Когда мир изменился (СИ) - Перумов Ник - Страница 46

Полотняные козырьки над окнами, растянутые всюду тенты и клубящийся народ, продающий и покупающий в бесчисленных лавках и лавочках, занимавших первые этажи почти всех домов вдоль Виконтовой дороги; белёные стены, алые, жёлтые, зелёные полосы на занавесах, выкаченные прямо на улицу бочки, запах жареного и глиняные кувшины с лёгким местным вином, так и порхавшие над столами, где веселились многочисленные компании.

— Что это они тут так веселятся? — подозрительно осведомился Конрад.

— Его милость поистине милостив. Потому что серебряные рудники позволяют.

…Остановились они в крошечном трактире, всего на три круглых стола. За стойкой скучал чернобородый содержатель самого что ни на есть разбойного вида, в углу дремал одинокий служка, и вообще не похоже было, что тут ждут хоть каких-то посетителей.

— Сэр рыцарь со мной, — бросил Фесс бородатому. Тот, подобно Джиро и его молодцам, лишь молча кивнул, вновь уставившись на дверь, словно ожидая кого-то ещё.

— Неплохие привилегии! — восхищался Конрад, оглядывая чистую комнату, просторную, в три окна, выходивших на три разные стороны света. — Сударь некромаг, а будет ли мне позволено спросить…

— Не моя тайна, — Фесс покачал головой. — Его милость несколько раз осведомлялся, не поставлю ли я ему на службу сколько-то зомби-рудокопов, сулил долю в добыче, но тут уже я отказался. Их гонять — некромант рядом нужен, постоянно. Иначе из повиновения выйдут. Своих-то я зачаровываю…

— Жаль, — искренне вздохнул рыцарь. — Ведь если так рассудить — какие доходы! Работники сильные и неутомимые, которых вдобавок и кормить не надо!

— Вот его милость господин виконт рассуждал точно так же.

— Н-ну… — замялся Конрад. — Вот мы в Армере, сударь некромаг. Но что же дальше?..

— Синьор рыцарь! Устали с дороги? К нам, к нам заворачивайте! Лепёшки мясные, лучше не найдёте! Не самые дешёвые, но разве сэр рыцарь купится на дешёвку?..

Они пробирались Виконтовой дорогой к замку. Именно пробирались, ибо даже очень широкая по меркам здешних городов улица была запружена народом.

Играли музыканты, шуты и жонглёры развлекали почтеннейшую публику; катили пузатые бочки торговцы вином и пивом; тут же на жаровнях готовилось мясо; словом — праздник во всю ширь.

Некромант, однако, даже головы не поворачивал. Конрад следовал за ним, хотя он-то крутил головой, невольно ловя призывные взгляды местных красавиц.

— Скоро будет кладбище, одно из самых старых. Нам туда.

Рыцарь вздохнул. Ему явно не хотелось уходить от шумной и весёлой толпы, где плясали, пели, пили и вообще веселились, как могли.

К погосту вела узкая улочка, сейчас пустая и тихая — все, похоже, ушли на Виконтову дорогу. Белёные стены домов, запертые ставни, закрытые двери — и ни души.

Само кладбище ограждала каменная стена в человеческий рост, железные решётчатые ворота закрыты на засов, но не заперты. Некромант потянул створку, ржавые петли отозвались негодующим скрипом.

Как видно, здесь покоились зажиточные горожане — большие изукрашенные мавзолеи, утопающие в зарослях, массивные могильные плиты со скульптурами — по большей части скорбящие девы в длинных прямых одеяниях.

Быстро вечерело. Некромант и рыцарь, по-прежнему верхами, медленно пробирались вглубь кладбища.

— Здесь. — Фесс спешился, привязал коня к фигурной загогулине на двери ближайшего склепа. — Соберём хвороста. Нам нужен огонь.

Сухих веток нашлось в достатке; рыцарь высек искры, костёр занялся, огненные язычки запрыгали по аккуратно сложенному хворосту. Пламя радостно вцепилось в добычу, взметнулось, затрещало, костёр озарил старое кладбище, где посеревший и замшелый камень соседствовал с густой зеленью олеандров и кипарисов, по-хозяйски расположившихся меж могилами, а кое-где и сдвинувших с мест совсем старые, позабытые плиты и монументы.

— Садись, сэр Конрад. Теперь начинается моя работа.

