Истинная для дракона. Противостояние (СИ) - Владимирова Анна - Страница 12

— Майрин, — горячие ладони сжались на груди, воздух привычно выжгло в эпицентре его желания, и тело послушно покрылось испариной. Я выгнулась, вжимаясь в его бедра теснее, и Аршад шумно выдохнул. — Выйдешь за меня?

— Выйду, — всхлипнула я. Куда мне теперь от него деться, если я — бомба замедленного действия? — Только не отдавай меня зверю…

— Не отдам, — решительно прорычал он и смял губы голодным поцелуем. — Только впусти, прими меня…

Я закрыла глаза… и отдалась ему полностью. По крайней мере, очень старалась. Аршад целовал губы, шею, требуя отклика. Чувственные ласки привычно обжигали, аромат кожи Аршада с примесью запаха крови, наконец, избавил от душевных метаний, я обвила его бедра, требуя всего и сразу:

— Пожалуйста, — простонала, выгибаясь. — Хочу тебя…

Но Аршад схватил за волосы:

— Посмотри на меня, — потребовал жестко. — Смотри на меня… Я тебя трахаю. Ты — моя! И ничья больше. Тебе ясно?..

Я не смогла ответить. Веки так и норовили дрогнуть, пока его большой член рывками толкался все глубже, но он держал взглядом, сжимая пальцы на затылке.

— …Ты будешь моей? — прошипел сквозь зубы.

— Да… — выдохнула еле слышно и вскрикнула, когда он рывком заполнил меня.

— Не слышу!

— Да!

Он вжал меня в кровать, оживляя нашу привычную агонию, вдыхая в нее пламя. Мне иногда казалось, что в Аршаде тоже живет зверь — ненасытный, дикий, неуправляемый, и он теряет над ним контроль только со мной.

Закинув мои ноги себе на плечи, он заполнял меня рывками до предела, на грани боли, пока низ живота не скрутило непривычно сильно, будто ледяную корку пробило, и та врезалась во внутренности осколками, сметаемая в следующий миг горячей лавой его семени. Я снова полосовала грудь Джинна когтями, не в силах понять, убивает он меня за что-то или так выглядит его страсть на полную мощь. Лоно пульсировало и ныло так, что казалось, меня сейчас завяжет узлом. С губ сорвался звериный вой, и Аршад снова впился в них, жадно целуя:

— Спасибо, — шептал непонятное, — спасибо, милая… Любимая моя…

— Ты с ума сошел? — рыкнула я. — Убить хотел?!

— Что? — приподнялся он на руках, довольно скалясь. — Тебе не понравилось?

— Мне было страшно! — вскинулась я, но он снова прижал к кровати. — По монстру моему соскучился?

Но тот будто и не ночевал дома — я настороженно вслушивалась в себя, но животного не чувствовала.

— По тебе настоящей, дикая моя, — улыбнулся Аршад и скользнул пальцами по все еще дрожащей сердцевине, вынуждая снова дернуться.

Я зло раздула ноздри, тяжело дыша. Утреннее умиротворение и спокойствие разбилось вдребезги, будто и не было его! Произошедшее не нравилось, отрезвляя и швыряя в безрадостную реальность: я согласилась за него выйти… Стать его. Не потому, что хочу. А потому что боюсь…

Мира. Ее зовут Мира.

В горле так пересохло, что язык прилип к нёбу. Одинокое утро после ночи, проведенной с ней, казалось стылым до тошноты. Я слышал ее дыхание, чувствовал сердцебиение. Касался мысленно, успокаивал, стерег ее сон и только под утро отключился, вымотавшись. И даже показалось, что и она видела меня, попробовала коснуться…

Но сон растаял. В окно смотрело неуместно солнечное альпийское утро. Снег блестел, ослепляя, и чем-то напоминая белые пески, которые помнились с детства. Я вскинул руки к глазам и протер лицо. Кажется, Алиска вчера приносила чай… Приподнявшись на локте, заприметил на столике вожделенную чашку. Наплел в нее столько наговоров по пути, что вода вскипела, а по комнате распустился аромат липы с медом. Так жадно глотнул, что обжег нёбо. Я. Дракон. И обжег нёбо. Дожил.

Как? Как я мог забыть вкус реальной жизни? Вот он — остывший чай, холодная постель в чужом доме. Здесь так разило отчаянием… Я опустил в чашку нос, лишь бы не чувствовать, будто своего собственного мало. Сколько можно брать на себя ответственность за других?

