Когда мир изменился (СИ) - Перумов Ник - Страница 42

Он не чертил магических фигур, да и трудновато это сделать, сидя на гребне стены. Глефа вновь сверкнула выброшенными из древка лезвиями, клинки засияли, блики весело плясали на жёлтой и мёртвой траве, что не могла даже сгнить, помочь взойти новой поросли.

Неупокоенные разом замерли, поворачиваясь к нему.

Монахи. Все — в тёмных облачениях, на удивление хорошо сохранившихся, то есть — из недавно погибших. Ни одного скелета из древних могил, то есть здешний хозяин рачительно сохранял боевой запас.

Некромант легко соскочил со стены. Глефа засвистела, рассекая воздух, крутясь легко и уверенно; он сам бежал навстречу мертвякам, и затаившаяся под землёй сила беспокойно шевельнулась.

Первого из неупокоенных он рубанул на бегу, одним стремительным скользящим движением; клинок снёс мёртвому монаху голову; легко ушёл от протянутых рук-лап другого — пальцы ходячего трупа заканчивались кривыми белесыми когтями. Третьего встретил ударом древка в переносицу, позвонки сломались с сухим хрустом.

Мертвяки падали. Их хозяин предпочитал сейчас наблюдать, не вмешиваясь, и потому его куклы валились, словно самые обычные смертные. Дёргались, пытаясь собрать себя вновь, поднимались, пытались окружить некроманта, но лишь сами подставляли себя под удары глефы.

Фесс оказался возле тёмного проёма дверей. Створок нет, запереть нечем, но ничего — отпорный круг продержится недого, но большего ему и не надо.

Круг вышел самым простым, всего с семью символами, однако и этого хватило. Первый из мертвяков — тот самый, с белыми кинжалами когтей на скрюченных пальцев — налетел на незримую преграду и задёргался, словно в падучей, тряся и гремя костями.

В небольшой церкви всё было перебито и переломано. Скамьи обратились в щепки, статуи сброшены с постаментов и раздроблены, стены измалёваны грубыми непристойными картинками.

Как интересно. Мертвяки рисовать не умеют, никак. Они не способны удержать в пальцах что-либо, за исключением некоторых скелетов, что так и погибли с оружием в руках.

Оч-чень интересно…

Некромант без спешки шёл по осквернённому храму к алтарю — опрокинутому и расколотому. Под ногами похрустывали щепки, скрипел песок; посох с черепом остался торчать в стене, Кэр Лаэда казался сейчас особенно уязвим, почти что беззащитен.

Перед алтарной частью скамьи расступались. Пол был выложен чередующимися плитками чёрного и белого мрамора; здесь их всех и нашли, погибших неведомо от чего монахов.

«Ну, что это будет? Провал, дыра, темнота подземелья и сочащийся оттуда холод вперемешку со страхом и жаждой крови? Щупальца, жвала, челюсти, красные буркалы?..»

Он остановился перед опрокинутым и разбитым алтарным камнем. В церкви было тихо и прохладно, звуки умерли; у входа по-прежнему колотились в незримую преграду зомби, но отпорный круг держался прочно.

Ну, где же ты, хозяин неласковый?..

Чего ж гостя не встречаешь?

Что-то с грохотом обрушилось у него за спиной. И разом — тяжёлое шарканье многих ног.

Как так?! Почему круг не выдержал? Надёжные чары — правда, лишь когда ими прикрыто действительно узкое пространство, как бутылка пробкой.

Стена завалилась, потолочная балка опасно просела. Из облаков кирпичной пыли один за другим выныривали мертвяки, молча вытягивавшие руки-лапы; пальцы уже загибались отсюда видимыми когтями.

Хозяин не мудрствовал лукаво. Стереть круг он не мог, но зато сумел устроить своим новый проход.

Глефа закрутилась, лезвия сверкнули, сила потекла, заструилась свободно; острия клинков засияли алым, словно железо раскалилось докрасна.

Взмах — голова мертвяка отделилась от туловища, и тот слепо пробежал мимо некроманта, с хряском врезавшись в стену; всё-таки их способность соображать (если это можно назвать соображением) как-то зависела от «головы на плечах».

С эвиальскими зомби справиться было сложнее. Те не боялись даже стихийного волшебства. Рази их молниями, жги огнём — отжившая плоть не поддавалась.

