Когда мир изменился (СИ) - Перумов Ник - Страница 40

Леса отступили; их место заняли густые рощи вдоль змеящихся ручьёв и речек, притоков Армере; а потом они увидели серый замок, первый из череды многих в этих местах.

— Сюда, — непререкаемо заявила драконица. — Правь в ворота. Прямо!

Он повиновался.

Замок был отнюдь не игрушечным, нет, настоящей крепостью. Ров, правда, не имел воды, зато был облицован камнем и на удивление чист — никакого сора, веток или чего-то подобного. За ним тщательно следили.

Подъёмный мост был опущен, створки широко распахнуты и четверо алебардистов придирчиво проверяли крестьянские возы с припасами, направлявшиеся внутрь.

На повозку с некромантом и драконицей дружинники уставились с таким подозрением, словно Фесс и Аэ были по меньшей мере костяными гончими.

— Кто такие? Что надо? — гаркнул старший, в полновесной кирасе с гербом на левом плече — золотой грифон в чёрно-лиловом поле. Остальные носили обычную здесь лёгкую броню варёной кожи.

— Нет ли тут бродячих мертвяков? Не тревожат ли они вас? — невинно осведомилась Аэсоннэ, устремляя на вояку умильный взор и что было сил хлопая ресницами.

Алебардисты так и разинули рты.

— Чего? — оторопел и старший. — Мертвяки?

— Не беспокоят? Не шастают? С погостов не восстают? — продолжала драконица всё тем же тоном. — Упокоить их не следует?

— Сержант! — вдруг заговорил один из алебардистов. — Сержант, как же так-то?.. Вольфганга давече…

— Тихо! — рявкнул сержант. Вновь повернулся к Аэсоннэ. — Мертвяки, девонька, это дело благородных рыцарей. Или святых отцов, смиренных слуг Господа нашего.

— Так сержант, тревожат ли вас неупокоенные? — невозмутимо продолжала Аэсоннэ. — Если да, то, смею уверить, мы справимся с этим куда лучше благородных рыцарей, кем бы они ни были.

Сержант хмурился и крутил ус.

— Вольфганг… — вполголоса напомнил давешний алебардист.

— Помню я, всё помню! — огрызнулся служака. — Проводите их, Саймон, Карл!.. Прямо к мажордому.

— Значит, они-таки беспокоят вас, неупокоенные, — удовлетворённо заявила Аэ. — Вольфганг… бедолагу небось разорвали на части, я права?

Помянувший того воин мрачно кивнул.

— Дружок он мой был, красавица. Вместе вербовались барону в службу.

— А ты чего молчишь, парень? — неприветливо осведомился другой солдат. — Язык проглотил? Или девчонка твоя всю работу делает, а ты только денежку собираешь? Как зовут, имя твоё как?

— Имя Фесс, — спокойно отозвался некромант. — И работу всё делаю я.

— Да хоть пони твой бы делал, — буркнул приятель погибшего Вольфганга. — Вон, ступайте. Господин мажордом Беван Саваж. К нему давайте.

На обширном дворе замка меж тем во всю кипела торговля. Продавали тут зерно и овощи, соленья и маринады, битую птицу, дичину, рыбу, ягоды и прочее. Покупали и явно люди барона, здешнего хозяина; и просто ремесленный люд.

Пахло тут, как и положено пахнуть в замке — лошадиным навозом, гниющими отходами, человеческими фекалиями — но обитатели, равно как и торговцы словно бы ничего не замечали.

На высоком каменном крыльце под вычурной резной крышей застыл представительный мужчина в чёрно-лиловом камзоле со всё тем же золотым грифоном на груди. Рядом с ним держалась пара подхалимского вида молодых парней-служек.

— Саймон, Карл! Чего вам, бездельники?! — рыкнул он с высоты.

— Так, ваше степенство, сударь мажордом, сержант Фалько прислал! Вот энтих сопроводить!

Мажордом соизволить взглянуть на некроманта с драконицей. Аэ немедленно склонила голову набок, уставившись на его степенство таким взглядом, что покраснели даже служки.

— Неупокоенные, сударь мажордом, — пропела Аэсоннэ. — Не беспокоят ли? Устраним с лёгкостью!

На них уже оглядывались. Шумный базар быстро затихал. Торговки и покупатели, возницы и грузчики — все уставились на странную пару, молодой мужчина в сером плаще со странным посохом и совсем юную девушка с белыми не по возрасту волосами.

— Вольфганг, господин Беван! Вольфганг-то, сударь!..

— Тихо, Саймон! — пробасил мажордом. — Вы, двое! Чем докажете?!..

Вместо ответа некромант молча поднял увенчанный черепом посох.

Из глазниц послушно рванулось пламя. Зашипело, засвистело сотней рассерженных змей, завилось диковинной огненной косой; и, подчиняясь мановению руки вызвавшего, вновь скрылось внутри черепа.

