Полный трындец, или Феникса вызывали? - Езерская Валентина Алексеевна - Страница 8

Брела, задумчиво глядя под ноги и изредка осматриваясь. Дома вдоль улицы стояли рядком, похожие между собой, как братья-близнецы. Я вдыхала ночной воздух, наполненный сильным ароматом цветов и зелени. Его даже запах печного дыма и навоза не мог перебить.

К центру деревни улица расширялась, и вот тут я заметила сгорбленную крупную фигуру, сидевшую на корточках посреди деревенской площади.

Луна скрылась за тучами. Я остановилась, вглядываясь в полумрак.

Что тут делает человек ночью, да еще в такой позе? Может, перепил маленько и не дошел до своего дома?

Фигура шевельнулась, раздался металлический звон.

Почему-то я подумала, что это мужчина. Причем абсолютно лысый. Свет луны отражался в его гладком черепе, а за спиной торчал столб.

Присмотревшись, я тихо ахнула: у бедолаги на горле темнел железный ошейник, к которому тянулась тяжелая толстая цепь.

Он что, прикован к столбу?!

Не успела я удивиться, как тут же замерла от страха. Луна как раз выплыла из-за облаков.

На моих глазах горб на спине существа начал расти, потом раздвоился. Тень поползла по земле.

Существо повертело головой и расправило перепончатые крылья, потянулось, чтобы пустить кровь по затекшим… э-э-э, конечностям, а потом вновь сложило их.

Тут же вспомнились мальчишки, которые шли смотреть на чудовище, и их увлеченные крики. Не о нем ли они говорили?

Лысое крылатое существо напряженно замерло, почувствовав мое приближение, а потом, оскалившись, развернулось ко мне. Дернулось, собираясь то ли напасть, то ли отразить нападение. Казалось, и цепи не остановят его, вон как бугрятся мышцы под простой одеждой!

Я машинально отступила на шаг. Но страх, только что ползший ознобом по позвоночнику, вдруг испарился. Меня охватило спокойствие, такое теплое, умиротворяющее, что я не сдержалась и улыбнулась странному незнакомцу.

Да, видок у него был пугающий. Мощная, мускулистая фигура однозначно принадлежала мужчине, скорее парню лет двадцати. Лицо портила выпирающая челюсть, массивная, с рядами торчащих клыков. И пусть всем своим грозным видом он показывал, что не потерпит побоев, в его глазах я не увидела злобы или желания убивать. Скорее, сработал защитный рефлекс.

Не сразу, но я поняла, что отлично вижу его, и даже свежие кровоподтеки, покрывавшие его кожу наравне со старыми ранами. И это при том, что на улице довольно темно.

Решив, что обдумаю свое суперзрение позже, осторожным жестом протянула руку к пленнику. У меня было стойкое ощущение, что он не опасен. Не знаю, откуда оно взялось, вроде никогда особой интуицией не отличалась, но сейчас почему-то безоговорочно доверилась внутреннему чутью.

Может, и зря.

От моего движения пленник резко сгруппировался, спрятал голову за локтем и зашипел. А в меня ударило волной боли и страха.

Я покачнулась, едва не сметенная с ног. Не сразу, но поняла: это были не мои эмоции.

Думал, что я хочу ударить его?! Но нападать я вовсе не собиралась!

Похоже, бедолагу не раз жестоко избивали, если он боится любого движения в свою сторону.

Внутреннее спокойствие сменилось нахлынувшим состраданием. Он решил, что я пришла его мучить!

Где-то внутри попытался подать голос здравый рассудок: бежать бы мне, не оглядываясь, в целях самосохранения. Но в этот момент наши взгляды случайно столкнулись, и меня поразили глаза получеловека-полу… не знаю кого.

Никогда таких красивых не видела. Большие, выразительные, завораживающие своей мистической глубиной. Они принадлежали разумному существу и в то же время неведомому созданию.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — произнесла я как можно ласковее, чтобы успокоить незнакомца.

Сама не знаю, что откуда во мне взялось. Вроде никогда котят с улицы домой не таскала, но сейчас мне хотелось сделать именно это: спасти несчастного, сидевшего на цепи. Причем даже мысли не мелькнуло, что он может быть опасен, а наказание — справедливым.