Этих, оказывается, можно просто зарубить.

И зачем, спрашивается, старался, отпорные круги ставил?..

Глефа яростно шипела, словно рассвирепевшая змея. Неупокоенные бежали прямо на свистящую сталь и падали с тупым стуком, замирая неподвижными колодами.

— И это всё? — некромант остановился, опустил оружие. — Я даже не вспотел.

Он не сомневался, что засевшая здесь сущность его слышит.

Наверное, других бы это напугало — заброшенный монастырь, разорённая церковь, густая тишина — только не его. Здесь, под полом, или на чердаке, или в каком-то ещё другом месте таилась сила, что управляла мертвяками-марионетками, и была она отнюдь не «потусторонней», «неведомой» или «незнаемой». Факультет малефицистики очень хорошо учил видеть корень подобного.

— Что, запасы кончились? — Кэр медленно обходил кругом поваленный алтарь. — Скверно, скверно. Я рассчитывал на большее.

Он не сомневался, что его слышат и, более того, понимают.

Тихий, едва слышный стон раздался из дальнего и тёмного угла, откуда-то в боковом нефе.

Глефа наизготовку, Фесс шагнул вперёд. В монастыре давным-давно никого не было, местные сюда не ходили, да и ходить не могли, следовательно…

Ну, конечно — забившаяся в щель меж двумя рассохшимися не то шкафами, не то конфессионалами девочка. Грязная, со спутанными волосами, в отрепьях, сидит, обхватив сбитые и покрытые запёкшейся кровью коленки. Глаза большие, изумрудно-зелёные.

Некромант остановился. Острие глефы опустилось, прочертив первую из отпорных дуг.

Сейчас, сказал он себе. Сейчас эта девочка изменится. Руки и ноги обернутся щупальцами, рот распахнётся широкой зубастой пастью, и она прыгнет. Непременно прыгнет, попытавшись застать его врасплох.

Однако он не торопился. Зомби оказались просто куклами, удивительно даже, как сумели заломать опытного, бывалого воина, и вот теперь ему подсовывают ещё одну обманку. Что ж, сделаем вид, что купились.

— Откуда ты, девочка? Что ты тут делаешь?.. Как сюда попала?

Играть, так по-крупному.

Девчонка замерла, испуганно глядя на него изумрудными глазищами; с места она не двинулась.

Ладно. Поищем — здесь же непременно должны иметься управляющие чары, должны тянуться ниточки к настоящему заправиле всего этого безобразия…

Это оказалось труднее. Привычные чары поиска, затвержённые с мельинских и эвиальских времён, в этом мире работали плохо, даже несмотря на помощь извергающего огонь черепа. Жаль, конечно, что здешний хозяин не отправил мертвяков добывать оставленный как бы без присмотра посох некроманта; но ничего, не всякий капкан срабатывает.

Нет, не видать, или же не найти. Тварь, оказывается, умеет прятать концы в воду или, в нашем случае, в подвал. Придется лезть самому. Но сперва…

— Ты не можешь говорить? Ты нема?

Девчонка отчаянно затрясла вдруг головой, мол, нет.

Надо же, откликнулась.

— Что ты здесь делаешь? — некромант по-прежнему не двигался с места. — Можешь встать?

Вновь безмолвное «нет». Понятно, заманивает. Хочет, чтобы он, Фесс, подошёл бы поближе.

Девчонка заплакала. Крупные слёзы скатились по щекам, худые плечи вздрогнули. Понятно, для чего, но всё-таки удивительно, что ни одной, даже самой слабенькой ниточки пока не обнаруживается.

Найдём. Здесь неоткуда взяться никаким бедным несчастным детям.

Острие глефы медленно чертило в воздухе одну из рун старика Парри. Глядишь, сработает…

Руна распалась куда быстрее, чем следовало, но кое-что сделать она успела.

Перед ним была обычная человеческая девочка.

Ну, или весьма хорошо замаскированный капкан.

Выбирай, некромант — рубить ли ей голову? Или попытаться разобраться?

Девчонка осторожно приподняла руки; запястья стянуты чем-то вроде очень тонкой, слабо блеснувшей нити.

Надо же, как тщательно. Не экономит на мелочах.

И никаких следов магии. Или всё упрятано настолько глубоко, что ему, с неполным пониманием здешних законов, так сразу и не разобраться.