Мертвый сезон - Воронин Андрей Николаевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая

Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Синица оторвал взгляд от пустого обшарпанного стола и меланхолично уставился в окно. Окно в кабинете было модерновое – герметичный стеклопакет в пластиковой раме, – но его сильно портила вмурованная снаружи в стену прочная стальная решетка, по углам обвешанная пыльной паутиной. В паутине было полно свернувшихся в трубочку бурых листьев акации и еще какого-то мелкого мусора. За окном виднелся залитый растрескавшимся асфальтом двор управления и унылая кирпичная стена гаража с выкрашенными в ядовито-зеленый цвет воротами боксов. Боксов было пять. Ворота среднего были распахнуты настежь, так что Синица со своего места мог без труда убедиться, что двигатель стоявшего в боксе с поднятым капотом "уазика" лежит на том самом месте, куда его положили две недели назад. Возле двигателя сидели на корточках двое рабочих в замасленных комбинезонах. Они курили, время от времени сплевывая на грязный бетонный пол, и, кажется, даже не смотрели на двигатель. Синице подумалось, что на их месте ему бы тоже не захотелось смотреть на эту мертвую груду железа, ни в какую не желавшую оживать.

Впрочем, ему необязательно было меняться местами с двумя усталыми автомеханиками, чтобы почувствовать отвращение к работе. Тощая картонная папка, лежавшая посреди обшарпанного майорского стола, также не вызывала желания смотреть на нее и уж тем более открывать. Однако вернуться к содержимому папки было необходимо, хотя Синица давно выучил его едва ли не наизусть и не видел в нем ничего полезного для дела. Он вообще не понимал, какое тут к дьяволу может быть дело. Попал человек в мелкую аварию, распереживался и умер от острой сердечной недостаточности прямо на заднем сиденье своего "Мерседеса"... Конечно, такое не каждый день происходит, но любой врач "скорой помощи", не говоря уже о гаишниках, не сходя с места, перечислит вам десяток подобных случаев. Некоторые вообще ухитряются умереть прямо за рулем, и притом на приличной скорости... Но при чем тут уголовный розыск?

Синица снова, в который уже раз, поймал себя на том, что думает не об обстоятельствах смерти Ашота Васгеновича Гаспаряна, а о том, почему они, эти обстоятельства, вызвали такой интерес у начальника ГУВД полковника Скрябина. А интерес был, и притом немалый, иначе Скрябин ни за что не поручил бы это дело Синице.

Майор Синица был в управлении на плохом счету. Его неупорядоченная личная жизнь, расхлябанный внешний вид и в особенности манера засыпать на любом совещании неизменно вызывали у начальства приступы административного негодования. Офицер из Синицы был как из бутылки молоток: в отношении выправки и строевой подготовки он представлял собой полный ноль, зачетами по физподготовке манкировал, на субординацию плевать хотел, брился раз в неделю, стрелял посредственно и все время забывал, куда засунул свое табельное оружие. Выгнать его из органов к чертовой бабушке грозились не менее трех раз в неделю; однако, как это чаще всего и случается, количество произносимых в адрес майора Синицы угроз было обратно пропорционально его шансам действительно остаться без работы. То есть, выражаясь простым языком, заменить Синицу было некем, потому что он обладал отменной интуицией и имел редкостный дар делать правильные выводы из разрозненных, внешне никак не связанных друг с другом фактов. Он был сыщиком от бога.

Все это Синица про себя прекрасно знал, и именно поэтому интерес полковника Скрябина к обстоятельствам гибели Гаспаряна приводил его в недоумение. Пускай они были старыми знакомыми, собутыльниками и даже, как поговаривали в управлении, партнерами в кое-каких не вполне законных предприятиях. Пускай безвременная кончина Гаспаряна расстроила полковника, выбила его из колеи и толкнула на бессмысленное расследование. Все это было понятно, объяснимо и где-то даже похвально; но подозревать убийство?!

Именно такие подозрения Скрябин полунамеком высказал Синице, вручая ему папку с материалами по этому делу. Зная полковника, из этого можно было сделать вывод, что он твердо уверен: Гаспаряна убили, причем убили обдуманно, преднамеренно и очень профессионально.

