Истинная для Мира: Наследие (СИ) - Владимирова Анна - Страница 31

— Отличная мысль, — подняла бокал уже нетвердой рукой. — Можно мне шоколадку? Отметим ваше от меня избавление на полную!

— Размечталась, — усмехнулся Магистр, — никуда ты от меня не денешься.

— Куда я без вас…

Мы выпили с Зулом еще по бокалу, пока он рассказывал об «Альпийском зеркале». Зеркало на самом деле — подземное озеро, питаемое множеством скрытых энергетических источников. Для ведов — просто заоблачный курорт. Пару раз в таком искупаться — и все потери будут восстановлены.

— Круто, — растеклась я по креслу, — надо будет сбегать.

Зул усмехнулся:

— Сбегаешь…

— Кстати, как Костя?

— В порядке, — загадочно улыбнулся Зул и вдруг повысил голос: — Заходите!

В кабинет по команде ввалились Константин Валерьевич, Елка, Емеля, парочка моих коллег из «потусторонников», отдел внешних связей в полном составе…

— Подписал? — на фоне общего шума главный повод празднования едва не потонул.

— Подписал, — хитро усмехнулся Зул. — Наливай, Костя!

Я прыснула и тут же ушла с головой в объятия Елки и девчонок. Мужчины накрывали на стол, отдел внешних связей предлагал уже второй тост, не дожидаясь закуски. Видел бы Алекс, как жаждут веды от него избавиться!

— Алиска, Зул говорил, едешь с Гербером в Швейцарию! — округляла глаза Елка из-под модных очков.

— Ага.

Благодаря бальзаму, что мы с Зулом распили, я уже чувствовала себя чуть ли не на полдороги туда. Проблемы отпустили, а будущее казалось хоть и туманным, но туман виделся мне розовым и с блестками.

— И как Гербер? — отвела меня в сторонку Елка. — Я слышала, он твоего бывшего чуть не убил…

— Двоих бывших, — поправила я. — Лен, дай колбаски, есть хочу…

Елка округлила глаза еще больше, машинально подтягивая к нам тарелку с закусками.

— А ты надолго к нему?

— Надолго, Лен, — вцепилась в еду.

— Блин, даже не знаю, поздравлять тебя или нет?

— Поздравь на всякий случай… А вдруг!

— А с ним у вас… ну… э…

— Все вместе, — усмехнулась я, закатывая глаза.

— И как?

— До искр перед глазами, — я все старалась набить рот так, чтобы уже не смочь ей ответить, но все никак не получалось.

— Алис, — Елка выдернула у меня тарелку из рук, — ну, он тот самый? Я все не пойму по тебе.

— Помнишь, ты сказала — у нас все сложно, — облизнулась я.

Она вздохнула:

— Просто боюсь за тебя. Никогда не забуду, как ты ко мне ночью явилась…

— Лен, — я притянула подругу к себе и крепко обняла, — спасибо. Я тоже не забуду.

Так тепло мы, наверное, еще никогда не сидели. Проводы получились душевные, и когда я глянула в окна, облака уже исчезли, уступив место северному сиянию и звездам. Я замерла у окна, бездумно переводя взгляд от одного созвездия к другому, когда в кабинете вдруг стало тише.

— Я смотрю, хорошо поработали, — и спину прожгло колючими искрами от хорошо знакомого взгляда.

Я закусила губы, не спеша оборачиваться. В груди потеплело от восторга, прямо как в детстве, когда папа приходил забирать меня в детский садик. Сколько было гордости хвастать подружкам, что мой «царь зверей» приехал за мной сам! Теперь у меня появился собственный «царь зверей», и его приближавшиеся сзади шаги заменяли мой детский восторг совершенно взрослым предвкушением, проталкивая его из груди к животу.

— Наш рейс отменили, — тихо проговорил мне на ухо Алекс, — нелетная погода, Алиса Мирославовна. Поехали?

Я обернулась, встречаясь с его взглядом.

Голодный. Зверски. В уголках губ — хищная ухмылка, заставляющая жалеть о нелетной непогоде. А ведь сначала я всерьез подумала, что как раз успею собраться. Хоть бы кота не забыть передать!

