Ритуал для призыва профессора (СИ) - Лунёва Мария - Страница 62

— Так! — я встала. — Воду с пола убрать немедленно. Дальше комнаты краб не убежит. Если пол весь осмотрели, значит, будем искать выше.

Вода тут же стала быстро исчезать, словно спускалась куда-то. У меня сердце ёкнуло, хоть бы не на первый этаж к декану. Пробежав до ванной комнаты, поняла, что воду затягивает в кран, при этом нарушаются все законы физики. Но это уже третье дело. Уже хорошо, что потопа не будет и на том спасибо.

Следующие полчаса вместо того, чтобы обедать, я рыскала по комнате в поисках Клац-клаца, костеря его по черному, но про себя. Вслух же утешала встревоженного дракончика, который метался по углам и шкафам, заглядывая в каждую щель. Надо же, у моего питомца, оказывается, есть свой питомец. Как я упустила этот факт. Надо было корыто ему поглубже отыскать и в ванную поставить, а не держать в этом тазике.

Вот где этот гад морской! Деру дал.

Отчаявшись найти пропажу, я уселась на не заправленную кровать и тут же подскочила, почувствовав, как кто-то ущипнул меня на мягкое место пониже спины. Поняв, что беглец себя выдал, я закрутилась на месте.

— Дрюня, сними его с меня, — позвав дрика, я неприлично ткнула ему на краба, болтающегося на моей юбке сзади.

Дважды дракончика звать не пришлось. Со счастливым возгласом: "Клац-клац", Дрюня рванул за своим питомцем, и, не церемонясь, отделил его от меня, при этом сострадания мне никто не выказал. А это меня, между прочим, ущипнули. Это мне больно было. Но Дрюня был полностью поглощен сюсюканьем над этим… Вот гад такой морской. Я почувствовала себя обделенной. Ревность?! Ну да, значит, я все для своего Дрюнюшки, а он себе любимца завел.

Тем временем мой предатель — дрик уже затащил свое кусачее сокровище куда-то в ванную. Я решила проверить, что там к чему.

— Ну, уж нет! Здесь моюсь я, — сразу остановила я завоевание моего личного пространства, когда увидела, что щипуна размещают в мою ванну. — Я ему вечером принесу большой таз. Но здесь он жить не будет.

— Места много! — запротестовал Дрюня, пытаясь выторговать для краба мою лохань.

— А мне куда? Съезжать от вас? Искать комнату со свободной ванной? — возмутилась я.

Дракончик скис: крылышки обвисли, в глазках погасло веселье.

— Ну, хорошо, я принесу ему большую кадку. Поставим в комнате. Но воду будешь менять сам. Договорились? — пошла я на попятную.

Дрюня нехотя кивнул. Во дела, меня с такими успехами действительно скоро выселят с вещами.

— Я вообще, покушать пришла, а теперь с вашим Клац-клацом пойду на педсовет голодной. Краба тебе жалко, а меня нет. Не любишь, значит, — пристыдила я дракончика.

Тот сорвался с места, прошелся по продуктовым полкам и, поняв, что ничего съестного на скорую руку у нас нет, плюхнулся на зад.

— Вот-вот, — я развела руками, — а еще и крабу мою ванную отдал. Уйду я от вас. Вот возьму и к Хаулу перееду, там меня любят, и кушать дают. Из ванной не выселяют.

— Дрюня любит Ирину, — жалобно заклёкотало мое фиолетовое чудо.

Я лишь хмыкнула. Подхватив свои папки, обулась в сухие балетки и вышла из комнаты. Но закрывая двери, глянула на мокрые сумки с моими вещами.

— Хотя бы просуши тут все, — проворчала я недовольно. — Не буду же я в сыром и затхлом ходить.

Выйдя на улицу, поплелась голодная на педсовет.

— Ирина, — Морк, вынырнув откуда-то из кустов, пристроился рядом. — Ты на педсовет?

— Да, куда же мне еще, — пробормотала я.

— А почему без настроения?

— Потому что не поела. Мой дрик устроил потоп, не до обеда было, — наябедничала я на чешуйчатого.

Морк поморщился, но вопросов больше не задавал.

А дальше был самый обычный педсовет.

