Кафедра зооцелительства (СИ) - Журавлева Юлия - Страница 25

- Не говори ерунды, Джеймс, она пойдет в проклятийники, - бабушка с гордостью гладит меня по голове, ведь она сама - мастер-проклятийник. - У девочки отлично выходят плетения, помяни мои слова, она далеко пойдет в этом деле.

Они спорят, но так беззлобно, перетягивая меня друг от друга. А потом у дедушки прихватывает спина, сильно. Очередной приступ скручивает, и он, морщась и ругаясь себе под нос, пьет какую-то гадкую даже на вид микстуру. Я знаю, что вечером папа придет и посмотрит, а еще будет ругаться, что дедушка встает и слишком много ходит. Ему лежать надо, а он… Родители постоянно работают, они хорошие, но молодые целители. К тому же на дедушкино лечение уходит куча денег, но папа поклялся, что поставит своего отца на ноги. Дедушка ворчит, что лучше бы они на себя и на ребенка тратились, но я знаю, как ему хочется ходить. Нормально ходить. И я бы тоже очень этого хотела. Он обещал отвести меня на кладбище и показать настоящих духов. Сказал, что некромантия - это куда интереснее проклятий.

Но сегодня я не пойду к дедушке в комнату. Не сейчас.

Сейчас я спущусь в подвал, где мы с бабушкой тренируемся. И я знаю, что мне строжайше запрещено ходить туда одной и использовать магию, ее в моем возрасте вообще применять нельзя, и на меня бы ограничивающие браслеты из адаманта надеть - это мама говорит. Но бабушка не согласна.

“Элиза справится, она умничка и быстро учится, схватывает все на лету”, - бабушка упорно занимается со мной. А мама поджимает губы. Ей не нравится темная магия, но целительского дара во мне - три капли. Вернее, четыре. Этого слишком мало, чтобы пойти по их стопам, да мне и не хочется. Проклятья или некромантия куда интереснее.

Подвал заперт на магический замок, но я давно выучила рунические символы, отпирающие дверь. Бабушке, конечно, не сказала, просто каждый раз смотрела, как она делает, а потом сама пробовала - и научилась. Я и правда схватываю все на лету.

Магический замок я сняла, вот бы еще дверь не скрипнула, бабушка все время ворчит, что смазать надо, но не женское это дело. А мужчины в доме - один не может, а другой слишком занят. У самой бабушки все руки не доходят, вот она и морщится каждый раз, когда мы идем заниматься, а дверь протяжно скрипит.

Мне же нужна маленькая щелочка, я не собираюсь распахивать дверь целиком, чуть-чуть, и я бочком прошмыгнула внутрь, плотно прикрыв за собой тяжелую, обитую железом и украшенную множеством сдерживающих магию рун створку. Задвинула щеколду - бабушка всегда задвигает, чтобы никто не помешал. Внутри созданный мной простенький магический светляк освещает небольшое пространство.

Исчерченный много раз пол, стол, табурет, шкаф с книгами, которые должны храниться под замком, но ведь дверь в подвал более чем надежна. Одну мне бабушка как-то показывала, она сказала, что это не просто книга - это гримуар. Не знаю, правда, чем он отличается, но бабушка назвала его семейной реликвией и пообещала подарить на окончание академии.

“Тогда ты будешь готова с ним работать”, - сказала она.

И я точно знаю, что там собраны сильные проклятья. Именно то, что мне нужно.

Встав на табурет, я залезла в шкаф и с огромным трудом вытащила книгу. Наверное, гримуар она из-за немалого веса, который я едва удерживаю в руках. Спрыгнув с табурета, я положила книгу на пол и принялась листать страницы. Я умела читать, но здесь почти ничего не понимала, гримуар будто другим языком написан, только отдельные слова знакомы. Мне такое проклятье нужно, чтобы все в моем классе облысели и прыщами покрылись, словно жабы. И пусть позеленеют, как жабы, тоже. Будут знать, как связываться с темным магом!

Наверное, я пролистала половину книги, пока не нашла проклятье, в котором точно что-то говорится про волосы. Или нити? Не разберу. Но пусть будет это. Чтобы они все облезли и ходили, как лишайные!

Слова я понимала плохо, но в проклятьях главное - чертежи, а я отлично умеют выводить руны, меня бабушка этому учила. Я очистила пространство на полу и принялась старательно выводить один символ за другим. Их всего семь на картинке было. А для надежности я еще и запястье прокусила, чтобы брызнуть кровью на чертеж. С кровью любое заклинание в десять раз усиливается - это мне дедушка говорил. Сейчас я всем покажу!