Судя по взгляду, пленник растерялся. Он отодвинулся на согнутых ногах и шевельнул крыльями. Не привык, наверное, что к нему по-доброму обращаются.

— Я вижу, что ты меня понимаешь. Почему тебя посадили на цепь?

Парень продолжал настороженно поглядывать на меня из-под хмурых бровей.

Я решила применить обманный метод.

— Раз не хочешь говорить, тогда я пойду.

Равнодушно пожала плечами и уже развернулась, как услышала в спину:

— Они думают, что это я зарезал корову.

Голос хриплый, грубый. Как раз под стать мускулистой фигуре и будто вытесанному из камня лицу.

Сработало. Я сдержала улыбку и повернулась к пленнику.

— А это сделал не ты?

— Я не зверь! — рыкнул в ответ.

— А кто? — задала я, казалось, простой вопрос.

Но парень неожиданно завис, как телефон с переполненной памятью.

— Я полукровка, — ответил он после небольшой заминки. — Отец — горгулья, а мать родом из этой деревни.

— Почему же с тобой так жестоко обошлись? Ты же не чужак им.

Его удивил мой вопрос.

— Я не помню иного обращения. Отца не знаю, мать родами умерла, другой семьи не осталось. Да и не любит местный народ полукровок. С детства выживаю только тем, что выполняю тяжелую работу в поле.

Теперь понятно, откуда такие мышцы.

Он продолжил говорить, стараясь не смотреть на меня. Я чувствовала, что ему тяжело даются вспоминания.

— Когда у старосты пропала корова, все жители деревни принялись ее искать. Я нашел первым. В овраге. Освежеванный труп.

— И все решили, что это сделал ты?

— Да.

— Дай-ка предположу: на твоих руках и одежде следов крови в тот момент не было?

— Не было, — подтвердил полукровка.

— Вот народ! — возмутилась я. — Лишь бы сделать виноватым. Нашли козла отпущения!

— Кого?

— Не важно, — отмахнулась. — Что же мне с тобой делать-то?

Задумалась, потирая подбородок и поглядывая на пленника. Что-то внутри меня зудело назойливой мухой, требовало, чтобы я оказала помощь этому парню. Интуиция? Шестое чувство? Или вдруг во мне открылось предвидение?

Да кто его знает! Главное, что отмахнуться не могу.

Тряхнув головой, бесстрашно шагнула к столбу.

Я — и бесстрашно?!

Решила, что буду удивляться потом.

Парень насторожился, принюхался. Он не спускал с меня напряженного взгляда.

Надо же, боится, а должно все происходить наоборот.

Я же невольно вспомнила, как подожгла хижину Марциуса. Тогда я была очень зла, видимо потому и сработали дарованные силы на чистых эмоциях. Может, и сейчас получится их использовать, если очень захотеть спасти бедолагу? Как-никак, магия у меня есть, научиться бы ею пользоваться…

Не попробую — не узнаю.

Все еще испытывая возмущение за несправедливое наказание ни в чем не повинного существа, прикоснулась к цепи. Представила, что мои чувства — это огонь, что в моих жилах бурлит раскаленная лава. Сконцентрировалась на языках внутреннего пламени и послала мысленный импульс ладоням.

Не успела еще осознать, что случилось, а железо уже стало мягким, как глина, в моих руках. Потекло.

Глаза у пленника моментально расширились. Да и мои полезли на лоб. Я даже не ожидала, что смогу это сделать. Но цепь разомкнулась!

Меня охватило радостное облегчение. Губы сами расползлись в улыбку, когда я то же самое проделала с ошейником, благо он не так сильно прилегал к шее. Я все боялась обжечь нового знакомого. Пришлось очень близко наклониться к нему.

Здоровяк притих, тараща на меня большие глазищи. Дикий какой, не привык, что к нему проявляют заботу и дотрагиваются так осторожно.

— Лети, птичка! — напутствовала я, когда цепь, звякнув, упала на землю, а здоровый детина встал во весь рост.

Вместе с ним выпрямилась и я. Он оказался выше меня на две головы и на три размера шире в плечах.

Ого, ну и громадина!

Невольно сделала шаг назад. Смелость моя поубавилась. Если бы пленник не сидел на корточках, я бы с трудом дотянулась до его шеи.