельные локоны, лениво пропускаю их между пальцами.

— Бесконечное сожаление, — склонив голову, я едва касаюсь губами её лба, и резко отстраняюсь. — Доброй ночи, Алиса, — собрав с пола ворох одежды, разворачиваюсь и иду прочь, оставляя тигрицу в её новой клетке, раз старая пришлась не по вкусу.

Алисия

     Не могу поверить.

Он запер меня в тюрьме, в мерзкой и душной клетке. Меня, дочь шейха!

Поместил в воспитательный изолятор, словно я пластиковая кукла, или рабыня, которая должна испугаться подобных условий и впредь беспрекословно подчиняться его высочеству.

Черт возьми, я и так слушалась! Все это время я вела себя как идеальная жена. Да, я не прогнала Нейта из своего кабинета, но мне просто необходимо было сказать ему, что, между нами — все кончено. Поставив окончательную точку в отношениях с Нейтом, я не сделала ничего предосудительного и достойного жестокой пытки.

 Амиран воспринимает меня как животное, которое можно бесконечно дрессировать. Иногда, снисходительно гладить и поощрять за послушание. Но ни рабыни, ни животные не заслуживают такого к себе отношения.

Он моей смерти хочет? И не только моей теперь…тогда к чему эта воспитательная каторга? Застрели сразу, Амиран. Обоим станет легче, разве нет?

Мне абсолютно нечем дышать здесь. Особенно днем, когда комната превращается в неисправную парилку. Каждый вдох — особый вид экзекуции. Застарелая пыль и микрочастицы песка проникают в легкие. Глаза слезятся, в груди постоянно щекочет, болезненное чихание царапает носоглотку.

Обнаженная, беззащитная, униженная, уязвленная, ничтожная…такой я себя чувствую. Полной дурой, которая хотела сделать сегодняшнюю ночь началом чего-то нового между нами.

А теперь мне хочется послать Амирана к черту. Сбежать.

На этот раз совершенно одной.

Я не хочу, чтобы наш ребенок рос в такой семье.

Не хочу, чтобы этот малыш, однажды увидел, как его деспотичный отец запирает меня в жутких условиях, без тени сомнения и сочувствия на лице.

Я мечтаю о душе, потому что уже через несколько часов, проведенных взаперти, грязь скатывается на мне неприятными и липкими комками. Волосы и кожа головы раздражающе чешется, и это — только начало всех моих испытаний в темнице.

Что будет дальше, боюсь спросить? А главное — за что? За «бесконечное сожаление», за правду? За то, что не сообщила ему, что Нейт ворвался ко мне, потому что не хочу смерти близкого человека и крови на руках своего мужа?

Я ничего криминального не совершила. Не отвечала на его прикосновения, поцелуи. В отличие от Амирана, который не так давно на моих глазах бесстыдно лапал стюардессу, а потом этими руками касался меня. Ох уж эти двойные стандарты, когда мужчинам — можно все, а женщину за мимолетное «привет» другому в Анмаре казнить могут.

И неизвестно, не имеет ли Амиран на стороне еще десятки любовниц и покорных наложниц. Но о чем я говорю? У женщин в этой стране меньше прав и свобод, чем у насекомых, таящихся в песчаных валунах Махруса.

Оглядывая свои новые «апартаменты», давно привыкнув к туманному полумраку, я ловлю себя на мысли о том, что…это не лучшее места для нашего ребенка, Амиран.

Все могло бы быть по-другому сегодня, но ты никогда не узнаешь.

Я бы сказала тебе. После потрясающей близости. Когда ты еще глубоко во мне. Когда дрожим вместе и дышим друг другу в губы, пытаясь насладиться каждым мгновением страсти и животного единения. Я бы вмиг забрала всю твою ярость и злость, растворила бы счастливой новостью ненависть, что ядовитыми нитями обволакивает твое сердце. Ты лишил нас этого…  

Выбрал иной путь. И клянусь, что если ты не выпустишь нас отсюда до утра, я возненавижу тебя с новой силой.