Слова странные, но я читаю их по книжке раз за разом, и вливаю все силы, всю магию. Как приправами бабушка посыпает еду, я отдаю проклятью все свои обиды, накопившиеся за несколько месяцев в школе, боль, злость, унижения, страх, что они снова будут меня обижать. Из меня буквально льются эмоции… А потом боль становится реальной, страх сдавливает горло и я безвольно падаю на колени.

- Элиза! Элиза! Открой!

В дверь барабанят, это бабушка. Наверное, почувствовала магический выброс даже через изоляцию. И я хочу остановиться, мне больно и плохо, но магия хлещет и небольшая ранка от зубов на запястье отчего-то разрослась и кровь выходит из нее толчками, заливая пол. А потом из моего рисунка поднимается черная тень, и кровь вплетается в нее, наполняя силой и продолжая тянуть из меня жизнь. И вот теперь мне по-настоящему страшно.

Не знаю, как именно, но дверь со скрипом отворяется.

- Элиза! - бабушка хватает меня на руки, поднимает, но кровь лучше любых веревок держит, не позволяет меня вынести. Словно якорь. И дико больно, так, что ни слез, ни крика, то ли хрип, то ли стон чудом проходит через сдавленное горло.

- Леди! - смутно знакомый голос прорывается в сознание. Крепки руки держат меня за плечи. Только чьи? Бабушка или рыжий страж? Где я? С кем я? - Леди, очнитесь!

- Элиза, открой глаза! Не закрывай их! Держись!

- Элиза, Агнес! - дедушка, конечно, тоже почувствовал. Он очень спешил, так спешил, что упал, кубарем скатился с лестницы.

- Ко мне! Агнес, принеси ее! - чуть отдышавшись, зовет дедушка. И нас накрывает щитом.

Но не получается, все не так, темнота вокруг сгущается, бабушка пытается разорвать привязку, но я  и черная тень связаны намертво, действительно намертво. Тень пьет мою жизнь, я чувствую, как становится все холоднее, а веки тяжелеют. И моя бабушка, моя любимая бабушка достает из волос шпильку и прокалывает себе руку на сгибе локтя.

- Агнес, - это дедушка, но бабушка упрямо мотает головой, зажимает мою рану и подставляет свою.

И тень отпускает меня, теперь струйка крови алой нитью связывает бабушку и… существо.

- Уничтожь его, - она смотрит деду в глаза. - Через меня, по-другому уже никак.

И я читаю на лице бабушки отчаянную решимость.

- Быстрее, когда она отъестся, мы ее уже не остановим.

И дед прижимает нас к себе, крепко, целует бабушку и меня. А потом вспышка магии. Сильная, резкая. Крики, не понять - мои, бабушки, деда или той твари, которую я создала?

А потом только темнота.

Чьи-то руки подхватывают меня и несут.

Я открываю в следующий раз глаза явно не дома. Светлые стены, чужая кровать, родители, рыдающая мама, папа, молча смахивающий редкие крупные слезы.

- Мы вылечим тебя, детка, - мама вся дрожит. - Мы обязательно тебя спасем! И больше никакой темной магии! Никакой опасной магии вообще! Никогда, слышишь! Никогда!

И снова плач. И опять темнота.

И моя жизнь, застывшая где-то на грани сна и яви. Я вижу родителей, они приходят, сидят со мной, говорят друг с другом, о чем-то спорят, ругаются, постоянно ругаются. Мне так плохо, а они ругаются. Я бы хотела попросить их перестать, но голоса нет, нет сил. Я неподвижно лежу. Из обрывков фраз я поняла, что та тварь, которую я по незнанию вызвала, почти выпила мою жизнь. И если бы еще чуть-чуть - выпила бы полностью. Но бабушка с дедушкой не позволили. Я так хочу спросить, что с ними? Как они? Почему не приходят ко мне?

И когда голос через неимоверно долгое время возвращается, чужой, глухой, надломленный, это был первый вопрос: что с ними?

- Их больше нет, - мамин ответ звучит жестко, нет - жестоко. Как нет? Почему?

- Мари, ей же нельзя переживать, - папа неодобрительно качает головой, а мама снова поджимает губы. Она так похудела за это время.