— Как же я могу? — заспорил тот. — Буду прикрывать тебе спину, сударь Фесс, а то неровен час…

Некромант и рыцарь устроились на пороге обширного мавзолея. К узкой двери спускались поросшие сорной травой ступени; резьба стен, вычурные навершия, пилоны, карнизы цокольные и венчающие, вазоны на полукруглых подставках, консоли, их поддерживающие, розетки и прочие ухищрения камнерезов послужили хорошей опорой разросшейся калистегии с её крупными белыми цветами. Перед мавзолеем заботливые строители поставили две каменных лавки с высокими спинками. Некромант устроился на одной из них, доставая из седельных сум и раскладывая свои припасы; молодой Конрад вер Семманус исполнительно выхаживал кругом, обнажив меч, хотя никакой опасности пока не было.

Южный вечер полнили звуки — стрекотали бесчисленные цикады, басовито жужжали сумеречные жуки, в кронах разросшихся лавров не умолкали птицы. Над огнём танцевали бабочки, кто-то шуршал и шебаршился в зарослях, чьи-то коготки скребли — скр-скр! — по старому камню.

Фесс готовился. Необходимое уже приготовлено, и хорошо было сейчас просто помолчать, вбирая и впитывая в себя этот вечер, запах медленно остывающей земли, пряных трав, смолы, жизни.

Где-то здесь, в Армере, лич свил себе гнездо и едва ли отыскал бы место лучше. Вокруг гремели войны, воздвигались и рушились империи с королевствами, а скромное на первый взгляд виконтство стояло себе и стояло. Стояло на целом лабиринте подземных ходов, каверн, катакомб — ибо хоронить умерших надлежало только и исключительно в церковной ограде, а когда там не оставалось места, рачительные горожане начали зарываться в землю, долбить тоннели в толще известняка, ибо, как известно, где расставлены символы Господа нашего — там и есть церковная ограда.

Конрад неутомимо мерял шагами дорожку, являя бдительность, заглядывал в кусты, шевелил клинком густые заросли; некромант, казалось, дремал, замерев на скамье.

Лич где-то здесь. В подземельях, скорее всего, в катакомбах. Армере всегда привлекало тех, кому становилось тесно в старых школах; а сменявшие друг друга виконты с завидным постоянством давали приют и убежище тем, кого в соседних, не столь терпимых королевствах давно отправили бы на плаху.

И, разумеется, оставались в прибытке.

Алхимик Тазиус Кошмарный, изгнанный отовсюду, кроме Армере, отплатил его милости виконту первым работающим средством от паралича инфантов; чародейка Гаудира Кровавая ставила опыты на детях, однако получила в конце концов универсальный антидот от кори и оспы; Саулос Мрачный разработал способ соединения мефитического воздуха и менакеновой земли *, в результате чего получалось вещество, очень похожее на золото. *

Значит, прямая дорога лежала сюда и личу.

И, если он правильно понял его намерения, лич сейчас должен добиваться чего-то от загадочной девы Этии из невозможного и несуществующего здесь Эгеста.

Костерок прогорал. Пора действовать.

Кэр Лаэда осторожно выкладывал большой круг из предметов, что заставили бы его профессоров из Академии Долины Магов, самое меньшее, изумлённо поднять брови.

Черепки. Сломанный нож. Рог неведомого зверя. Коготь. Клык. Сухое кожистое крыло, что никак не могло принадлежать летучей мыши. Полустёртая монета. Кольцо. Метательная звёздочка.

За каждым предметом — история. Бой, кровь, смерть. Каждый достался дорогой ценой, и за каждым стояли свои чары; нацеленные в Фесса и нацеленные им. Эхо оставалось, такое разное, но обязательно недоброе.

Костерок догорел, золотились угли; некромант аккуратно положил воронёную звезду о четырёх остриях, замкнув фигуру.

Измена. Обман. Предательство. Ещё одно. Алчность. Безумие. Убийства ради удовольствия, безо всякой другой цели.

Рыцарь Конрад подозрительно косился на разложенный Фессом паноптикум, но не дерзал ни о чём спрашивать.

Черепки — когда глефа некроманта раздробила чашу с кипящей на огне жертвенной кровью.

Сломанный нож — когда им чертили звезду и собирались разбудить целый погост, причём чертил маг, почти что собрат по профессии. Выведенные серебром знаки на тёмном лезвии — ключ от врат, что всегда должны оставаться заперты.