Около полусотни учителей, среди которых всего три женщины, разместились за партами большого лекционного зала. Я, чувствуя себя слегка неуютно среди незнакомых мне людей, поднялась на самый последний ряд и села там в одиночестве. Внимательно осматривая своих коллег, понимала, что тяжело мне придется вписываться в этот надменный коллектив. Оказывается Алия Олио и Мелисса ХоШио — это не самые высокомерные личности. На меня периодически оборачивались неизвестные мужчины разных возрастов и одаривали такими взглядами, что в какой-то момент захотелось просто встать и выйти.

Вспомнились слова Вэкса о том, что я не аристократка и магии во мне … хотя вот магия-то и есть. Я впервые обрадовалась тому огоньку, что пусть изредка, но вспыхивает на моих пальцах. И хоть я и маг, но вот уверенности, что я здесь приживусь, после осознания этого факта не прибавилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дверь распахнулась. Вошел ректор Фигр, за ним облаченные в черные брюки свободного кроя и футболки с коротким рукавом прошагали храмовники всем составом. С каменными отрешенными лицами они поднялись наверх, туда, где притаилась я и расселись, окружая мою персону. Среди них был и Хаул. Он, не церемонясь, сел со мною рядом, чуть сдвинув, и тихонько приобнял за талию.

— Все нормально? — шепотом произнес он мне на ушко.

— Чувствую себя здесь отвратительно! — честно призналась я.

— Привыкнешь, просто игнорируй их и все, — Хаул слегка сжал меня в объятьях. — Держи. Морк сказал, что у тебя напасть какая-то в комнате случилась, и ты не поела.

Мой жнец сунул мне в руку завернутый объемный кулечек. Развернув, я увидела очищенные грецкие орехи.

— Не полноценный обед, конечно, — чуть виновато прокомментировал свой подарок храмовник, — но очень питательно. А как совещание закончится, приглашаю тебя на ужин в таверну.

— Без списка, — тихо шепнула я.

— Без, — в голосе мужчины послышались теплые нотки. — Мне он больше ни к чему. Ты была права, я слишком увлекся составлением стратегического плана твоего завоевания.

Я улыбнулась и прижалась к его огромному телу. На нас стали оборачиваться чаще. Чуть смущенная таким вниманием, я попыталась все же отодвинуться, чтобы соблюсти приличия, но Хаул не дал мне этого сделать.

— Смотрят же, — совсем тихо прошептав, пожаловалась я.

— Ты моя женщина. Даже если я посажу тебя себе на колени, все будет в рамках приличия. А смотрят они совсем по иной причине, — словно в подтверждении своих слов, Хаул поцеловал меня в макушку и снова притянул к себе, — ешь орехи. До ужина еще далеко.

Я послушалась, тем более что народ все прибывал и ректор не торопился начать педсовет. Вокруг стоял тихий гам. Все о чем-то шептались, демонстрировали некие бумаги, и только храмовники сидели ледяными статуями и одаривали господ учителей высокомерными взглядами. Будто противовес снобизму аристократов.

И мне здесь работать много лет! А что будет, когда храмовники уйдут?

Эта мысль кольнула сердце. А я и не думала об этом. Но если немного поразмышлять, когда мы получим лицензию — Хаул вернется в свой храм. А я здесь останусь: одна, ведь я преподаватель. А может он тенями приходить будет?! Но есть же у него какие-то планы и мысли на этот счет.

— Хаул, — я тихо положила руку на бедро жнеца, привлекая к себе его внимание, — а что со мной будет, когда вы уйдете?

— Куда уйдем? — не понял жнец.

Он смотрел на меня с легким недоумением.

— Ну, в храмы или где вы обычно живете? — сбивчиво пояснила я.

— А почему мы должны уходить? — опять не понял он.

На нас обернулись еще пара храмовников, странно ухмыльнулись и снова нацепили на лица каменные маски. Осознание некой подставы кольнуло сердце.

— Но вы же здесь как инспектирующие, — нахмурившись, пробормотала я. — Академия получит лицензию и вы уйдете, — объясняла свою мысль.

— Мы, да. Но придут другие. Да и вообще, мы не знаем, что дальше будет. Так что ответить я тебе не могу.

Я расстроилась. В душе зазвонил тревожный колокольчик. В голову полезли разные пессимистичные мысли. Значит, он все же уйдет и неужели его не заботит, что я останусь здесь. Что-то не вязалось в общую картину. Словно я какую-то деталь пропустила.