— Карельская, какой мерзкий характер…

Я растерянно моргнула, решив, что ослышалась. Когда Алекс посторонился, оказалось, что Горыныч держит переноску с… Волей! Бедный кот сверкал из ее нутра глазищами, но не издавал ни звука, стойко принимая тяготы. Мои попытки с ним заговорить ничего не дали — Воля записал меня в предатели и не желал вступать с перебежчицей в переговоры.

— Настоящий мужской, — обиженно возразила я.

— А орал, как девочка, — усмехнулся Алекс, и народ вокруг покатился со смеху.

— Быстро ты, — фыркнула я уже в лифте, но когда обернулась, забыла, как дышать.

— Я скучал, — пожирал он меня порочным взглядом.

Ему даже трогать меня не было нужды, я и так уже чувствовала себя раздетой и зажатой между его телом и кроватью. От яркости картинки бросило в жар, губы сами приоткрылись. Спуск на лифте показался бесконечным…

— Чем занимался?

— Пока вы «готовили проект дополнительного соглашения»? — скалился он. — Работал у тебя дома.

— И как?

— Плохо, — он подхватил меня под руку, и мы, наконец, покинули тесную коробку лифта. — Трудно сосредоточиться и думать о чем-то, кроме того, как я хочу тебя…

Даже порыв ветра со снегом не остудил пылающее лицо. На задворках сознания мелькала мысль, что я никогда еще не уходила из института вот так — с мужчиной, но настроение она не портила. Все насчет нас с Алексом наверняка всё поняли. Приехал, увидел, забрал себе. Какой спрос с оборотней? У нас все сложно и просто одновременно.

Соображать трудно было не только тигру. Я не помнила, как дошли до квартиры, и на этом терпение кончилось. Алекс вжал меня в стенку прихожей, содрав куртку. Его рука проскользнула под ребрами и обхватила шею, прижимая к нему сильнее, второй он задрал юбку.

— Только держи… — прошептала я и хрипло вскрикнула.

Зажмурилась, но даже через плотно сжатые веки видела его пылающие глаза. Я кричала, не в силах молчать, доверчиво подставляя шею для укусов. Мне нужно, чтобы он знал, каково это для меня, как остро я чувствую каждое его движение.

Остро было все — с самого первого взгляда до первого прикосновения. И легче не становилось, только наоборот. Мы все также ничего почти не знали друг о друге, но уже приняли полностью, со всеми темными и светлыми сторонами, «с кожурой и косточками», как говаривала Елка.

Утолив первый голод, Алекс все же удосужился избавиться от одежды и переместиться в спальню, но только чтобы прижать спиной к стене и не дать мне и пискнуть против. Лицом к лицу, губы в губы и глаза в глаза, он упивался моей полной ему принадлежностью. Моя квартирка слишком маленькая, чтобы вместить одержимого страстью тигра. С полок на злосчастной стене что-то регулярно падало, билось, разлеталось с глухим стуком на части, как и все в моей жизни с его появлением.

И он не обещал создать что-то новое, ведь осколки так будоражат нервы, а кровью можно быстрее оплатить долги…

— Алиса, — тяжело выдохнул он мне в шею, когда мы пришли в себя, — у меня есть просьба… Избавься от моей метки. Я знаю, ты можешь.

Меня словно ударили об стенку головой, перед глазами все потемнело.

— Убрать метку? — прохрипела я, и он опустил меня на ноги, отстраняясь.

— Убрать метку и смыть мой запах, — процедил, но вырваться не дал, подхватывая на руки и усаживаясь со мной на кровать.

— Ты передумал? — а я и не боролась, просто резко не стало сил.

— Мне нужно тебя защитить, — с нажимом выдавил он, глядя мне в глаза.

— Обычно защищает именно метка и запах, — нетерпеливо рычала я, ни черта не понимая.

— Я не хочу, чтобы клан понял, кто ты для меня.

— Почему?

— Ты ведь знаешь, они — не моя семья, — процедил он неприязненно. — Я держу их только силой, только перед ней они ползают на пузе.

Мы всматривались в глаза друг друга. Он — в отчаянной надежде на понимание, я — с жаждой услышать объяснения и опровергнуть худшее предположение. Ведь отказ от меня — немыслимая мера, и в первый момент я испугалась, что…

… Что он именно отказывается.

— Ты — слабость, которую многие ждут. Рядом с тобой я все равно стану уязвимым, но нельзя им дать понять, что это уже произошло.