Мой сводный враг (СИ) - Грант Эмилия - Страница 2

 Я с трудом сдержала улыбку. Таня – неисправимая оптимистка. Два года назад она поступила во ВГИК и теперь грезит Оскаром. Никто, ни единая живая душа не переубедит ее в том, что на аллее славы есть местечко, которое дожидается ее звезды. Я была у нее в гостях: Таня начиталась в интернете мотивационных статей, решила визуализировать свою мечту и повесила огромный плакат во всю стену, где расписала все по шагам. И тот факт, что пока ей дают только роли в массовке, ее нисколько не огорчает. Она учит английский в специальном приложении и с жадностью пираньи ищет связи.

 – Так, хорош болтать. Приведите себя в порядок, и я буду открываться, – Вова выразительно взглянул на меня и перешел на интимный баритон. – А если кому-то нужна помощь в раздевалке…

Он уже занес руку, чтобы хлопнуть меня по заду, но я успела увернуться и сердито уставилась на него.

 – Еще раз так сделаешь, выщипаю твою бороду пинцетом для бровей, понял?

Вова невинно поднял брови, поднял руки, показывая, что сдается, и вернулся за стойку. Признаюсь, первое время я его побаивалась. Здоровенный амбал с бородой, серьгой в ухе и таким количеством татуировок, что если их перенести на бумагу, придется вырубить половину тайги. Мне казалось, что он один из тех байкеров, которые могут ударом кулака пробить чугунную батарею. Спасибо Тане: она быстро мне объяснила, что к чему. Вова только пытается казаться брутальным, на самом деле у него душа мартовского кота. Любит, чтобы его чесали за ушком, постоянно ищет секса, а за миску рыбы готов мурчать у тебя на коленях. Но главное – он знает, что такое «брысь» и боится получить по усам. А потому когда Вова ни с того, ни с сего счел, что я – подходящий для него вариант, чтобы поразвлечься и начал катить ко мне свои наверняка татуированные шары, я с легкостью его отбрила. Правда, иногда приходится повторять, но что поделать.

В раздевалке я мельком взглянула в свое отражение в зеркале и вздохнула. И чего Вова во мне нашел? Особенно сегодня, когда у меня такой вид, словно я пыльным мешком стукнутая. Даже подкраситься толком не успела. Волосы стянуты на макушке в узел, лицо кажется бледным. Другое дело, что в этой форме, которую мог подобрать для официантка только такой сексист, как Вова, на лицо обращаешь внимание меньше всего.

Белая обтягивающая футболочка, которую мне пришлось растягивать после стирки, чтобы она прикрывала пупок, клетчатая юбка, в которой категорически нельзя нагибаться, садиться и слишком широко шагать. Мне даже любопытно: Вова нашел ее на фабрике школьной формы или в магазине для взрослых в разделе ролевых игр? Если бы мы все работали в индустрии соответствующего кино под громким названием «Похотливый учитель наказал развратных студенток прямо на зачете», я бы еще поняла эту форму. Но каждый день лавировать в ней между посетителями, беззаботно смеяться в ответ на сальные шуточки и терпеливо объяснять, что мы – бар, а не массажный салон, – удовольствие ниже среднего. И мне еще повезло, что мама так увлечена своими отношениями, что ни разу не навестила меня на работе.

Одернув жалкую пародию на юбку, я заперла шкафчик и вышла в зал, куда Вова уже успел запустить первых клиентов. И… Шестичасовая смена началась. Знаю, звучит не так страшно, но это только для тех, кто не был в нашем баре. Раньше у нас работали по четыре официанта одновременно, но грянул кризис, штат сократили до одной Тани, и когда она взвыла от несправедливости, наняли меня. Вдвоем мы обслуживаем такое количество народу, что к концу смены открывается ненависть ко всему человечеству. Да, чаевые тоже неплохие, тут мне грех жаловаться. Наш бар любят за вкуснейшее крафтовое пиво и фирменные горячие закуски. Плюс антураж в стиле классических ирландских пабов. Но иногда, особенно в пятницу или субботу, идея получать те же деньги за то, чтобы щеголять в этой форме не в баре, а перед камерами, не кажется мне такой уж ужасной. Но потом неизменно приходит тихий понедельник, и снова хочется жить. Жалко, что сегодня только четверг, и все самое страшное еще впереди. Да еще и эта новость… Час после начала смены – а я уже чувствую себя в каком-то вакууме. Да еще и за девятнадцатым столиком тусит компания офисного планктона, и один лысеющий менеджер явно считает себя не в меру остроумным.

