Невеста Моцарта (СИ) - Лабрус Елена - Страница 8

— Ты хоть понимаешь, что ты наделала? — раздувая ноздри от возмущения, смотрел он на рваные куски в руках. — Ты в клочья разнесла светлое будущее.

— Чьё? — откинула я прядь растрепавшихся волос с мокрого лба.

— Понятия не имею. Эта мазня так называлась, — швырнул он куски на пол. — Какой-то начинающий художник. Но вдруг он станет знаменитым?

— Сомневаюсь, — покосилась я на мазню и подняла с пола осколок вазы. — Если ты меня не отпустишь, я перережу вены, — решительно приставила острый край к запястью.

— Опять двадцать пять! — устало выдохнул он. — Ну, давай! — откинулся к спинке стула и даже ногу на ногу закинул, словно готовился увидеть представление. — Где мой попкорн? Я с удовольствием на это посмотрю. Недолго, правда. Придётся оказывать тебе первую помощь. Но лучше режь при мне, чем потом. Иначе мне придётся жестоко наказать людей, что за тобой не досмотрели. Но тебе же плевать, правда?

Нет, я не хотела, чтобы кого-то наказали из-за меня. Но, глядя в его хмурую рожу, даже не сомневалась, что так и будет. Он же бандит.

— Нет, мне не плевать.

— Да брось! — скривился он. — Твой отец потерял все деньги. Залез в долги. Ему не на что даже заплатить за операцию твоей матери где-нибудь в Швейцарии, а не в районном госпитале. А ты закатываешь грандиозную вечеринку в самом дорогом ресторане города и говоришь мне, что тебе на кого-то не плевать?

Что?! Меня словно окатили ледяной водой.

— Но я не заказывала эту вечеринку. Я не хотела. Я была… — осколок выпал у меня из руки, — против. Папа? Вы сказали папа потерял деньги?

— Все до копейки свои, ещё занял у зятя. И неудачно вложил. В строительство. А точнее в одну строительную компанию, что его кинула. Так что за твою вечеринку, деточка, в моём ресторане заплатил я. Но раз уж я тебе так противен, — усмехнулся он. — И ты любишь Артурчика, — усмехнулся он ещё гнуснее, — твой отец будет должен ещё и мне. И вот это всё, — он встал и обвёл взглядом разгром в комнате, — я тоже внесу в его счёт. Да и швейцарскую клинику, — он взялся за ручку двери, — за которую я уже перечислил предоплату, тоже, видимо, придётся отменить.

Оглохшая, ослепшая, словно придавленная услышанным, я не могла пошевелиться, вдохнуть, моргнуть. Меня встряхнул странный звук, словно в дверь заскреблись снаружи.

— Сергей! — я подскочила с кровати. — Не отменяйте операцию! Пожалуйста! Я… я… согласна, — сглотнула подступивший к горлу ком. — Я буду вашей женой.

— Серьёзно?! — он презрительно скривился.

За дверью снова заскреблись, теперь уже сильнее и даже заскулили. Собака! Там собака — догадалась я. Но совсем опешила от вопроса.

— Простите, — покосилась я на дверь, где бесновался пёс, скребся, скулил, лаял. — Может, я неправильно поняла. И вы не в том смысле имели в виду «женой», — я покраснела. — А в том смысле, что…

— Перси, заткнись! — рявкнул хозяин и снова уставился на меня, склонив голову на бок, словно рассматривал диковинную зверушку.

— Тогда вы, наверно, должны знать. Что я… в общем у меня ещё никого не было, — покраснела я ещё гуще.

— Да, я понял, понял, что ты девственница, — он скривился, словно положил в рот что-то кислое и противное. — Но неужели ты всерьёз думаешь, что мне не с кем спать? Или что? Я неожиданно воспылал к тебе какими-то особыми чувствами, что, бля, хочу аж не могу? И теперь буду козликом скакать вокруг твоей бриллиантовой пизды? — посмотрел он на меня исподлобья как на насекомое. На жалкое раздавленное насекомое.

— Но зачем я вам тогда? — я ничего не понимала. Как бы грубо и отвратительно ни прозвучали его слова, ответ меня только ещё больше запутал.

