Меньшее зло (СИ) - Красников Андрей Андреевич - Страница 14

Я не стал отказываться. Поднялся в кабину, разместился на сиденье, аккуратно сжал коленями винтовку, после чего рассеянно уставился сквозь лобовое стекло.

– Мне к станции ехать нужно, – сообщил водитель, ловко выруливая на шоссе. – Могу по пути вас высадить, могу прямо до конца довезти. Как лучше?

– В районе парка.

– Сделаем, – солдат энергично кивнул и тут же задал следующий вопрос: – А вы здесь проездом или на курсах?

– На курсах.

– Тоже хочу офицером стать, но мне пока что еще рано. Вы где-то тут служите?

– Нет, ближе к фронту.

– Опасное дело, – многозначительно кивнул собеседник, объезжая длинную и широкую яму. – Не хотел бы там оказаться.

– Станешь офицером – пошлют.

– Вряд ли… проклятые дороги… у меня образование есть, попробую в штаб устроиться… дерьмо!

Попавшая под колесо выбоина на время прервала нашу беседу, но затем словоохотливый водитель опять взялся за свое:

– Вы давно на фронте? Говорят, сейчас там совсем тихо стало.

– Относительно.

– А в каких частях служили?

– Тыловое обеспечение.

– Хорошее место…

К счастью, академия располагалась совсем неподалеку от города и тягостный разговор закончился достаточно быстро. Машина затормозила возле приземистой металлической ограды, я спрыгнул на бетон, а потом направился в сторону длинной аллеи, обрамленной редкими желтовато-зелеными елями.

Несмотря на свои более чем скромные размеры, парк уже долгие годы являлся главной достопримечательностью Спарты, а также излюбленным местом отдыха для живущих поблизости людей. Вот и сейчас сквозь веселое журчание струящихся по камням ручейков доносился задорный детский смех, чьи-то разговоры, а также спокойная умиротворяющая музыка.

Не желая участвовать в общем веселье, я дошел до ближайшей скамейки, сел на нее и в очередной раз задумался о том, что случилось за последние дни. Возвращение из рейда, полковник, офицерские курсы…

Хотя на первый взгляд распоряжение Питерса выглядело вполне логичным и даже закономерным, меня не отпускало ощущение какой-то неправильности, иррациональности всего происходящего. Как будто моя жизнь, до этого момента отлаженная и спокойная, внезапно пошла под откос.

Странное, не совсем четкое, однако весьма мерзкое ощущение.

– В парке запрещено находиться с оружием, – внезапно послышался чей-то извиняющийся голос. – Прошу вас сдать его в пункт хранения или покинуть зону отдыха.

Я обернулся.

Передо мной стоял полноватый мужчина лет пятидесяти, одетый в выцветшую черную форму и неуверенно сжимавший в руках короткую резиновую дубинку.

– Простите, господин сержант. Такие правила.

– Правила? Как долго действует этот запрет?

– Уже месяц, господин сержант. Еще раз простите, но вам лучше уйти.

Спорить и затевать конфликт не имело никакого смысла, так что я поднялся, забрал стоявшую рядом винтовку и направился к выходу.

– Извините…

На улицах города веселья было заметно меньше. Стены домов выглядели неухоженными, дорожное покрытие изобиловало трещинами, попадавшиеся мне навстречу люди казались чересчур изможденными и недовольными, а начавшаяся изморось лишь усугубила общее впечатление, создав разительный контраст с той картиной, которую я наблюдал в парке.

Длинная очередь, ведущая к пункту раздачи еды, стала еще одним характерным штрихом.

– Чего уставился? – в голосе обратившегося ко мне мужчины послышалась неприкрытая агрессия. – Урод.

Державшая его за руку женщина вздрогнула и бросила в мою сторону отчаянный взгляд. Находившиеся рядом люди дружно расступились.

– Вот где уже ваши игры стоят, – продолжил мужчина, экспрессивно чиркая себя пальцем по горлу. – Жизни из-за вас уже никакой нет… что смотришь? Стреляй, тварь!

– Не сердитесь, пожалуйста…

Мне стало противно, я отвернулся и перешел на другую сторону улицы, слыша постепенно стихающие за спиной оскорбления. Настроение окончательно испортилось.

