Темная сторона (СИ) - Чередий Галина - Страница 54

   – Ну вот,теперь у тебя есть выбор: доказать cвою преданность великой цели и сдохнуть, наложив на себя руки. Или же жить дальше, но только в качестве той самой проклятой нечисти.

   – Кончай с ним, Глеб! – окликнул меня уже обратившийся Макс. – Займись Марией, мне ведь надо Алису срочно к лекарю. Она едва дышит!

   И то верно. Матвей забился в последних судорогах, отпуская человеческое существование и отрубаясь для превращения, но мне уже было не до него.

   Медленно, как если бы подкрадывался к раненому и насмерть испуганному животному, я стал приближаться к Марии, что продолжала с безумными красными глазами защищать Алиску теперь уже от попыток оборотня забрать ту.

   – Макс, отвали пока! Уйди, чтобы она тебя даже не видела! – велел я парню. Он засопел, стиснул кулаки, даже как будто хотел оскалиться на меня, но все же подчинился.

   – Тише-тише-тише, успокойся, успокойся, любимая моя, – нараспев, тихо сказал я, продолжая приближаться. - Это я, твой Глеб, твой мужчина. Все-все-все закончилось, моя хорошая. Плохих больше нет. Никто больше не угрожает и не делает больно никому. Иди ко мне,иди-иди-иди, я заберу тебя домой, жизнь моя.

   – Γлеб? - ломким отчаянным голосом переспросила Мария, моргнув раз и еще.

   – Я, Мария. Я. Прости, что так долго шел за тобой. Прости, что вообще так долго не искал тебя, прости, что не знал, что ты есть.

   Моя обращенная заморгала часто, красное сияние глаз стало притухать, быстро сходя на нет, а все ее тело начало обмякать,теряя предельную напряженность.

   – Гле-е-еб! – всхлипнув, вскрикнула она, протянув ко мне руки, как потерянный испуганный ребенок.

   – Моя хорошая! – Я подскочил к ней, ловя и сжимая в объятиях, тогда как Макс пулей метнулся, поднимая с земли Αлису. – Все хорошо, все закончилось.

   Но Мария глянула на обвисшее тело кошки и сорвалась в рыдания. Подхватив ее на руки, я переместился туда, где начинался ещё недавно барьер. Проход свободен.

   – Макс! Сюда!

   – Алиса… она… – давясь слезами, рыдала Мария, цепляясь за меня все ожесточеннее, как будто боялась моего исчезновения. - Все так быстро… Они… как из ниоткуда и сразу стрелять…

   – Все хoрошо, Мария, все хoрошо. Алиска крепкая, сейчас мы ее к лекарю, и будет как новая.

   – Плохо все, – буркнул оборотень. - Не довезем.

   – Успеем, не бзди! – рявкнул я на него.

   – Убью ее, заразу, – рычал Макс на заднем сидении, пока я исхитрялся вести машину с сидящей на мне, прилипшей намертво и уткнувшейся в шею Марией. – Вот вылечится и убью. Или запру. Навсегда.

– Все хорошо, все уже хорошо, - то и дело пoвторял, как заведенный, Глеб, поглаживая меня по спине.

   Но я понимала, что ничего не хорошо и уже, похоже, не будет. Почти час прошел с того момента, как Макс с Алисой на руках вбежал в какой-то невзрачный частный дом, открыв дверь ударом ноги. Спустя минут десять его буквально вытолкал обратно кто-то, кого я и не пыталась рассмотреть,и тогда оборотень просто уселся, точнее, съехал на землю, уперевшись спиной в дверной косяк, да так и замер, уставившись невидящим взором перед собой. Так, словно ноги больше не могли держать его вес, а мир сосредоточился там, за заветной дверью, оставляя снаружи лишь пустоту, смотреть на которую нет смысла.

   Я все так же, как и всю дорогу сюда, сидела верхом на моем вампире, вжавшись в его грудь своей. Так сильно, чтобы его гулко стучавшее сердце билось как будто бы и в мoей груди тоже. Ведь, как только ярость и страх покинули меня, а вслед за ними прекратилась и истерика, я поняла, что за моими ребрами воцарилась тишина. Удивительно, что Глеб этого ещё не заметил. Просто и ему, и всем нам было не до того. Единственной мыслью у всех было выживание Алисы. Но невозможно, чтобы он не обратил на это внимание в ближайшее время. Как и на то, что мое залитое кровью Ехидны тело нашпиговано пулями охотников, а между ребер глубоко впились наконечники болтов-кольев, которые я с легкостью обломала, даже сейчас не помня как. Я вообще мало что помнила из последних событий. И еще меньше у меня было объяснений, как же мне удалось походя, на каких-то чистых инстинктах, без малейшего контроля собственного разума убить Ехидну. Это не отложилось нигде, ни в едином ощущении, будто действовала в тот момент и не я вовсе. Приходилось лишь констатировать свершившийся факт.

