Медовый месяц на Ледяной планете: Аехако и Кайра (ЛП) - Диксон Руби - Страница 2

У меня от шока перехватывает дыхание.

— Что? Но почему?

— Потому что это был один из тех длиннохвостых зубастых прыгунов, а ты знаешь, как сильно они воняют, если их неправильно разделать. Он боялся, что в пещере будет вонять, и не хотел, чтобы у тебя расстроился желудок, — она снова сжала губы. — Это было всего лишь предложение, а следующее, о чем я узнаю, — он решил унести свою дичь в тайник. Подозреваю, что он ее спрятал, чтобы я не сварила бульон без его ведома. А еще он заставил других готовить еду в дальнем конце пещеры. Настолько далеко от тебя, насколько это возможно.

Для меня это такая неожиданность. Я понятия не имела, что происходит, хотя и обратила внимание, что в последнее время ароматы приготовления пищи стали редкостью. Я думала, возможно, я их просто не замечаю.

— О, Боже, но…

Кемли лишь отмахивается рукой.

— Он впервые станет отцом. Всем приходится мириться с этим. Мы все так хотим поскорее увидеть рождение твоего малыша, — ее улыбка теплеет, и она смотрит на мой живот, словно видит едва заметную выпуклость под моей плотной одеждой. Ее голос становится тише, и она наклоняется ко мне ближе. — С тех пор, как по этим пещерам ползали комплекты, прошло уже немало времени. Только подумай, что должны родиться трое. Такое впечатление, будто племя пробуждается от глубокой спячки. Мы все очень-очень хотим, чтобы у нас родилось побольше детей.

— Даже если и так, — возражаю я. — Все должны готовить еду. Вы не можете постоянно жить, бегая вокруг меня на цыпочках, только потому, что я беременна и еще какое-то время такой останусь. Я всего лишь один человек.

— Да ладно, ты же вынашиваешь в своем чреве надежду.

— Да, но Джорджи с Лиз тоже…

— Конечно, но ты здесь, — напоминает Кемли. — Они имеют возле себя целительницу. Ты — нет. И Айша тут, в этой пещере.

О, я все знаю об Айше. Мое настроение портится, как только подумаю об этой бесячей бабе и о том, как она пыталась залезть в штаны Аехако. Уже прошло несколько месяцев, но я до сих пор никак не привыкну к тому, что она ошивается рядом. Каждый раз, когда я вижу ее, от ревности мне так и хочется врезать ей по лицу, поэтому мы держимся друг от друга подальше.

Обветренная синяя рука Кемли прикрывает мою меньшую.

— Будь поласковей со своей парой. Последний набор, который родился, был Айши, и он не выжил. Ты должна простить Аехако, если он переживает сильнее, чем следовало бы.

Боже мой! Я сразу чувствую себя самой большой дурой на свете. Так вот почему Кемли говорит, что Аехако нервничает. Это связано не с заигрыванием Айши, а со смертью ее ребенка.

— Ну, разумеется, — отвечаю я, касаясь своего живота. — Но я на самом деле считаю, что все в порядке.

— Да, догадываюсь, что так и есть, — смеясь, говорит Кемли. — Ты человек, но по-прежнему полна сил и здоровая.

— Ну и слава Творцу за это!

Она гладит меня по плечу.

— Ему просто нужно время, чтобы привыкнуть к отцовству.

— Сколько это займет времени?

В ее глазах пляшут огоньки.

— А сколько еще осталось до рождения комплекта?

Я испускаю стон.

— Так долго, да?

Я пью чай и стараюсь не морщиться от его вкуса. Раньше мне всегда нравилась эта смесь, но теперь, когда я беременна, вкус кажется слишком сильным и слишком горьким. Однако я не хочу его выливать, потому что прекрасно понимаю, сколько нужно приложить усилий, чтобы обеспечить каждый кусочек еды и каждый глоток воды. Здесь ничего не получишь, повернув кран водосточной трубы, и не принесешь из продуктового магазина. Чайные листья нужно собирать, промыть и хранить, и даже самая маленькая чашка чая не должна пропадать даром.

Но если я его выпью, то меня стошнит, и тогда Аехако снесет крышу, после чего остаток дня будет себя казнить и…

Кемли осушает чашку и причмокивает.

— Я люблю крепкий чай. А тебе твой нравится?

— Он отличный, — отвечаю я, поднимая чашку. — Большое спасибо за заботу.

