Ведьмовские шалости (СИ) - Пономарь Наталья - Страница 1

Наша семья всегда отличалась от обычной. Почему отличалась? Да просто потому, что все женщины по материнской линии обладали даром. Проще говоря, были ведьмами. Магические знания у нас передавались из поколения в поколение, и каждая такая семья всегда хранила свои секреты внутри рода, ревностно оберегая от посторонних глаз.

Обучаться магии мы начинали почти с пеленок и нет, ни в какие школы для «особо одаренных» мы не ходили. Их просто не существовало. Зато существовал департамент по контролю магии, который обязывал каждую ведьму по достижению восемнадцати лет в течение года отработать ведьмовскую повинность. Потом можешь возвращаться домой, поступать в Университет или делать, что твоя душа пожелает. Это как отслужить в армии, только наоборот. Кого-то отправляли в большие города, кого-то засылали в глухие деревни, а счастливчики отправлялись по обмену за границу.

Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет, и я очень надеялась попасть в последнюю категорию. Дело в том, что моя мама, Аглая Андреевна Романова, являлась главой отдела распределения молодых ведьм. Поэтому я сейчас сидела на подоконнике и болтала ногами, ожидая, когда уже, наконец, мне отдадут конверт с моим назначением. Родители о чем-то оживленно шептались на кухне, но я этого не слышала. Мысли убежали далеко и надолго, унося меня в мир фантазий, подальше от серой реальности.

Школу я закончила с золотой медалью, поэтому встречаться с парнями, ходить в кино и клубы, как мои одноклассницы, мне было некогда. Вот такая я «ботаничка». Вру, до звания синего чулка мне очень и очень далеко. От моих шалостей и проказ учителя порой стояли на ушах, но ничего сделать не могли. Я отличница, гордость школы, так что терпели, молча скрипя зубами. Вы не подумайте, ничего противозаконного я не делала, так случайно разбить окно директорского кабинета мячом, перепутать реактивы в кабинете химии и в итоге сжечь учительский стол. Подумаешь, мне может, просто интересно было, как порошок из сушеных лягушачьих лапок взаимодействует с некоторыми реагентами. Из-за моего вздорного характера, или из-за чего другого, парни почему-то пробегали мимо меня стороной и к своему огромному стыду к своим восемнадцати годам я еще ни с кем не встречалась. Да что там не встречалась! Я еще даже не целовалась ни разу. Короче, чувство первой любви до сих пор обходило мою скромную персону стороной. Поэтому сейчас я мечтала, как окажусь где-то в Европе среди величественных замков, пропавших стариной и средневековой историей и встречу своего «прынца».

— Зарина, солнышко, подойди сюда! — послышался мамин голос.

Я спрыгнула с подоконника и поспешила в сторону кухни, сразу заметив немного нервные взгляды родителей. Мама держала в руках белый конверт, перевязанный красной ленточкой.

— О, давай скорее сюда! — в нетерпении выкрикнула я и протянула руку.

Отец неопределенно хмыкнул и отошел в сторонку. Быстро сорвав ленту и разорвав бумагу, я вытащила документ с вензелем департамента и принялась читать. Чем больше я читала, тем выше поднимались мои брови от удивления, а внутри разгорался ком непонимания, обиды и ярости.

— Что! Что это, — гневно прокричала я, — как ты могла, мама?

— Милая, ты только не нервничай.

— Не нервничай, — возмутилась я, — вместо того, чтобы отправить меня в Европу, ты сослала меня в какое-то «беспросветное кукуево», если уж не заграница, то могла, хотя бы в городе оставить!

— Нет, не могла. Я не собираюсь пользоваться своим рабочим положением, чтобы подобрать теплое местечко своей дочурке. И вообще, деревня пойдет тебе на пользу. Научишься самостоятельности и ответственности. Пора тебе повзрослеть, Зарина.

Я обиженно засопела, но понимала, что спорить с родительницей, когда она во что-то уперлась, как баран рогом, бесполезно. Она у меня принципиальная, если решила, значит, так и будет. Я, между прочим, вся в нее, может быть, поэтому мы так часто ругаемся, пытаясь каждая отстоять свое собственное мнение. Отец в таких случаях всегда машет рукой и уходит в другую комнату «от греха подальше». Мы же покричав и чуть поискрив магией, миримся и приходим к какому-нибудь общему решению, но видимо не в этот раз.