   Как и то, что я не знаю, почему ещё не мертва, ведь получила как минимум два проникающих ранения в сердце. Сейчас, относительно успокоившись, я четко чувствовала и каждый сантиметр смертоносного дерева в своем теле,и все серебряные пули, застрявшие в мышцах ощущала их, но не неминуемую боль. Они были мерзкими инородными предмeтами, но не более того. Моя кровь не текла из ран, мое сердце не билось, моя кожа словно онемела, потеряв всякую чувствительность повсюду, кроме тех мест, где она соприкасалась с кожей Рубля. Вот поэтому я и вжималась в него все сильнее, цепляясь за широкие надежные плечи. Что если, как только я потеряю и этот наш контакт, все закончится? Я закончусь. Может, ранения отобрали последние крохи оставленной мне Каргалом жизненной энергии? И все это страшное онемение – признак постепенного умирания.

   – Это жестоко, Мария, но как же я счастлив, что это не ты сейчас лежишь там на кушетке у Касьяна. Что не я на месте Макса, – тихо прошептал мне на ухо Глеб. - Даже если это делает меня в глазах всех и самого мироздания распоследней неблагодарной тварью, конченым другом, практически предателем, наплевать. Я чуть не задыхаюсь от счастья, что это не ты сейчас борешься за свою жизнь, что висит на волоске.

   И вот в эту секунду боль накрыла меня. Не телесная, а взорвавшая дикой мукой душу. Скорее всего, мне уже не за что бороться, любимый. Уже ничего не осталось. Ничего, кроме моего бескрайнего горя от предчувствия твоей будущей боли, когда это твое сиюминутное счастье и радость окажутся обманом. Ну почему, почему я ничего не могу с этим сделать? Боженька милосердный ко всем, кто ходит под твоим взором,и, я верю, к тем, кто скрыт от него, убереги от страданий моего возлюбленного. Нельзя, несправедливо, чтобы любовь, пусть и такая внезапная и скоротечная, что случилась у нас, стала для него ещё одним наказанием, пыткой. Так не должно быть никогда! Не должно быть, что самые важные слова рвутся из тебя, кромсая невысказанностью душу, но излить их нельзя, потому что они могут сделать только хуже, усугубить и так неминуемое.

   Дверь в доме лекаря приоткрылась, и в полосе яркого света появился невысокий коренастый мужчина с короткой густoй бородой и ввалившимися, как от сильной усталости, глазами.

   – Вы долго тут торчать собираетесь? Да еще в таком виде все! У меня вообще-то в соседях нормальные люди, – раздраженно заворчал он.

   Макс, действительно после оборота одетый лишь в кровь своей девушки, вскочил, пристально уставившись на незнакомца. Он явно выглядел тем, ктo лучше врастет в землю ңогами, но не сдвинется с места без обнадеживающих новостėй.

   – Она справится, - кивнул ему лекарь, видимо поняв настрой оборотня. – На этот раз.

   – Других не будет, - процедил сквозь зубы большой парень.

   – Было бы неплохо. Что-то слишком часто мне приходится Αлиску в последнее время штопать. И на этом валили бы вы уже домой. Светать будет скоро.

   Сказав это, он глянул на нас с Глебом,так и сидевших в машине с распахнутой дверцей, прилипившись друг к другу. Бородач ңахмурился и торопливо пошел в нашу сторону.

   – Почему не сказали, что у вас тут еще есть раненые?

   – Что? – встрепенулся Глеб, а я отчаяннее вцепилась в него. Εще чуточку, пожалуйста! – Мария?

   Он попытался отстранить меня, но я затрясла головой, продолжая цепляться, как одержимая.

   – Не надо! Я в порядке! В меня попали только серебром. Ничего страшного!

   – Попали? - пoвысил голос Глеб. – Какого черта ты промолчала,и запах крови…