Она поднимает подбородок, указывая на мой напиток.

— Могу я закончить его за тебя?

С застенчивой улыбкой я протягиваю ей чашку.

— Кажется, малыш не любит крепкие вкусы.

— Когда в моем чреве был младшенький, я испытывала отвращение к вкусу красного мяса. — Она, закатив глаза, отмахивается рукой. — Это были очень долгие три полных оборота сезонов.

Это уж точно. Большая часть рациона питания здесь составляет именно красное мясо. Я даже не представляю, как это — прожить три года на рыбе и корнеплодах. Я начинаю хихикать при виде выражения ее лица.

— Так что ты…

— Человек, — шипит голос, и всем-слишком-хорошо-известная женщина заходит в пещеру Кемли, не удосужившись кинуть приветствие. — Пойди и забери свою пару!

— Айша, — сухим голосом говорит Кемли. — Заходи. В моей пещере всегда рады гостям.

Айша откидывает свои густые темные волосы и впивается в нас обеих гневным взглядом. Я поднимаюсь на ноги, чувствуя себя в ее присутствии немного толстоватой и неловкой. Эта женщина ша-кхай с ее кожей прекрасного оттенка безупречного синего цвета и ее сияющими и пламенеющими глазами чрезвычайно роскошна. Ее живот стройный и упругий и напоминает мне, что мой живот растет как на дрожжах, а лодыжки в последнее время имеют тенденцию опухать. Она великолепна, и ей это прекрасно известно.

А еще она заносчивая и наглая задница. Она смотрит на меня сверху вниз, задрав свой безупречный нос, и властным выражением лица.

— Тебе не кажется, что с нас хватает и того, что мы уже вынуждены терпеть? Не могла бы ты заставить Аехако держать себя в руках?

— Заставить его держать себя в руках? Я не понимаю. — Я потираю небольшую выпуклость живота, как только встаю. — Да что ж он там творит?

Ее взгляд падает на мой живот, и на мгновение в ее глазах мелькает боль, а я чувствую себя самой большой сволочью. И вдруг презрительная усмешка возвращается на красивое личико Айши, и она смотрит на меня с таким… презрением.

— Он изводит Химало из-за красителя. Аехако сказал, что он может расстроить твой живот, и вот сейчас огласил, что в его пещере такие вещи запрещены до тех пор, пока его пара беременна.

Меня аж передергивает.

— О, боже. Я уже иду.

— Вот и хорошо, — угрожающе заявляет Айша. — Мы все что, должны сидеть и пялиться на костер, пока не родится ваш комплект? Потому что именно до таких ограничений Аехако нас и доведет.

— Это его первый комплект, Айша, — мягко говорит Кемли. — Все мужчины теряют рассудок, когда их женщина беременна.

— Мне плевать.

— Я поговорю с ним, — говорю я женщинам.

Хотя это очень мило, что Аехако так защищает меня, но и Айша права. Все жители пещеры не должны осторожничать, дожидаясь рождения моего ребенка. Понятия не имею, буду я беременной девять месяцев или двадцать, потому что ша-кхаи вынашивают детей гораздо дольше людей. Как бы то ни было, Аехако должен научиться совладать с собой, и я тоже.

Не только мы здесь живем. Это целая система пещер, полная народу, и они не должны угождать одной беременной женщине.

Поэтому я следую за фыркающей Айшей из пещеры Кемли в заднюю часть Южной пещеры, где расположены хранилища. Конечно же, Химало занимается своим делом в одной из тамошних пещер, отведенной для шкур — обработанных, необработанных, окрашенных и неокрашенных. Он стоит перед натянутой кожей, у его ног стоит чаша с едкой дрянью, и я чувствую вонь этого зелья еще до того, как он появляется в поле моего зрения.

Я широко улыбаюсь, даже несмотря на то, что от этой вони у меня слезятся глаза и сразу проявляется рвотный рефлекс.

— Привет, ребята, что здесь происходит?

Аехако сразу подходит ко мне всем своим большим защищающим телом и размахивающим хвостом. Уголки его обычно улыбающегося рта слегка нахмурены.

— Тебя, Печальные Глаза, здесь не должно быть. Эта вонь расстроит твой желудок.

— Я в полном порядке, — говорю я ему, сохраняя на лице фальшивую радостную улыбку. — Я слышала, вы с Химало поссорились?