Мертвый сезон - Воронин Андрей Николаевич - Страница 43
- Предыдущая
- 43/79
- Следующая
Глава 10
Аршак Геворкович Багдасарян был одет по-домашнему – в роскошный, отливавший золотым блеском халат с кистями, из-под которого сверху выглядывала белоснежная крахмальная сорочка, а снизу виднелись безупречно отглаженные брюки, о стрелки на которых, казалось, можно было порезаться. На ногах у Аршака Геворковича были удобные домашние туфли из мягчайшей золотисто-коричневой замши, на мощной шее бывшего профессионального борца поблескивала золотая цепь, терявшаяся в густых зарослях черных как смоль волос на груди. Аршак Геворкович сидел в глубоком, антикварной красоты кресле с темно-синей бархатной обивкой, положив вытянутые ноги на подставленный специально для этой цели пуфик – тоже синий, бархатный, на причудливо изогнутых ножках красного дерева, – и мрачно курил длинную тонкую сигарету, невидящим взглядом уставившись в широкий плоский экран японского телевизора. Под рукой у него, на придвинутом к креслу низком столике, помещались пепельница, графин превосходного коньяка, рюмка и блюдо с отборным виноградом. Виноград выглядел нетронутым, да и уровень жидкости в графине на протяжении всего вечера понизился ненамного, зато сигаретная пачка пустела прямо на глазах, и соответственно в пепельнице росла гора коротеньких, смятых окурков.
По телевизору шел какой-то фильм – японский, а может быть, китайский. На экране с головы до ног затянутый в черное, гибкий, как кошка, неестественно ловкий и прыгучий человек в маске размахивал самурайским мечом, совершал головокружительные трюки, мастерски дрался любым оружием, какое только попадалось под руку, уворачивался от автоматных пуль и в одиночку побеждал десятки врагов. Аршак Геворкович этого не видел; происходящее на экране было для него просто хаотичным движением цветных пятен и мешаниной азартных выкриков. Все это служило неплохим фоном для размышлений – не лучше и не хуже любого другого фона. А подумать Аршаку было о чем.
Багдасарян вовсе не надеялся, что придумает что-то из ряда вон выходящее: свои способности в этом плане он знал лучше, чем кто бы то ни было, и никогда не обольщался по поводу тонкости своего ума. Он был спортсмен, борец, и с ранней юности привык делать ставку на грубую физическую силу. Когда-то ему было мало равных в технике боя, и тактиком он был неплохим, а вот со стратегическим мышлением у него было не ахти. Да и зачем оно, стратегическое мышление, во время короткой схватки на ковре?
Аршак Геворкович знал, что это недостаток, и притом очень большой. Да, он считал себя умнее подавляющего большинства русских, но даже и среди русских порой встречаются экземпляры, справиться с которыми бывает нелегко. Думая о том, что случилось в последние несколько дней, Багдасарян испытывал непреодолимое желание выбежать на улицу и кричать во все горло, колотя себя кулаками в грудь, пока противник не примет вызов и не сойдется с ним один на один в смертельной схватке. Какое это было бы наслаждение! Увы, Аршак Геворкович понимал, что ему, уважаемому человеку, не пристало вести себя как самцу гориллы. Тем более что, если приглядеться, некоторое внешнее сходство между ним и упомянутым самцом определенно наблюдалось...
Он держал этот город в кулаке, и не только город. Если уж на то пошло, то сфера интересов Аршака Геворковича простиралась далеко за пределы благословенного Краснодарского края – настолько далеко, что этот надутый индюк, нынешний мэр, которого они намеревались протолкнуть в губернаторы, сошел бы с ума от страха, узнав, какие дела решаются порой в гостеприимном доме Багдасаряна.
И вот теперь все это было поставлено под угрозу. Правда, и ставка была высока, и потому Аршак Геворкович, подумав совсем немного, решил двинуть в бой свой основной резерв. Сейчас он ждал – тянул время, переживал, что так нехорошо получилось с Гамлетом, злился и боролся с желанием напиться, как это обычно делают русские, столкнувшись со сложной проблемой.