— Но мама, что это за название деревни такое «Козульки»? Фу-у, хорошо, хоть не какащки. Где это вообще находится? — я снова заглянула в документ, — серьезно? Средний Урал. Как туда вообще добираться?

— Поездом, потом электричкой до станции Медвежий угол, там тебя встретит Степан Сергеевич и довезет до конечного пункта.

— Боюсь спросить, кто такой этот Степан Сергеевич?

— Лесничий местный. Да, ты не переживай, ему уже телеграмму послали. Он один из посвященных, так что о ведьмах знает. В экстренной ситуации всегда к нему обратиться сможешь.

— И то хлеб, — пробормотала я, понимая, что на большее рассчитывать не приходится.

— А где я там жить буду?

— Сергеевич договорился с местными, там тебе небольшой домик выделят. Будешь сельским жителям помогать, травки лечебные заваривать, скотинку заболевшую лечить.

Я скривилась, понимая, что ничего хорошего в ближайший год мне не светит.

— Какая скотинка, мама? Побойся Бога! Я всех рогатых боюсь до икоты. Да я уже после первых нескольких дней в этой глуши заикой стану.

— Ничего дочка, трудности закаляют, — усмехнулась родительница, — корову доить научишься, овец стричь, может еще и пряжу прясть.

Я заглянула в хитрые, немного прищуренные глаза матери.

— По-моему ты перепутала меня с одной из Диснеевских героинь. Издеваешься, да?

— Только чуть-чуть, — рассмеялась она, — не переживай, все у тебя будет хорошо. Вот увидишь, тебе еще там понравиться.

Я с подозрением посмотрела на маму.

— Надеюсь это не твое ведьмовское предчувствие.

Родительница пожала плечами.

— А, если и оно, то что?

— Бр-р, — поежилась я, представив, что придется остаться в этом захолустье дольше, чем требуется.

Уже через пару дней я сидела в вагоне поезда и с грустью махала через открытое окно родителям, прощаясь с ними и своим городом.

Стация Медвежий угол произвела на меня унылое впечатление: маленькая платформа, окруженная лесом и две небольшие тропинки ведущие вдаль. Кроме меня не нашлось ни одного дурака, сошедшего с поезда в этой глуши.

— Жесть, — прошептала я, крутя головой.

У края платформы стоял кряжистый бородатый мужик и весело махал мне рукой.

— Зарина Владимировна, — довольно пробасил он и оскалился во все тридцать два зуба, — счастлив, видеть вас.

— И чего он так радуется? Смотрит на меня, будто я не человек, а миллион долларов, вон, как глазки поблескивают. Может, ну его, этого Степана Сергеевича, сама как-нибудь до Козулек доберусь, а то, мало ли чего ему по дороге в голову взбредет.

Заметив мой настороженный взгляд, брошенный в его сторону, лесник стер с лица дурацкую улыбку и уже серьезным голосом произнес:

— Не бойся, девочка, я обычный человек, не вампир, не оборотень, так что не съем я тебя.

Я фыркнула.

— Подавился бы, если попробовал.

— Что, такая невкусная? — усмехнулся мужик.

— Ага, костлявая и ядовитая к тому же.

— Пошли уже, а то нам еще до дороги пилить и пилить пехом, а там ехать часа три.

— Уф, глушь, — вздохнула я, подхватив свою любимую метлу и рюкзак.

— Показывай дорогу, «лесной житель».

— Хм-м, точно «колючка ядовитая», — хмыкнул Степан Сергеевич.

Дорога оказалась грунтовой, никакого асфальта, так что поездка получилась еще та. Каждая кочка и ухаб, на которой подпрыгивал старенький жигуленок, отдавался неприятными ощущениями в моей пятой точке.

— У вас что, сидения в машине дубовые? Нельзя что ли было их чем-нибудь мягким обить?

— Зачем лишние деньги тратить? Я сзади не сижу, а попутчики у меня редко бывают, — ехидно произнес вредный дядька.

Я только стиснула зубы и приготовилась терпеть дальнейшие мучения.