Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей - Страница 7

— Билл, эй, Билл, — кричал на весь трюм один из негров, — смотри е… лицо, как у тебя, прямо точь-в-точь, и такое же умное. Да, Билл? Ха, ха, ха. Да вы с ним, обязательно подружитесь, ведь вы, как духовные братья, и бабука у него, наверное, такая же, как у тебя!

— Эй, эй, эй, — не надо мне её показывать, а тем более, тыкать в живого человека своим поленом. Иди лучше в клозет, только в тамошнюю дырку она у тебя и влезет, ошибка ты природы. Кому Бог дал мозги, кому красоту, кому здоровья, а тебе, дураку, только бабуку, и той ты пользоваться не умеешь!

Собравшись несколькими колоннами, пароходы пошли параллельными курсами, сопровождаемые лёгкими американскими крейсерами. Переход по Атлантике дался нелегко.

Несколько пароходов были потеряны в результате небольшого шторма, и отнесены южнее и севернее, впоследствии причалив к берегу Либерии. Несколько отстало, в результате различных поломок и прочих, не зависящих от команды, причин. Все они, не догнав основную эскадру кораблей, разгрузились в портах Либерии, отгоняемые французским и английским паровым военным флотом.

Всего в колоннах было сто пятьдесят пароходов, каждый из которых вёз от тысячи до двух тысяч человек. Были и транспортные суда, перевозившие в своих трюмах запас угля, а также продукты питания, пресную воду и предметы обихода и первой необходимости для переселенцев.

Двести тридцать тысяч переселенцев были готовы сойти на африканский берег в районе Либревилля, а также бельгийского Конго, которое, как надеялись американские власти, к тому времени должно было перейти под контроль вождя.

Слухи о том, что Леопольд II уже, практически, не контролирует территорию Конго, за исключением столицы Бома и морского порта Матади на реке Конго, давно уже дошли до конгресса САСШ. О том, что французы разбиты и контролируют только узкую полоску побережья, не смея сунуться дальше портовых сооружений и расстояния дальности выстрелов корабельных орудий, они тоже знали.

С севера, на территорию Габона двинулся немецкий отряд наспех сформированных колониальных войск, в количестве около трёх тысяч человек. Известие о том, что Мамба схватился с неожиданно высадившимися в Матади войсками англичан, дошла до американцев уже по прибытии в Габон.

Высадка английских войск проводилась с разрешения и помощью людей Леопольда II, карательные войска которого приняли в этом посильное участие, и направившего крупный отряд чернокожих бойцов, набранных отовсюду, в верховья Конго и на реку Убанги.

В этом отряде насчитывалось около десяти тысяч слабо вооружённых воинов, большинство из которых обладали только холодным оружием, либо откровенно старым огнестрельным. Командовал ими шотландец Мак-Грегор, свирепый и абсолютно безбашенный человек, реализовывавший в Африке свои, отнюдь не лучшие, черты, вроде вседозволенности и запредельной жестокости.

Лучшие же из наёмников, ушли в составе семитысячного отряда, перехватывать вместе с англичанами войско Мамбы, спешащее домой. Тем не менее, пароходы плыли, продолжая свой путь, и никоим образом не отклоняясь от маршрута. Сопровождаемые военно-морским флотом САСШ, они нагрянули рано поутру, как снег на голову, в Африку, никогда доселе не наблюдавшую столь масштабного переселения.

Две французские канонерские лодки не могли оказать никакого сопротивления американским крейсерам, да они и не имели таких полномочий. Американский представитель, сенатор и конгрессмен Уильям Брайан, помошник главы «Фонда помощи чернокожему населению Америки», тряс листом гербовой бумаги перед губернатором Габона, по совместительству мэром Либревилля, и кричал:

— Это земля принадлежит американскому народу, а точнее, негритянскому населению Америки. А это договор, подписанный министром иностранных дел САСШ и королём Буганды и Дарфура Иоанном Тёмным, предъявившим права на эти земли, фактически захватившим их по праву рождения, являясь коренным аборигеном.

