Лефина - Елена Рейн - Страница 10

Потом Татьяна повела меня на третий этаж. Да уж, красиво тут все, дорого и прекрасно смотрелось, начиная от паркета и заканчивая натяжными потолками с дорогими хрустальными люстрами.

Когда пришли на место встречи, Татьяна мило улыбнулась и ушла. А я осталась стоять у двери кабинета. Такое ощущение появилось, что к директору школы привели на ковер за разбитое окно.

В кабинете находились трое знакомых оборотней, которых я окрестила кличками. Судя по звукам и хрипам, в комнате был еще один человек, по запаху и силе тоже оборотень.

Мужчина захлебывался своей кровью. Это я определила по истошным звукам и ране на шее. Как страшно на это смотреть, но я же лефина, я не должна показывать страха. Врачам тоже неприятно и страшно работать с больными, у которых сильные гнойные выделения, или когда части тела поражены заразной болезнью. Но они знают, что это их работа, призвание, они сами выбрали работу в этой сфере. Только на них одна надежда. И страх, неприязнь уходит, остается голый профессионализм.

Если честно, я сейчас очень переживала и боялась, что если я не справлюсь, то моим девочкам все отобьют и покалечат в наказание мне. Поэтому нужно постараться вылечить причину внешним резервом, а дальше мужчина сам на поправку пойдет.

Посмотрела на Козла, тот взглядом и жестом указал на диван, где лежал раненый, которому на вид было лет сорок семь, но у оборотней свои года, поэтому я судила по человеческим меркам. Естественно, он старше лет на сто, а может, и больше. Мужчина был под метр семьдесят, плотного телосложения и лысый.

На полусогнутых ногах я подошла к нему и опустилась на колени. Приложила руки к горлу и чуть надавила. От давления рук кровь побежала сильнее.

От запаха крови голова стала кружиться. Нужно успокоиться, чтобы не грохнуться прямо тут, на этого мужика. Стараясь не сильно давить, призвала силу лефины. Энергия пошла по рукам к шее, и я почувствовала передачу лечебной силы, которая вытягивала из меня все ниточки ценного дара для больного.

Когда поняла, что внешний резерв закончился, открыла глаза и увидела, что рана затянулась, только шрам остался, не сказать, что большой, но видно четко. Осмотрела тело больного и поняла, что кости сломаны, но это само заживет. Ой, тут еще проблема с ухом. Левое не будет слышать никогда, если сейчас не помочь, а завтра будет уже поздно.

– Жить будет. Кости сломаны, но он оборотень, сам себя излечит, но вот ухо…

– Что ухо? – спросил Медведь.

– Если сейчас не направить силу, будет глухой на левое ухо, – сказала я и сглотнула.

– Так давай направляй. Я такие деньги плачу за лечение. Чего сидишь? – заорал бывший умирающий, подталкивая меня руками.

– Я не могу. Внешний резерв полностью израсходовался. Лечебная сила наполнится только завтра, а завтра уху уже не помочь… Можно, конечно, будет попробовать, но у вас трудная рана. Ухо сильно пострадало. При лучшем раскладе вы все равно почти не будете слышать на левое ухо, лишь отголоски звуков. Простите.

Я только поднялась и хотела пойти, как меня взяли за горло и начали душить. Помогла, называется! Не зря поговорка гласит: «Не делай добра, не получишь зла». Убивали за помощь. Через мгновение я оказалась в сильных руках Медведя, который рычал страшным голосом. Крыса держал бывшего больного. Потом меня передали Татьяне, которую я даже не заметила, тем более не обратила внимания на то, когда она появилась.

– Пошел вон! Мы помогли тебе не сдохнуть, а это был главный момент в нашем договоре, мелочи не в счет. И не забудь помалкивать обо всем, а то замолчишь навсегда. Я понятно выразился? – прорычал Козел. – Выведите его отсюда, и смотри мне, Петр Сергеевич… я тебя предупредил.

Взбесившийся оборотень что-то недовольно ворчал, но его быстро вывели из кабинета. – Ну все, милая. Можешь отдыхать, заслужила, а завтра с новыми силами опять в бой! – самодовольно сказал Козел. – Если будут допустимые нужды или вопросы, то Татьяна тебе поможет.

Татьяна обольстительно улыбнулась Козлу и мило прощебетала:

– Конечно, Евгений Петрович. Мы можем идти?

– Да! – потом оценивающе посмотрел на нее и добавил: – А потом зайди ко мне, Татьяна. Мне нужно обсудить с тобой сегодняшние мероприятия на вечер.

Все стоящие в комнате стали отводить глаза на различные предметы в комнате. Всех, наверное, заинтересовал интерьер, как минимум на время воркования сурового Евгения Петровича и обворожительной Татьяны. Сам же Козел стоял с грозным выражением лица и сверкал глазками. Ну понятно, какие у них тут будут обсуждения мероприятий. Хотя мне все равно. Главное, чтобы меня не трогали.

– Конечно, Евгений Петрович! Через десять минут подойду к кабинету! – сказала Татьяна и с обворожительной довольной улыбкой повела меня в «мою» комнату.

Так и пошла моя жизнь: лечение клиентов и отдых. Каждый день был похож на другой. Я молилась о том, чтобы пришел «мой» оборотень и спас меня. Хотя я его тоже боялась, но почему-то чувствовала, что он другой.

Думала о своих девочках, что нас ждет, если нам не помогут. Ведь ничего хорошего не светило, особенно после родов. Хоть оборотни и поклялись мне в защите, но что значили их слова, я не знала. Когда девочки родятся, то у оборотней будет огромный козырь. И я даже не сомневалась, что они увеличат свои требования по лечению. Остается только надеяться на чудо.

Выворхов Евгений Петрович поправлял рубашку, заправляя ее в брюки. Посмотрел на Татьяну, которая потягивалась, как кошка, надевая свое платье. Тело у нее, конечно, красивое, все при ней. И она готова в любую секунду ответить на все его запросы. А они у него очень эгоистичные и извращенные.

Нужно уже менять любовницу, а то Таня надоела. Ну да, она на все готова в постели и везде, где ему заблагорассудится, но такая покорность уже приелась. Хочется нового и дикого. Хочется чистого и так, чтобы ломать и подчинять, что требует от него его зверь. Зверю наскучила его послушная игрушка, и он хочет по-настоящему с ней поиграть. Так, как он любит, чтобы ощутить чувство погони, вкус крови и плоти своей жертвы во рту.

Друзья вечно ухмылялись, когда он уезжал со своей очередной надоевшей игрушкой отдыхать в свой тайный уголок, на загородную дачу, а возвращался один. Они даже делали ставки, сколько продержится его будущая жертва.

Хотя Татьяна очень хорошая помощница в работе. Но… фанатичная любовь в ее глазах ужасно раздражала, а волка это доводило до безумия. Позавчера, когда она находилась в его любимой позе, сзади, а он сжимал ей сильно горло, Татьяна так стонала от удовольствия на грани смерти, что его волк вышел из себя.

Выворхов стал перекидываться в волка, так как последнее время зверь брал верх над рассудком. Когда он почти перекинулся в волка, зверь стал рвать когтями женщину, но она лишь тихо всхлипывала от боли и ужаса. Глупая волчица! Это взбесило волка и он, брезгливо рыча, вернул человеческую сущность Выворхову. Ведь они понимали, что, если бы он и дальше рвал ее, она бы все так же молчала. А это не устраивало их. Им нужен страх и слезы, чтобы жертва убегала в ужасе.

Лефина… сладкая и милая девочка. Его волк сходил с ума, когда она находилась рядом. Он хотел ее до ужаса. Ломать ее будет просто дикое удовольствие, ведь она будет действительно жертвой, которую можно рвать и насиловать, зная, что она будет сама себя восстанавливать. Ее дети будут рычагом управления лефиной. Остается только подождать родов, и можно будет действовать. Клятвы, которые ей дали, распространяются только на детей, а про Наташу никто ничего не говорил.

Я сидел в кресле на веранде и смотрел на лес. Зверь уже неделю с ума сходил по своей паре. Где же она, черт возьми? Я уже все территории оборотней исследовал, параллельно наводя порядки в стаях, если, конечно, это было необходимо.

Значит, теперь буду исследовать город, может, там решила спрятаться моя беглянка. Такая маленькая, беззащитная и напуганная девочка. Моя! Это же надо, сколько лет искал, надеялся, что у меня будет пара, свои детишки, а когда отчаялся, вот она, как снег в апреле. И где нашел? В заточении, когда уже совсем отчаялся. Шансов выжить не было. Думал, что умру в этой вонючей тюремной комнате, закованный и подвешенный на крюк. А тут она, моя лефина! Ангел! Она спасла и убежала. Какого черта? От раздражения я встал и опрокинул плетеный стул на веранде, а потом и столик. Ударил по стене, закрыл глаза.