Несмотря на внешнюю иллюзию благополучия, страна тяжело переживала затянувшуюся войну. Дефицит нормального продовольствия и рабочих мест, находящаяся в глубокой депрессии промышленность, а также безвозвратно утраченные технологии вели к медленному, но неотвратимому регрессу, затрагивавшему практически все сферы жизни. Возможно, такая участь ждала большинство отколовшихся от Федерации колоний, возможно, «повезло» только нашей планете, но факт оставался фактом – вспыхнувший пятнадцать лет назад конфликт оказался слишком тяжелой ношей для двух крохотных государств.

Чувствуя непреодолимое желание как можно скорее вернуться на фронт, я пересек площадь, миновал череду отключенных фонтанов и зашел в хорошо знакомый продовольственный магазин. Взял упаковку мяса, черствый сахарный рулет, а затем, вспомнив о завтраке с полковником, добавил к этому немудреному набору десяток куриных яиц. Не иначе, как в знак протеста.

Принадлежавший мне жилой отсек находился совсем рядом. Я за пару минут дошел до стоявшего на соседней улице здания, поднялся на третий этаж, остановился перед узкой черной дверью… после чего, кое-как собравшись с мыслями, взялся за ручку.

– Дядя Алекс вернулся! – послышался с той стороны радостный детский вопль. – Мама!

Возвращаться домой в последнее время становилось все сложнее. Воспоминания о мирной жизни заглушались звуками взрывов, размывались бесконечными ливнями и отодвигались в прошлое долгими месяцами службы, а любой отпуск в конце концов становился мучительным и никому не нужным испытанием. Еще хуже было то, что Анна до сих пор старалась превратить каждую нашу встречу в маленький праздник. Вот и сейчас…

– Привет, – моей щеки коснулись теплые губы, а по лицу скользнула прядь длинных светлых волос. – Раздевайся и иди на кухню, я готовлю пасту. София, следи за водой!

Худенькая белокурая девочка, до этого мгновения внимательно рассматривавшая принесенный мною пакет, едва заметно покраснела и убежала в соседнюю комнату.

– Она тебя с самого утра ждет, – сообщила Анна, помогая мне снять куртку. – Боялась, что ты только на один день приехал.

– Понятно… там для нее какой-то пирог есть…

– Ты просто чудо!

– Дядя Алекс, а ты принес тортик? – донеслось с кухни. – Мама купила чай.

– Да, там есть…

– София, ты же знаешь – никаких сладостей до ужина.

Продолжая ощущать себя не совсем в своей тарелке, я устроился возле обеденного стола, а потом начал следить за тем, как толстые белесые макароны соединяются с тертым сыром и зелеными водорослями, превращаясь в нечто весьма аппетитное.

У нас в столовой подобными вещами никто не занимался. А солдаты давно привыкли есть то, что дают.

– Мама…

– София, веди себя культурно. Достань приправу.

Наблюдая за хлопочущей по хозяйству женщиной, я никак не мог избавиться от ощущения иллюзорности всего происходящего. Дом, семья, простое человеческое общение…

Непозволительная роскошь для человека, месяцами живущего на Полосе.

– Как дела в академии? – мимоходом спросила Анна, поливая практически готовое блюдо розовым соусом. – Все нормально?

– Да. Прослушал несколько лекций…

– А меня в школе учат астрономии, – сразу же влезла в разговор София. – Когда вырасту, полечу в Федерацию!

– Обязательно, солнышко. Так что там с академией?

– Все нормально. Просто учеба.

– А потом? Тебя переведут куда-то еще?

– Пока не знаю.

Из коридора прибежал Карл – толстый мохнатый кот, уже несколько лет живший в моем отсеке и чувствовавший себя здесь полноправным хозяином. Разговор сразу перешел в более спокойное русло, я вспомнил о встреченном во время рейда кантре, затем рассказал Софии выдуманную историю про живущую в казарме ручную крысу – и наконец-то испытал облегчение.

Все-таки дом. Настоящий дом вместо сырой комнаты в подземном бункере.

– Мы по вечерам ходим на стадион, – Анна, дождавшись, пока тарелки опустеют и убедившись в том, что никто не хочет добавки, начала собирать посуду. – Если хочешь…