И действительно, на предоставленным американской стороной договоре красовалась характерная подпись вождя, которую срисовали с одного письма, находившегося у Майкла Левинса, переданного ему вместе с изобретениями на патент Лёней Шнеерзоном.

Долго ли подделать печать на государственном уровне. А Мамба? А Мамба будет не против! — уверяли отец и сын Левинсоны. Да и кто будет об этом спрашивать заокеанского короля туземного королевства… Получи и распишись, да радуйся, что теперь у тебя на двести тысяч больше поданных, хороших, умных, работящих чернокожих поданных.

Всё для тебя! Америка страна свободы! Свободы выбора, и без выбора свободы. Получи свободу, распишись здесь… и здесь, иди и… греши. Но помни, твои грехи должны работать на Америку, и только на неё, иначе… Впрочем, мёртвые грешат уже в аду, но вот рассказать об этом будет невозможно, разве что, гораздо позже, когда те, кто отправил в ад, сами придут за тобой следом.

Французский губернатор беспомощно смотрел на толпы чернокожих афроамериканцев, которые, как саранча, устремились по сходням пароходов на берег, быстро заполонив всё вокруг.

— Катастрофик, это катастрофик, — шептали его губы, пока глаза в ужасе смотрели на бывших рабов и детей бывших рабов, похожих на тех, что стояли позади толпы белых, являясь прислугой, из числа местных негритянских народностей.

— Продукты, продукты выгружай, — распоряжался Лутер Ринг, пользуясь расположением сенатора. Весь путь он провел в соседней с сенатором, роскошной, но гораздо меньшей, каюте, со всеми благами цивилизации того времени, пользуя доверчивых селянок, пардон, негритянок, из числа не отягощённых ни умом, ни моралью.

Процесс пошёл. Куда и зачем? Но пошёл!

Прокрутив в голове все свои смерти, и допущенные в них ошибки, я стал организовывать одну ложную батарею, и две боевые, одна из которых была направлена в сторону холмов, получилось как раз по десять орудий. Атаковать я не спешил. Они пришли за мной, пусть и атакуют, как говорится, атакуй, не атакуй, всё равно получишь… нечто нехорошее.

Одна батарея была расположена ближе к холмам. Пулемёты я разделил, один оставил для англичан, другой для наёмников. Принцип «каждой твари — по паре», был ущемлён вполовину. Все свои тысячи я разбил на полусотни и рассредоточил вокруг лагеря.

Время шло. Я сидел на лафете, вытянув в сторону англичан ноги, и «курил бамбук». Бамбук курился плохо. Очевидно, такой же посыл был и со стороны англичан, а также наёмников. О том, что они сидят возле холмов, поджидая удобного случая для атаки, я уже знал.

Один из воинов Жало успел мне об этом доложить, и сейчас я выжидал, когда они соберутся в одном месте, устав от напряжения. Семён Кнут, получив на этот счёт подробные указания, пытался «всухую» пристреляться по холмам.

Не знаю, что уж у него там получалось, но суета была страшная, если не сказать больше. Ну да, бегать — не воевать, ёрш твою мать! Солнце медленно поднималось в зенит, заливая все окрестности жаркими лучами. Я только приветствовал его усилия.

Первыми не выдержали наёмники и начали сосредотачиваться для атаки. Видимо, у них происходила какая-то координация с англичанами. Завизжав в воздухе, нам на голову свалился первый снаряд. И началось.

Показался белый дым, спустя долгую секунду послышался звук выстрела, потом визг проносящегося над головой снаряда, и взрыв, взметающий комки земли, с барабанящим звуком опускающиеся на поверхность. Веер осколков или шрапнели, выкашивал все доступные ему растения, а также, с мерзким хлюпаньем попадал в тела людей, корёжа и разрывая им как мясо, так и внутренние органы.

Открыла огонь ложная батарея Семёна, состоящая из двух боеспособных пушек и пяти жертв криворукости чёрных обезь… пардон, умельцев. Сделав несколько выстрелов и обратив на себя внимание, она замолчала. На позицию, где стояли эти орудия, обрушились снаряды английских батарей, но Семёна там уже не было. Он на всех парах нёсся к бельгийской батарее, громко матерясь.