Инстинкты страждущих сердец (СИ) - Челикиди Магдалина Львовна "Аманда Брайант" - Страница 15

─ И можно узнать почему!?

─ Уж больно ты вездесущ.

─ А, по-моему, ты просто меня невзлюбила.

─ Одно не исключает другое.

─ Между прочим, что это вы вчера вытворяли? Ясмина мне так ничего и не объяснила.

Сестры замешкались, и одновременно с этим в кабинет вошел Гаулктон.

─ Порой мне кажется, что все вы лишь сборище жалких неудачников, ─ заверещал профессор, бросив шкатулку на обтянутый кожей диван. ─ Неужели так трудно открыть эту чертову шкатулку.

Всех он ужасно раздражал, но единственное, что оставалось это терпеть и молчать, поскольку ему ничего бы не стоило лишить каких-либо полномочий любого, вздумавшего вступить с ним в распри. Конечно же, Донату бы это не грозило, так как с этим тираном по значимости он был наравне. Да и профессор с учетом всей своей изворотливости, такой ошибки явно бы не допустил. Он знал с кем можно использовать статус, а с кем нет.

Находиться в одном помещении со шкатулкой и не пытаться взять ее в руки, для Мэделин было невыполнимым. Она не сдержалась и решила к ней подойти. Потом подняла ее и начала фанатично разглядывать. На шкатулке были изображены алхимические символы четырех стихий, египетский символ сердца, и простейший образ стрелы. Мэделин проводила пальцами по выгравированным на ее поверхности знакам, теряясь в тысяче предположений о значении их совокупности. Но логических размышлений, наверное, здесь было бы не достаточно. Что-то в этой вещице было особенное, неподдающееся какой-либо научной трактовке. Мэделин словно слышала до боли знакомую мелодию, но никак не могла уловить ее точный мотив.

─ Что вы себе позволяете!? ─ разъярился профессор, при виде как Мэделин держит в руках шкатулку. ─ Это вам не сувенир, привезенный из курорта. Вы хоть представляете, какую стоимость составляет этот алмаз?!

─ Простите, Сэр, ─ виновато ответила Мэделин, ─ но я не думаю, что ценность данной находки заключена лишь в камне. Скорее всего, он только лишь символ.

─ В таком случае, мисс Вейлр советую вам сейчас же ее открыть.

─ Что, простите?

─ Полагаю, вы прекрасно меня расслышали. Откройте шкатулку.

─ И как же мне это сделать!?

─ Заодно и увидим, насколько объемлюща ваша смышленость. Давайте, я жду.

От последнего выкрика Мэделин будто бы онемела. Ей стало очень обидно, и продолжать возражения она уже не рвалась.

─ Впрочем, я не удивлен, ─ усмехнулся профессор.

─ Может быть, мне попытаться ее открыть? ─ вызвался Донат. ─ Наверняка, что-то очень важное было упущено из виду. В чем мисс Вейлр, уж точно не может быть виновата.

─ Не нужно за меня заступаться, ─ процедила сквозь зубы Мэделин.

─ Можешь, хотя бы ты не нагнетать. Я просто хочу помочь.

─ Зря стараешься. И так понятно, что ты из себя представляешь.

─ Ты ведь совсем меня не знаешь. Откуда столько предвзятости?

─ Ты самый обыкновенный избалованный папенькин сынок. А может еще и маменькин.

─ Очень оригинально. Мэделин, дай мне шкатулку.

─ Ты все равно ее не откроешь.

─ Я должен попробовать.

В попытке отнять шкатулку, Донат обхватил ее пальцами, сразу же после чего драгоценный алмаз озарился ярким свечением. Мэделин растерялась и, ослабив хватку, выпустила артефакт из рук.

─ А это еще что за чертовщина? ─ воскликнул Гаулктон.