Кто-то кричал. Кто-то опрокинул прилавок с яблоками. Кто-то пытался спрятаться под соседним, кто-то полез за телеги. Громадное же большинство селян просто бросилось наутёк, как и оба служки подле мажордома.

Его степенство сударь Беван Саваж побледнел, покрылся потом, но устоял. Только дышал тяжело, да побелевшие пальцы его впились в перила.

— И-идёмте, — наконец выдавил он. И добавил, уже чуть бодрее: — А вы, подлый народ, чего глазеете? Мага не видывали? За работу, живо! Кто торговать явился — торгуйте, время не теряйте! Господин барон за всё спросит! А вы двое — Саймон, Карл — со мной!

Господина барона звали благородный сэр Руфус вер Бригг и гербом он имел «грифона златого в поле чернёном и пурпурном шествующего». Был он изрядно толст, весел и рыжебород. Маленькие синие глазки тотчас же масляно уставились на Аэсоннэ.

— Маг, значит. Знатный, знатный у тебя черепок-то, хороший… — приговаривал господин барон, кружа вокруг них. Ни сесть, ни подкрепиться он не предложил.

Покой у сэра Руфуса был ему подстать — с низким потолком, узкими щелями окон, словно растолстевшие стены сдавливали и сдавливали проёмы, пока не осталось нечто лишь немногим шире обычной бойницы.

— А мертвяки-то у нас есть, как не быть, как не быть, — продолжал господин барон. Мажордом и двое солдат — те самый Саймон с Карлом — молчаливо ждали у двери. — Вот арбалетчика разорвали не так давно. Вольфганга Майнца. Какой арбалетчик был, какой стрелок!.. Разорвали, представь себе, маг, а? Сорок монет семейству отдать пришлось, — на последних словах господин барон пригорюнился.

— Где же они, ваша милость? Где же те мертвяки? — нежно вопросила Аэ, словно интересуясь, не окажет ли господин вер Бригг ей честь своими чувствами.

Кэр ощутил внезапный укол ревности.

— К северу отсюда, — махнул рукой барон. — Старое кладбище. День пути верхами. Там был древний монастырь Славы Господней, небольшой, но… гм, богатый. Монахи умели врачевать, и, хотя никогда не требовали денег, им несли… дары. А потом… там что-то случилось, какая-то болезнь, и святые отцы сами заперли изнутри все ворота, двери и окна, запретив нам приближаться. Потом мы слышали дикие вопли оттуда, такие, что кровь леденела. А ещё потом… всё стихло.

Наступило молчание.

— Ладно, садитесь, — махнул наконец рукой хозяин. — Беван! Вели подать вина. И того фазана, что запекли с утра!..

— Мы долго не заходили в монастырь. Не решались. Не одна неделя прошла, и… и надо было всё-таки похоронить святых отцов, тем более что прибыли рыцари Чёрной Розы. Мы перебрались через ограду, взломали двери… — толстяк покачал головой. — Все святые братья были в храме, у алтаря. Казалось… Нет, конечно же, нет.

— Что именно казалось? — осторожно спросил Фесс. — Это важно, ваша милость.

— На них не было ран. Тела уже тронуло тлением, зловоние было едва переносимо, но никто из братии не умер насильственной смертью. Казалось, они… погибли от невыносимого ужаса, маг.

— Что же дальше? — тихонько спросила пригорюнившаяся Аэ.

— Дальше, красуня? Дальше мы их похоронили, честь честью. Всё-таки братья сделали нашим краям немало добра. Похоронили, отслужили заупокойные и… вернулись к своим делам. Рыцари Чёрной Розы, однако, наложили лапу на монастырские богатства, — сэр Руфус горестно вздохнул. — Вывезли всё, до последнего грошика!.. Обитель после этого так и не ожила. А потом… потом стали замечать братьев-монахов, выкопавшихся из могил. Про ту беду, конечно, все знали, только нас она до поры до времени обходила.

— Что же вы сделали, ваша милость?

— Как «что», чародей? Послал за рыцарями. Чёрная Роза прислала двоих мастеров с оруженосцами. Несколько ночей ходили туда, рубили кого-то. Потом вернулись. Один рыцарь — без ноги. Пришлось платить пенсию, — барон закатил глаза. — Но на какое-то время и впрямь стало потише. А потом… — он махнул рукой. — Полезли. Правда, далеко от монастыря не уходили, так что мы… привыкли. Накопали ловчих ям, наставили капканов. Тоже помогло. Ну и держались от тех мест подальше. Вот, рынок теперь у меня во дворе. Грязь, конечно, шум, гам, но зато рыночную подать все платят исправно. Однако всё равно, люди пропадают. Гибнут. Вот как бедолага Вольфганг. Понадеялся на собственную меткость, пошёл проверять капканы в одиночку. Ну и не вернулся. Мы потом и косточек не нашли, только кровь да его арбалет.