Кнут (СИ) - Демин Игорь - Страница 22

— Уйти мы можем, когда угодно?

— Тебя вообще никто не держит. Просто сообщаем — можешь идти с нами.

— Оружие дадите?

— Бери любое трофейное. Живчиком снабдим.

Ворот заметно расслабился.

— Допустим, я соглашусь. Что дальше?

— Пацана своего с собой берешь?

Ворот усмехнулся.

— Это кто еще у кого пацан, он у меня, или я у него.

Кумник шутку проигнорировал.

— Разбирайтесь сами. Пока вы в отряде, подчиняетесь мне и Скале. По-другому никак. Не нравится — скатертью дорога.

— Нормально, командир, — Ворот даже улыбнулся, — Я послужил в армии, в курсе.

— Вот и ладно. Тогда слушай, какая у нас с тобой проблема. Как я и говорил, здесь тебя знают слишком много людей. И большинство с удовольствием сдаст твоей секте.

— Она не моя.

Командир вновь оставил ремарку без внимания.

— Поэтому надо бы тебя хорошенько загримировать. Но, сам понимаешь, гримеров тут нет. Можно было бы просто бошку замотать. Но тут все по поводу ран опытные. Вмиг просекут фальшивку. Можно было бы тебя слегка порезать. Но раны затягиваются слишком быстро. Регенерация, знаешь ли. А нам надо минимум на две недели твое лицо спрятать. Поэтому мы с тобой, запомни это — мы с тобой вместе — еще лет семь назад придумали отличный способ. Будет, правда, больно. Но ты парень упрямый, потерпишь.

Кумник достал из кармана, видимо, заранее заготовленный шприц.

— Командир, я уколов не боюсь, если надо — уколюсь!

Ворот бодро начал подворачивать рукав. Но Кумник не потянулся к нему, а наоборот, встал из-за стола и отошел на шаг назад. Взгляд его при этом смотрел куда-то за спину собеседника.

Ворот обернулся и увидел идущего к нему Скалу с небольшой алюминиевой кастрюлькой. Здоровяк двигался аккуратно, но вдруг зачем-то повернул голову в сторону, словно отвлекся, и споткнулся не дойдя до стола пару метров. Посудина заплясала в руках. В поисках утерянного равновесия, он сделал несколько судорожных шагов, но только хуже запутался в ногах, вскрикнул, вскинул руки и из опрокинутой емкости в сторону Ворота полетела широкая неторопливая волна расплавленного свинца.

Накрыло ровно половину лица. Кожа вздулась крупными пузырями ожогов, которые с шипением лопались, и на их месте вздувались новые. Часть металла проникла под кожу, начала выедать сухожилия и тонкие лицевые мышцы. Полыхнули волосы на виске.

На крик Ворота сбежались все, кто мог стоять на ногах. Даже некоторые пленники. Ругались на неловкого Скалу, который, казалось, переживал больше всех. Извинялся, божился, что так больше не будет, суетился и, склонив голову, принимал упреки.

Лицо пострадавшего сразу же покрыли слоями бинта, оставив открытой только оставшуюся невредимой часть рта и целый глаз. К концу перевязки Ворот уже не стонал, так как сразу после попадания свинца на кожу Кумник сделал ему заранее подготовленный укол обезболивающего.

Когда все успокоилось, помрачневший Кнут подошел к лежащему на земле Вороту и кивнул сначала в сторону их рюкзака, а потом в сторону леса. Напарник что-то простонал и отрицательно качнул головой. Юноша посмотрел вопросительно, сомневаясь, что был понят и правильно понял. Но Ворот снова остановил его движением кисти.

Кнут вздохнул, сел рядом, залез в карман, покопался в изъятом из рюкзака Свиста льняном мешочке и осторожно, чтобы никто не видел, вложил в ладонь товарища крупную красную жемчужину.

Распорядок работы в бункере не менялся никогда. Получение временного пропуска в отделе кадров. Проверка на КПП при въезде на объект. Металлоискатель в шлюзовой камере. Смена одежды на внутреннюю форму обслуживающего персонала.

Сирена тревоги застала Седого в дальнем помещении за текущим обслуживанием насоса. Замена сальников, тестовый запуск — и дальше, по графику ремонта и маршруту обхода оборудования. День как день. Если бы не сирена.