На миг оторвав взгляд от экрана телевизора, Аршак Геворкович перевел его в угол, где на спинке стула висел его выходной пиджак. Из нагрудного кармашка пиджака выглядывал кончик белоснежного носового платка, электрический свет благородно играл в складках очень дорогой угольно-черной ткани. Аршак Геворкович посмотрел на часы и досадливо дернул щекой. Самолет приземлился почти полтора часа назад; Армен водит машину как бог, особенно когда его просят ехать побыстрее; так куда же они запропастились?
В это время внизу, во дворе, прошуршали по цементным плитам дорожки широкие шины, мягко хлопнула дверца, за ней еще одна. Аршак Геворкович подавил в себе желание подойти к окну и выглянуть во двор, ограничившись тем, что нажатием кнопки выключил телевизор. В наступившей тишине стали слышны людские голоса и шаги внизу, на первом этаже. Аршак Геворкович пробормотал по-армянски несколько слов, в которых сквозило явное облегчение, и встал, выпрямившись во весь рост и расправив широкие и покатые, свидетельствовавшие об огромной физической силе плечи.
В дверь постучали – негромко, отчетливо, вежливо. Аршак Геворкович уставился на дверь, а потом, сообразив, что стучавший ждет разрешения войти, крикнул:
– Да, дорогой, заходи!
Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой, очень красивый армянин, одетый и причесанный с подчеркнутой элегантностью. Аршак Геворкович знал, что этот человек выглядит намного моложе своих лет, и потому без труда преодолел возникшее было желание отечески потрепать его по плечу.
– Здравствуйте, Аршак Геворкович, – вежливо поздоровался вошедший.
Голос у него тоже был молодой, и разговаривал он так, как полагается младшему говорить со старшим – почтительно, с должным уважением. Трудно было поверить, что этот человек имеет послужной список, которому позавидовали бы многие офицеры спецслужб всего мира; правда, ни в одной из спецслужб этот человек не числился – единственным его работодателем был Аршак Геворкович и те люди, которые за ним стояли.
– Здравствуй, Эдик, дорогой! – нараспев заговорил Багдасарян и все-таки не удержался – обнял гостя за плечи. – Здравствуй, дай на тебя посмотреть! Сто лет тебя не видел, соскучился, клянусь! Долетел хорошо? Армен тебя встретил? Как твои дела, дорогой?
Приезжий умело вычленил из кучи вопросов, которыми его засыпали, самый главный и сдержанно ответил:
– Спасибо, Аршак Геворкович, все в порядке. Мои дела идут хорошо.
– Ай, молодец! – обрадовался Багдасарян и немедленно взял деловой тон. – Ну, раз твои дела в порядке, о них мы поговорим позднее. Может быть, ты хочешь отдохнуть с дороги, поспать?
– Спасибо, я не устал, – ответил тот, кого Багдасарян запросто назвал Эдиком, озираясь с таким видом, словно попал сюда впервые.
– Тогда сейчас принесут еду, и мы с тобой обсудим мои дела. Они, к моему большому сожалению, не так хороши, как твои...
Эдик рассеянно покивал и вдруг двинулся вокруг комнаты, обходя ее по периметру и как бы между делом заглядывая во все углы. Багдасарян наблюдал за его манипуляциями с растущим недоумением.
– Что ищешь, э? – не выдержал наконец Аршак Геворкович. – Ара, что потерял, а?
Эдик сделал в его сторону странный жест ладонью, прося не то извинения, не то тишины, заглянул в вазу с цветами и принялся рассеянно, будто невзначай, ощупывать оконную занавеску.
– Еда – это очень хорошо, Аршак Геворкович, – не глядя на Багдасаряна и продолжая шарить по всем углам, как собака, забывшая, где закопала кость, ровным голосом ответил он. – Честно говоря, я сейчас готов барана проглотить. Вы же знаете, как кормят в самолетах!
– Э, не говори, дорогой! – воскликнул Багдасарян, смекнув, что к чему. – Разве это еда, слушай? Настоящая отрава! Я однажды попробовал – чуть не умер, клянусь!
Он подошел к стоявшему в углу стулу, скинул халат и надел пиджак. Пример Эдика оказался заразительным, и Аршак Геворкович, прежде чем натянуть пиджак на плечи, тщательно прощупал каждый шов, заглянул во все карманы и даже отвернул воротник. В пиджаке, как и следовало ожидать, не обнаружилось ничего, помимо носового платка и бумажника. В бумажнике лежали деньги, кредитные карты и несколько визиток.
- Предыдущая
- 43/79
- Следующая