Синица перестал глазеть в окно и с тоскливым выражением лица уставился на папку. Да, в собранных по горячим следам свидетельских показаниях имелись кое-какие несоответствия и даже странности, однако все они находились в пределах статистической погрешности – то есть, грубо говоря, их можно было легко списать на ночную темноту, некомпетентность проводивших опрос инспекторов ДПС, а также на то обстоятельство, что практически все свидетели, кроме водителя и охранника Гаспаряна, в это время находились в разных стадиях алкогольного опьянения.

Некоторое время Синица внимательно разглядывал ногти на своей правой руке, пытаясь припомнить, есть ли в кабинете маникюрные ножницы. С левой рукой проблем не возникало: ногти на ней Синица свободно стриг любыми ножницами, находившимися в пределах досягаемости. А вот привести в порядок правую руку, орудуя левой, у него никак не получалось – даже пробовать не стоило, сто раз пробовал, и все без толку...

Брезгливо кривясь, Синица обгрыз ноготь на большом пальце. Зубы сразу заныли – у стоматолога он не был уже лет десять, если не больше.

"Ну ладно, – подумал Синица, на всякий случай пряча правую руку от греха подальше в карман. – Давай начнем от печки. С чего все началось? С отказа тормозов. Водитель клялся и божился, что, выехав со стоянки, дважды нажал на педаль, и оба раза та провалилась без малейшего сопротивления. Машину он остановил ручным тормозом, а потом выяснилось, что тормоза у него в полнейшем порядке. Так бывает сразу после замены тормозных колодок или в том случае, если в систему проник воздух. А как он мог туда проникнуть, машина-то новенькая! Диверсия? Глупо. Глупо рассчитывать, что машина разобьется вдребезги из-за отказа тормозов, выехав задним ходом со стоянки!

Теперь пострадавший. Водитель его не видел и клянется, что удара тоже не слыхал. Допустим, он врет. Но свидетели тоже не видели, как его сбили! Никто не видел, откуда он взялся, где стоял и как упал, – видели только, как он лежал на асфальте под задним бампером. Полежал, выпил из рук Гаспаряна пару глоточков коньяка, встал и исчез, будто испарился. А Гаспарян, не сходя с места, отбросил копыта, хотя за минуту до смерти был здоров как бык и даже не сильно взволнован...

Ну, предположим, у Гаспаряна были проблемы с сердцем, о которых он, бывший спортсмен, привыкший к тому, что организм служит ему безотказно, даже не подозревал. Предположим, потерпевший был пьян, по собственной вине угодил под колеса и постарался убраться как можно скорее, пока его, что называется, не припутали. Предположим, праздношатающиеся и вдобавок не совсем трезвые свидетели могли всего этого не заметить. А уж про тормоза и говорить нечего! Современная иномарка – штука почти такая же сложная, как человеческий организм. Поди догадайся, что взбредет в ее электронные мозги, что там творится в ее потрохах! Но не слишком ли много случайных и, главное, очень удобных совпадений?

Много, ох много! Вот и Скрябин так же считает. И ждет он вовсе не изложения обстоятельств, а результатов тщательного расследования. Значит, придется расследовать..."

Синица нерешительно приподнял папку со свидетельскими показаниями, покачал ее на ладони, как бы взвешивая, а потом равнодушно уронил на стол. В папке не было больше ничего полезного – ничего, что могло бы подхлестнуть знакомый охотничий азарт, уже начавший овладевать им. Майор отнюдь не был огорчен безвременной кончиной господина Гаспаряна – напротив, он считал, что туда ему и дорога. Но вычислить специалиста, который так лихо все это провернул, было для него, во-первых, делом чести, а во-вторых, удовольствием – одним из немногих настоящих удовольствий, что были ему доступны. А в том, что такой специалист существовал, Синица уже не сомневался. Правда, в этом следовало удостовериться, но сделать это можно было только на месте происшествия – может, тогда станет понятно, откуда взялся и куда исчез этот странный потерпевший...

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая