Навь. Книга 4 (СИ) - Юллем Евгений - Страница 37

За сколько секунд я преодолел эту дистанцию, один бог ведает — вот он, прием характерников, про который говорят, что они ичезают и появляются в другом месте совершенно незаметно. Для обычного глаза незаметно.

Я подбежал к правой арке там, где стена переходила в каменную колонну, и скользнул в полумрак потемневшего от времени и погоды тропиков каменного свода. Пробежав так по стеночке метров пятьдесят, я выскочил на широкую улицу, усеянную каменными обломками. По обе стороны улицы стояли каменные дома, не очень высокие, двухэтажные, искусно украшенные резьбой по камню, изображающих каких-то чудищ или местных чертей, сложенные из больших каменных блоков, с крышами из каменных плит. Некоторые из них были разрушены, превратившись в руины, как после бомбежки, но большинство устояло. Ну вот тут пора включить все свои способности к биолокации, на уличный бой в одиночку я не подписывался.

К моему удивлению, улица была чиста. Никого, совсем никого. Либо шаманы были так уверены в своей силе, либо они друг друга передавили, но быть настолько беспечным и не выставить охранение… Гоша, я смотрю, тоже удивлен не меньше моего, вон его фигурка на другой стороне этого проспекта торчит.

Я сделал ему знак, и мы, перебежками, укрываясь то за обломками камней, то прижимаясь к древним стенам, двинулись дальше. Надо обследовать это место. Гоша сделал мне знак, показывая на кулак. Ага, вот она красная поисковая нить, показывает, что нам надо двигаться вперед, дальше.

«Проспект» оканчивался широкой площадью. Я засел под стеной одного из домов и сделал знак Гоше — «наблюдать». А посмотреть было на что. В центре площали стояла огромная колонна из черного камня, а ней исполинская статуя человека, одну руку положившего на бедро, а другой, вытянутой, указывая куда-то вдаль, прям статуя Ленина, подсказывающего верную дорогу, по которой идут товарищи. У нас в городе намного меньшая статуя Ильича указывала на пивточку, в которой мы заправлялись, будучи студентами, тоже верная дорога.

Помимо этого на площади по углам стояли статуи из этого же материала поменьше, а одну сторону, ближнюю к нам, занимало исполинское сооружение, которое могло быть только дворцом — настолько искусно было оно сделано, что даже пролетевшие века не смогли его окончательно обезобразить. А вот здание напротив дворца, на которое указал Гоша, скорее всего и было храмом. Тоже искусной работы неизвестных древних каменотесов, покрытое изображениями птиц, животных и людей, с порталом, украшенным резной надписью на неизвестном языке… И пулеметчиком ФАРК, стоявшим с пулеметом наперевес на огромной каменной лестнице у входа.

Я дал Гоше знак отходить назад, под защиту домов, пока нас еще не обнаружили. Раз охрана здесь, значит искомая цель внутри, что и подтверждает Гошин артефакт.

Когда шаман спускался по узкой тропе в долину, он заметил гнездо диких пчел на одном из деревьев. Притормозив шедшего последним Науталя, Тиаго Арте отдал приказ двоюродному брату:

— Помнишь, как мы отомстили однажды соседке, которая запустила свиней в чужой огород?

— Да, вся община мечтала нас выдрать, потому что пчелы изжалили не только ее.

— Уже темнеет, поэтому как раз управишься. Бери мешок, вот это — туда. Гнездо в мешок, потом вернешься в проход, пристроишь так, чтобы нельзя было пройти, не потревожив. Кроме того, вот еще дымовая шашка, уложи ее под каким-нибудь камнем. Можно все рядом организовать. Мне надо, чтобы преследователи обязательно на подарок напоролись.

— Так ведь не убьет.

— Пусть не убьет. Хочу, чтобы они собственной тени боялись, притормозили, чтобы за оружие хватались по любому поводу. Держи фонарь. Мы встанем лагерем вон там, перед городом. На место пойдем только с рассветом.

Кивнув, Науталь подхватил пошарпанную пластиковую коробку фонаря для горнопроходчиков, мешок с пучком вонючих трав внутри и растворился в окружавшей тропинку высокой траве. Тиаго жестом скомандовал остальным двигаться вперед.

Перед крохотным отрядом проступали очертания древнего города. Легендарная Пайтити — место, где когда-то жил Паи Суме, белый бородатый бог, научивший всему древних гуарани. Было видно, что на местных улицах давно уже не ступала нога человека и джунгли почти отвоевали захваченное у них пространство вне каменных стен, но внутри периметра все еще возвышались дома, проглядывали сквозь зелень стены дворцов и поблескивала пятнами крохотных луж мостовая. Правда, в наступившей тьме это все еле угадывалось, но шаман знал — он добрался до места. Он там, где ему надлежит быть.

Но осталось последнее дело, которое нужно выполнить до того, как наступит время исполнить ритуал.

— Куолли, кому ты передал маяк? Нас до сих пор гонят как бешеных собак, наступая на пятки. И лишь ты о чем-то шептался с монахами в Монокьете. За сколько продал братьев, за пресловутые тридцать серебренников?

Высокий сухощавый индеец схватился за нож, потянул его из ножен на поясе, но с ужасом почувствовал, что не успевает. Обычно стремительный выпад разложился на череду дерганых движений, буквально застыл в липком жарком воздухе. Поэтому вместо внезапного удара получилась карикатурная пародия на дерганье паяца на ниточках. Тиаго зло улыбнулся, вынул из пришитого в штанах узкого кармашка стальной прут, закутанный в тонкую тряпку и дважды взмахнул правой рукой. Перебив предплечья предателю, добавил от души грязным ботинком в пах, потом достал из рюкзака нейлоновую бечевку и начал пеленать упавшего пленника. Двое других учеников замерли, с удивлением разглядывая рассерженного учителя.

— Чего стоите? Это дерьмо шакала продало нас! Сейчас разожжем костер, дадим ему настой и послушаем, кто именно мечтает добраться до нас в джунглях. И каким образом враги умудряются не терять след, который мы столько путали за прошедшие дни…

На небольшом спешно очищенном от колючек пятачке уже горел костер, бурлила в котелке вода, гуарани собирались ужинать. Связанного Куолли усадили, прислонив спиной к дереву и Тиаго задавал вопросы, внимательно выслушивая ответы. Остальные возились по хозяйству, готовясь ужинать и ложиться спать, но ловили каждый звук, мрачнея и с ненавистью поглядывая на предателя.

— Почему ты решил сдать нас?

— Мне пообещали собственный приход и нормальную жизнь.

— А чем тебя не устраивает жизнь вольного охотника?

— Надоело мотаться по сельве и жрать что попало. Я хочу дом, семью, деньги. Уважение…

— Стать лучшим шаманом племени и вести за собой тысячи последователей — для тебя не уважение?

— Пока ты жив, я никогда не стану лучшим, Тиаго. Всегда буду на вторых ролях. Не хочу, надоело.

— Дурак. Мы получили возможность обратиться напрямую к богам. Мы создадим новую империю, перед которой былая мощь инков покажется детскими играми. Любой из нас станет править миром. Ты бы мог выбрать часть света, которая понравится больше всего. Африку. Азию. Северную Америку. А вместо этого продал братьев за гроши.

— Вас сожрут, — закашлялся Куолли. Его взгляд блуждал, перескакивая с одного предмета на другой, тело сотрясала крупная дрожь. Возможно, благодаря выпитому настою он не ощущал боль в переломанных руках, но в таком состоянии индеец вряд ли сможет пройти хотя бы километр без посторонней помощи. Но, это и к лучшему. Не удерет, даже если каким-нибудь чудом сможет перегрызть бечеву. — Вам никто не даст возвыситься среди существующих государств. Вас будут гнать как бешеных собак, пока не уничтожат.

— Дважды дурак… Завтра я закончу ритуал и после этого любая армия падет к нашим ногам… Хотя нет, зачем нам истреблять будущих верных воинов? Мы заставим их служить гуарани, как и было завещано предками…

Хлопнув ладонью по впадающему в забытье предателю, Тиаго задал последний вопрос:

— Как они нас находят?

— Я отдал им компас, который настроен на меня. Сделал все, как ты учил: напоил собственной кровью, выполнил привязку. Наверное, с его помощью и идут следом.