 – Девушка, вы, кажется, потеряли… Улыбку! Хотите я вам ее верну?

И вот нечто в таком духе – каждый раз, когда я прохожу мимо их столика. И каждый раз – взрыв хохота. Иногда мне кажется, что пора завести блокнот, назвать его «Тысяча и одна фраза, по которой можно распознать идиота» и записывать подобные перлы, чтобы однажды издать эту книгу и озолотиться.

 – Большое имбирное на двадцатый, острые крылышки и чешское темное на семнадцатый, два нефильтрованных и грушевый сидр на восемнадцатый, – на автомате выдаю я. – Плюс ассорти закусок. Только просили горчичный соус заменить на бакбе… барке… Бака… Да твою ж мать! – язык ни в какую не желает слушаться. – Бар-бе-кю!

 – Что, совсем плохо? – Вова бросает на меня сочувственный взгляд, наливая очередной заказ.

 – Да нет… Не знаю.

 – Из-за мамы, да?

 – Устала, Вов. Еще и эти уроды лезут… – я кошусь на девятнадцатый столик. – Ты ведь меня не уволишь, если я воткну этому хохмачу вилку в глаз?

 – Э, нет, так дело не пойдет, – Вова на мгновение исчезает под стойкой, потом выпрямляется и ставит передом мной стопочку с голубоватой жидкостью.

 – И давно у нас «Голубую лагуну» разливают по тридцать? Ты совсем охренел со своей жадностью…

 – Сама ты «Голубая лагуна»! Это секретный рецепт дяди Вовы.

 – И что? Втирать это в щеки, пока борода не вырастет?

 – Нет, я с ней ношусь, понимаешь, и никакой благодарности! – по-детски дуется наш брутальный бармен. – Могу и вылить, если ты такая…

 – Да ладно, ладно… – вздыхаю я. – Что, сильно бодрит?

 – Амброзия! – Вова смачно целует кончики пальцев. – Как будто тебя к зарядке подключили!

Я, конечно, не большой любитель «секретных рецептов», но, похоже, выхода у меня нет. Такими темпами я банально лягу посреди зала и отдам Богу душу. Выдохнув, я опрокидываю шот. Морщусь, грудь обжигает расплавленным свинцом, но эффект налицо: не проходит и пяти минут, как я уже чувствую себя гораздо бодрее, тело приятно пружинит, краски вокруг становятся ярче, а контуры – четче.

Я чувствую себя супергероем, которому под силу феноменальная скорость. Ношусь между столиками, как молния, губы сами растягиваются в улыбке и даже придурочные подкаты лысеющего менеджера кажутся забавными.

Час летит за часом, а я все еще бегаю энерджайзером, по венам растекается непривычная эйфория. И когда в бар заваливается очередная шумная компания, я, вместо того, чтобы, как обычно, помолиться про себя, чтобы они выбрали Танин столик, сама кидаюсь им навстречу с видом слегка чокнутой, но очень радушной хозяюшки.

 – Добро пожаловать в наш бар. Есть свободный столик у окна на шесть персон. Но если хотите, можете подождать, на втором этаже освободится отдельная комната.

 – У вас даже отдельные комнаты есть? – высокий парень с безумно красивыми карими глазами цвета самого темного пива насмешливо вскидывает бровь. – И что, там услуги по спецпрайсу?

В любой другой день я бы ответила, где именно он может поискать себе особые услуги, но секретный рецепт Вовы сделал меня на удивление задорной и беззаботной.

 – Все, что угодно, лишь бы порадовать наших клиентов,  – кокетливо подмигнув, отвечаю я.

Компания тут же радостно улюлюкает, а карие глаза высокого красавчика становятся как будто еще темнее.

 – Тогда нам отдельную комнату, – он склоняется к моему уху, и от его горячего дыхания шея покрывается мурашками. – И можно на двоих.

 Я чувствую его руку у себя на талии и уже хочу стряхнуть ее, как назойливое насекомое, но со мной начинает твориться что-то странное. В животе что-то ухает, разливается приятное тепло, перед глазами плывут радужные круги, и я, пошатнувшись, вцепляюсь в перила.

 – Комнат на двоих у нас нет, – выдавливаю я, пытаясь сфокусировать взгляд. – Пройдемте, я посмотрю, освободилось ли там, – и, развернувшись, торопливо поднимаюсь по лестнице, совершенно забыв про то, что это – одно из тех противопоказаний, которые должны прилагаться к моей юбке в качестве инструкции.