Шагнув к окну, рывком распахнул его настежь, впуская поток ледяного воздуха. С каждым вдохом становилось лучше. Теперь единственная цель — Она. Девочка откликается, поддается, а значит не все потеряно. Будет тяжело…

Тишину комнаты вдруг наполнило жужжание мобильника.

— Зул…

— Приветствую, Мирослав.

— С возвращением. Алекс рассказал мне…

— Что именно?

— Что ты вернулся, и что ты на нашей стороне. Как и всегда, в общем.

Пока что на своей вообще-то. Противостояние с Аршадом непонятно как отразится на политической ситуации, но я больше не будет жертвовать своими интересами. Попытаюсь втиснуть их в общие, но как получится.

— В общем, да.

— Но он говорит, у тебя пока в приоритете свои проблемы.

— Пока что…

— Помощь нужна?

Я отдернул штору и взглянул на горный склон. С Мирославом Карельским — отцом Алисы, мы никогда не были близкими друзьями, и хотя обстоятельства, ставшие причиной напряжения между нами, давно себя исчерпали, предложение о помощи от него прозвучало неожиданно.

— Вряд ли ты сможешь помочь, но все равно спасибо.

— Пока не за что. Я на связи, жду твоего звонка.

— Ане привет передавай…

— Она будет рада, — улыбнулся оборотень в трубку.

Вот как я так мог? И Мирославу, и Алексу устроил личную жизнь, но видел в этом лишь стратегический ход! «Ты недооцениваешь возможности женщин», — сказал я Джинну десять лет назад. Идиот. Чем я от него отличаюсь?

— Здравствуйте, — решительно набрал номер, — у вас есть доставка одежды?..

И снова во дворце все стояли на ушах. Джинн избегал разговоров о свадьбе, но я знала — готовилось что-то до неприличия пафосное. Или как раз приличное — в рамках восточных традиций. Еще бы — свадьба самого Повелителя!

Джинн стал еще более внимателен и заботлив, чем прежде. Только поводок укоротился — Аршад больше не отпускал меня в свою комнату. Мои вещи, стирая иллюзию личного пространства, перенесли к нему. Теперь я принадлежала ему целиком и полностью. Хотя… это всегда было так, а остальное — лишь мираж.

Я слонялась по гостиной с утра до вечера, стараясь работать, чтобы хоть как-то отвлечься, но ожидание церемонии изматывало. Это будет не просто брак. С Повелителем — даже не до гроба. Навсегда. Я старалась об этом не думать, но… Что такое вечность с ним? Неужели я так и останусь его диким зверьком на привязи, зависимой? Когда-то его постель казалась частью временной сделки — так было удобно, и я многого добилась, когда прогнулась под него. Но теперь понимала, как ошиблась. Браслеты натирали, зудели, хотелось содрать их с запястий, откусить вместе с ними, наконец… Джинн каждый вечер хмуро взирал на воспаленные линии под металлом и терпеливо обрабатывал их какой-то мазью. Я мучилась, и он это видел.

Только ночами отпускало. Я не помнила снов, но просыпалась с желанием жить. Жалась к Аршаду, чтобы продлить эти иллюзии, но с каждым разом убеждалась — не он был их источником. Скорее, рядом с ним они обугливались и разлетались пеплом, как временами моя одежда. Когда Джинн горел от желания, не гореть с ним вместе невозможно.

— Если бы знал, что будешь так мандражировать, поставил бы тебя в известность только в день свадьбы, — мрачно заметил он на третий день после помолвки.

Нам накрыли завтрак в саду, но аппетита не было. Я уныло размазывала ореховую пасту по галету:

— Ты хотел сказать, спросил бы меня в день свадьбы? — перевела на него злой взгляд.

— Я спросил — ты согласилась, — напомнил он холодно. Я поджала губы и отвернулась. — Майрин, посмотри на меня, — потребовал он. — Что снова не так? Ты так прижималась ко мне той ночью, когда чуть не обернулась… Что изменилось? Я снова не достоин твоего выбора?

Странно, но в этот раз в его голосе не было сарказма. Будто и правда переживал, что у меня есть выбор.

— А он есть?

— Уже нет, но то, как ты изводишься, меня вышибает из равновесия! Чем я могу помочь?

— Отложи свадьбу…

— Нет. — Я закатила глаза и швырнула галет на стол. — Что это изменит? — жег он меня злым взглядом.