Сигнал тревоги в таком месте — конец всему. Работа, планы на выходные, привычные маленькие удовольствия по вечерам — все в лучшем случае сгорит в атомном пламени. В худшем — будет отравлено химическими веществами или заражено вирусом, против которого не будет ни способов, ни времени спастись.

Работа в секретном бункере для укрытия ученых, вынуждала Седого иногда задумываться: какая смерть хуже? В считанные секунды превратиться в горстку безучастного к окружающим проблемам пепла или протянуть час-другой, выплевывая почерневшие легкие, расчесывая быстро гниющие язвы на коже? Мгновенная смерть от ядерного взрывасмотрелась, конечно, выгоднее. Раз, и нет тебя. Ни боли, ни мучений. Но заглянуть туда, за грань апокалипсиса, хотя бы на часок, посмотреть на мечущихся от ужаса людей, на панику в социальных сетях, на удивленное лицопафосного ведущего с Первого канала, обнаружившего во время эфира, что со щек пластами сходит кожа — было не менее привлекательно. Ради последнего шоу в жизни стоило потерпеть боль.

Сирена гудела, а это значит, что по улицам метались автомобили экстренного реагирования, собирая по институтам и учреждениям ученых и важных чиновников. Если все пройдет штатно, то прибудут в течение пятнадцати минут. Хотя, во время учебных тревог штатно это никогда не проходило. Кто пьяный, кто с молодой любовницей, у кого проверка из Москвы. Хорошо, если всех найдут.

Седой не был ни ученым, ни важным государственным деятелем, но и для него в бункере выделена отдельная койка. Кто-то же должен подавать воду в умывальники. следить за электропроводкой, обслуживать генераторы и насосы и канализацию. Причем, должен это делать человек, как минимум, с высшим образованием. Многократно проверенный спецслужбами. Надежный. Психологически стойкий. Патриотичный. Ведь чистить унитазы светилам российской науки, не напевая при этом «Калинку-малинку» и «Вставай страна огромная!» — неправильно.

Седой, по паспорту Вячеслав Александрович Крошкин, был как раз таким специалистом. После окончания политеха поступил на аспирантуру, но быстро понял, что выбранная им тема никому не интересна: ни коллегам, ни научным журналам, ни крупным промышленным компаниям. Дальнейшая работа потеряла смысл, и несостоявшийся кандидат наук ухнул едва ли не на самый низ инженерных профессий, став начальником участка одного из городских коммунальных предприятий. Оттуда, правда, емудовольно быстро удалось перебраться в небольшую строительную фирму, стабильно выигрывающую жирные государственные тендеры.

Обслуживание бункера был как раз таким госконтрактом. Сумма сделки приличная, а работа не пыльная: раз в несколько недель проводить профилактический осмотр и текущий ремонт оборудования, и в случае тревоги прибыть в бункер как можно быстрее.

Сегодня лететь на всех парах не придется, он уже в бункере. И как же хорошо, что те, за которых он действительно беспокоится сейчас в тысячах километров от бункера. Своей семьи пока нет и, судя по завывающей сирене, уже не будет, а родители живут далеко, в небольшом поселке за полярным кругом. Ни одна боеголовка в случае войны в ту сторону даже не посмотрит.

Седой подошел к точке связи у двери.

— Вячеслав Крошкин, отметьте как прибывшего.

Интерком ответил голосом коменданта:

— Уже. Системы в норме? Все, Седой, забейся в дальний угол, пока не вызову.

Седым его звали все. И друзья, и коллеги, и даже заказчики проектов. Стоило однажды представиться прозвищем из детства, оно тут же приставало. Даром, что возраст едва перевалил за двадцать пять. Голова была белой с начальной школы, когда первая седина до полусмерти испугала родителей, но в итоге оказалась заурядной аномалией. Редкой, но не смертельной.

Инженер пробежался глазами по оборудованию. Электрощиты. Насосы. Системы очистки воды. Генератор. Электрические тэны. Куча кабелей и труб. Все в отличном состоянии и готово к эксплуатации.

Осталось только дождаться, когда бункер заполнится людьми, и поднятьсяна инструктаж к коменданту. Пока же можно посидеть здесь, в тишине, стараясь не накручивать себя и не думать о том, что произошло в городе, в стране или в мире. Тревога же не просто так.