Донат смотрел на алмаз и будто бы слышал ту же мелодию, что и Мэделин, мотив которой никак нельзя было уловить. Вглядываясь в светящийся камень, он словно видел в нем свое отражение, а точнее отпечаток своей души. Вдруг от сильного ветра распахнулось одно из окон, и послышался оглушительный треск прогремевшей снаружи грозы. Донат продолжал смотреть на алмаз, а все остальные пристально за ним наблюдали. Под линией крышки он заметил нечто похожее на печать, высеченное внутри овальной окружности. Ощущение дежавю накрыло его с головой. Ему показалось, что подобное он где-то уже встречал и сразу же вспомнил когда и где именно. Это было в Луксоре во время минувших раскопок. Блуждая по кладези царских захоронений, Донат ничего не искал, но по нелепой случайности наткнулся на предмет медальона. Инстинктивно смолчав, он оставил его себе и с тех самых пор носил на своей груди. И вот теперь, когда он вынул медальон из рубашки, ему стало ясно, что печать на шкатулке, ничто иное как его противоположная сторона. Приложив медальон к печати, он слегка надавил и тем самым спровоцировал их слияние. В это мгновение все кто присутствовал в кабинете, затаили дыхание, и к всеобщему изумлению шкатулка взяла и открылась. Ветер снаружи поразительно быстро усилился, и вновь прогремела разящая небосвод гроза. Из раскрытой шкатулки стали высвобождаться потоки, один из которых был похож на солнечный водопад и устремлен к удивленной персоне Доната. Максимально к нему приблизившись, лучистая концентрация начала в него проникать, в результате чего окончательно в нем закрепилась. Он был ошарашен, как и все свидетели происходящего. Однако же слов, как и прежде никто не находил. Другой поток, будучи темным и хаотичным, устремился в профессора Гаулктона. Вот только его реакция оказалась несколько иной. Он пошатнулся, отступив вместе тем назад, в то время как тень за его спиной начала менять свою форму. Она превратилась в распахнутые громадные крылья какого-то жуткого, неведомого существа. Облик профессора при этом особо не изменился, но было понятно, что теперь он совсем другой. Его глаза почти вдвое увеличились в разрезе, наполнившись тьмой, отдающей оттенком индиго. Далее позади него проявились призрачные субстанции, ─ шесть темных форм из едкого сине-зеленого дыма. Возникнув, они слились между собой воедино и на молниеносной скорости вылетели через открытое нараспашку окно. Гаулктон все еще продолжал трансформироваться. Его очки вдребезги разбились об пол, и тогда откинув назад свою голову, он издал жуткий гипнотический вопль. Затем вернул ее в исходное положение, и выпустил из гортани достаточно простирающейся, огненный язык пламени. Если бы Мэделин во время не оттолкнула сестру, то вполне вероятно, что он бы ее настиг. Мощность огня была настолько высокой, что треть помещения моментально воспламенилась. Люди, находившиеся в кабинете, в панике бросились к выходу, а одержимый профессор безжалостно опалял огнем. К счастью выбрались практически все за исключением Доната, Мэделин и Аполы. Примкнув к единственной нетронутой пламенем стене, они попали в тупик. Профессор их настигал, и бежать от него было не куда. Отчаяние, казалось, их уже захватило, как вдруг неожиданно Аполонию осенила мысль. Она схватила ребят и прошла вместе с ними сквозь стену. Донат не успел опомниться, как уже выходил через дверь соседнего кабинета. Оказавшись посреди коридора, все трое ринулись в сторону лестницы, по которой вскоре спустились на первый этаж.

─ Постойте, ─ притормозил вдруг Донат. ─ Мы сейчас что, прошли через тыльную стену???

─ Из всего только это застало тебя врасплох!? ─ сострила Мэделин. ─ Или может быть, что-то еще?

─ О, Боже, ─ сказала Апола, внимая возвращению Гаулктона.

Он появился из яркого развивающегося огня в несгибаемом намерении творить смертоносные дела. Аполония во весь голос закричала, а обжигающие языки пламени уже спешили настигнуть всех троих. Донат машинально выступил вперед и, встретив разящее пламя, необъяснимым образом его отразил. Возник яркий свет и несущегося огня, словно не стало. Профессор таким поворотом был поражен. Его охватил огонь и он исчез, не оставив после себя и следа.

─ Что это было? ─ содрогаясь, спросила Апола.

─ Скорее, бежим к машине, ─ не думая, ответила Мэделин.

Едва успев отдышаться, преследуемая троица понеслась в направлении выхода. Их пропустила автоматическая стеклянная дверь, размыкающаяся при чьем-либо приближении. Они выбежали на небольшую ступенчатую площадку, в пределах которой не было ни единой души. Снаружи лил сильный дождь и плюс ко всему еще и изрядно стемнело. Свет фонарей окутывал приглушенным светом, а мчащиеся по блестящему асфальту ребята спешили попасть в припаркованный неподалеку автомобиль. Промокшие насквозь, они торопливо в него погрузились и рванули так скоро, насколько только могли. Мэделин была за рулем и впервые в жизни вела машину по собственным правилам. Она ехала очень быстро, обгоняя одну машину за одной. Ей сигналили и выказывали недовольство, но никто ведь не знал, чем в действительности она была мотивирована.