— Перси! Тихо, я сказал! — снова крикнул он. За дверью стихло. Он усмехнулся. — Вот теперь похоже на разговор. Сядь, — показал он на кровать, и я снова послушалась. — Что мне нужно от тебя в точности, я объясню потом. Не волнуйся, ничего криминального или противозаконного. А если в общих чертах: я к тебе даже притрагиваться не собираюсь, но официально мы будем какое-то время помолвлены, а потом поженимся. И ты будешь изображать из себя любящую невесту, потом преданную жену. Поэтому на будущее: никаких других мужиков я, естественно, не потерплю. Будешь сопровождать меня на разные мероприятия и соблюдать прочую светскую ерунду. А когда всё закончится, я тебя отпущу. Мы разведёмся, и ты опять будешь жить как хочешь. Выйдешь замуж по любви и что там ещё насрано в твоей светлой головке. Но всё это уже потом, без меня.

— А когда всё закончится? — спросила я. И пёс, что словно слушал, пока говорил хозяин и, не желал слушать меня, снова громко и требовательно тявкнул и заскулил.

— Когда я решу, — смерил меня взглядом Моцарт и приоткрыл дверь. — Ну, ладно, Перс, иди сюда.

Едва сдерживая радость, в комнату ворвался рыжий с белым корги. Закрутился на месте, повизгивая от восторга и неистово завилял хвостом.

— Ах ты жопа толстая! — присел хозяин и потрепал его за уши. — Наглая рыжая жопа ты, Перси!

— Хорошо, я согласна, — кивнула я, хотя была и не уверена, что он меня слышал. На глаза навернулись слёзы, но не от страха. Собака! У него собака.

— А чего ревёшь? — покосился он.

— Не знаю. Можно? — протянула я руку.

— Персифаль, это Евгения Игоревна, — показал он пальцем. — Она будет с нами жить. Гав! — он резко дёрнулся к моей протянутой руке.

А когда я вскрикнула и отпрянула, заржал. Дурак!

— Да не бойся ты, глупенькая. Он не кусается. Бояться здесь нужно только меня, — усмехнулся он и встал.

Собака! Тискала я персиковое лохматое безобразие, что радостно отвечало мне взаимностью. Со мной вместе будет жить собака! Наверно, это всё и решило.

— В общем так, вот это всё свинство, что ты тут устроила, убери сама. Это ключи и деньги, — положил он на стол связку и банковскую карту. — Держать тебя насильно никто не будет, но жить ты будешь здесь. Можешь ехать домой за вещами и куда тебе нужно, в твоём распоряжении машина с водителем. Слышишь меня? Машина. Никакой самодеятельности, такси и прочего. Только мой водитель. Он же твой телохранитель. Также в твоём распоряжении экономка, горничная и повар. Но они тоже будут утром. Все вопросы к ним. Это понятно?

— Да, — кивнула я.

И снова кивнула, когда он спросил с нажимом:

— Тебе точно всё понятно?

— Смотря что вы имеете в виду, — решила я всё же уточнить.

— Я имею в виду, что ты не особенная. Помни это. Будешь доставлять мне проблемы — отправишься домой. Я найду другую, покладистую невесту, это не трудно, и мне плевать на сложности твоей семьи. Теперь ясно?

— Более чем, — опять кивнула я.

— В этой комнате ты временно. Потом выберешь себе другую по своему вкусу.

— А вы? — просила я рассеянно: пёс принялся слизывать с пола размазанную пасту, и я никак не могла заставить себя оторваться от этого зрелища.

— А я, — усмехнулся он, — буду в соседней, — показал пальцем вниз. — До встречи, Евгения Игоревна!

— Можно просто Екатерина, — усмехнулась я, припомнив ему, как он умышленно ошибся с моим именем, когда пригласил танцевать.

Одна его бровь взметнулась вверх, изучая меня. И я уже проклинала себя за язвительность, когда он заржал.

— Пять баллов!

— Можно просто Женя, — одумалась я и улыбнулась.

— Женя, — передразнил он. — Ну, спокойной ночи, Женя!

Постучал по ноге, привлекая внимание собаки. И Перси, радостно повизгивая, убежал вместе с ним.

Просыпаться с ощущением, что в квартире я не один, было странно.

И дело не в Перси, развалившегося на моих ногах. И не в прислуге.

Перси я давно принимал как часть себя. Охрану и прислугу не замечал.

Я дёрнул одеяло. Пёс проснулся. Сладко потянулся. И, даже не глянув на меня, рванул куда-то по своим собачьим делам.

Я тоже потянулся. Пошёл в спортзал. И всё то время пока бегал, тягал железо, плавал в бассейне и принимал душ, это ощущение, что Она где-то здесь, не отпускало.