Крыло Королевы (ЛП) - Торн Джессика - Страница 29

— Не переживай, — говорит он, пока мы направляемся к деревьям. — Тебе нужно просто быть собой.

— Не нужно, — мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую. — То есть, я хочу сказать, что не нужно меня успокаивать.

Я не могу быть собой. С тех пор как моя «Оса» разбилась в лесу и весь мой мир перевернулся с ног на голову, я сама не своя. Но я не могу поделиться этим с Коном. Пока нет. А, возможно, и никогда.

— Я имею в виду, что это может казаться огромным давлением. Матильда всегда…

— Уверена, всё будет хорошо, — я не хочу сейчас думать о его бывшей жене. Я вообще не хочу когда-либо о ней думать. Я знаю, что каждая моя черта, каждое моё действие будет сравниваться с ней. И я никогда не буду достойной её наследия, никогда не буду частью Антееса так, как была она.

Я только собираюсь высказать это ему, как мы подходим к концу дороги, и нужные слова пропадают. У меня перехватывает дыхание от изумления.

Скрытое в непроглядном лесу, вдалеке от всех поселений стоит величественное здание Рондета, которое — как и всё в антейской культуре — выглядит изящно, прекрасно, невозможно. Я захожу внутрь и поднимаю глаза, рассматривая это чудо. Купол из цветного стекла с металлическими узорами в виде вьющихся стеблей и листьев по краям — как будто живые растения превратили в металл, а не высекли их подобие. Внутри тоже всюду растения. Куда бы я ни взглянула, зелёные и жёлтые цвета вихрятся и закручиваются. Пьянящий аромат тысячи цветов царит здесь.

В центре всего находится кристалл. Громадный, красивый, вырастающий из земли, как нечто живое. Я спешу скрыть свою реакцию. По оттенку и прозрачности он похож на келтанский кристалл. Но ведь мы сейчас на Антеесе. Что здесь делает кристалл с Келты? Он глубоко погружён в землю, это я вижу. Выглядит так, будто это его естественное происхождение, но, может, его каким-то образом сюда привезли? Я никогда не слышала о кристалле такого размера. Неудивительно, что они считают это место священным и строго ограничивают посещения. Энергия, которую мог бы дать этот кристалл… сколько всего он мог бы зарядить… Империя бы отдала целое состояние. Гравианцы бы… ну, они явно бы не стали платить. Но они бы его захотели. О предки, ещё как бы захотели.

А Кон показывает мне его так, будто это неважно.

Или, может, мы здесь не за тем, чтобы увидеть кристалл.

Четыре человека сидят на круге травы под кристаллом, словно они просто пришли на пикник. Одетые в причудливые наряды, они похожи на людей, но не совсем. Их сложно, на самом деле, спутать с людьми. Это как будто смотришь на человека, но поверх есть ещё какая-то оболочка. Их кожа имеет специфический блеск, который выглядит необычно металлическим в свете, проникающем через витражный купол. Я думаю о золотом оттенке кожи Кона и перевожу взгляд на него, сразу же отмечая изменение. В этом странном свете тон, кажется, усилился, Кон выглядит так, словно сделан из золота и драгоценных металлов. Я никогда не видела в нём что-то столь явно инопланетное до этого момента. Они говорят, что во всех антейцах течёт кровь древней расы. Я не уверена, как это возможно. Здесь же никого не было, когда люди-колонисты прибыли на эту планету. Может, древний, доминантный ген был как-то подхвачен первыми переселенцами? Или что-то необычное содержится в воде или самой земле? Само существование Рондета будто бы призвано указывать на это, и я сражена наповал. Просто находясь здесь, стоя на этом самом месте, в этом освещении. По сравнению с ними всеми я несуразно обычная. Не очень приятное положение.

— Прошу, присаживайтесь, Беленгария, — говорит одна из женщин. Жемчуг вплетён в её белоснежные волосы, а кожаный пояс с железными звеньями свисает на её бёдрах. Кроме того, она одета в зелёное, что подчеркивает медный оттенок её кожи и холодное свечение её изумрудных глаз.

Я оглядываюсь назад. Кон и Джондар нервно стоят на входе. Я вижу за ними Шая и Петру. И больше никого. Это единственные свидетели. Значит, я правильно понимаю очевидную важность происходящего. Чувствую небольшое облегчение.

Стульев здесь нет. Они смотрят, что я буду делать? Морщусь, представляя, как осудила бы мои действия антейская знать, но всё же располагаюсь на траве, как и члены Рондета. Никто не произносит ни слова.

Между ними разложен изящный чайный сервиз из настолько тонкого, почти прозрачного фарфора, что при определённом ракурсе и освещении я даже вижу жидкость внутри. Он украшен изображениями ящериц — этих насекомоподобных драконов или драконоподобных насекомых — созданными рукой гения. Один из членов Рондета наливает ароматный чай аккуратным движением, с особой церемонностью, длинной струёй из носика в чашку. Меня очаровывают эти длинные, тонкие пальцы на прекрасном фарфоре, завиток пара и аромат, сопровождающий каждое движение.

Меднокожая женщина передаёт мне чашку, посылая быструю улыбку, немного жуткую из-за её острых зубов. Я вдыхаю аромат и понимаю, что они все ждут, когда я сделаю глоток.

На вкус оно похоже на любовь — поначалу мягкое, нежное, согревающее изнутри, но чем дальше, тем больше теряешь контроль.

— Поведайте мне, Беленгария, — произносит самый старший из них. По крайней мере, он кажется мне старше остальных. В нём только два цвета: белый и серебристый, но его кожа такая же гладкая, без единого изъяна, как и у всех остальных, почти опаловая. Он похож на человека, но не совсем. Как будто человеческая маска скрывает другую сущность, но не до конца. Химера, смешавшая прекраснейшие черты двух разных видов. — Что есть первый долг королевы?

Я сглатываю, пытаясь вспомнить все наставления Элары, все эти изощрённые правила этикета и приличий, все традиции и мелкие ритуалы, которые я проходила каждое утро с прибытия на Антеес. Слова горят у меня во рту, но не желают срываться с губ. Я прочищаю горло и говорю:

— Ваши учения гласят…

Один из них недовольно шикает — мужчина, прежде молчавший. Медная женщина касается моей руки своими длинными пальцами, её кожа такая холодная.

— Мы не спрашивали, что говорят наши учения. Мы знаем их. Он хочет услышать твои мысли.

Я прикусываю нижнюю губу. Этого я тоже делать не должна. Всё идёт не так. Они меня отвергнут и отправят с позором домой. Я подведу всю Империю. Да, я наконец-то вернусь домой, и хочу этого больше всего на свете, но последствия для моей семьи могут быть ужасны. Если Императрица будет недовольна…

Мы нужны им. Мы по-настоящему нужны им. Как и Императрице. Соберись, Бел. Попытайся сосредоточиться и не испортить всё.

Я думаю о своей матери. О том, что она совершила ради нашего народа, что бы она сделала ради нашей семьи, ради моего отца. Тогда, сейчас, когда бы её ни попросили. Моя мама… отдала бы всё.

— Я думаю… Я думаю, что долг королевы — служить своему народу. Поддерживать короля и делать всё с любовью… — почему я начала про любовь? Я же не люблю Кона. — И… и быть голосом разума, заботиться о нём, настаивать на его отдыхе, когда ему это нужно, или… выступать за справедливость. Она говорит за тех людей, которых он не может слышать. И когда он не прав… когда он не прав, она говорит об этом. Она стоит на своём и не отступает. Она защищает его интересы, и их общие. Даже когда он готов ими пренебречь.

Кон слушает меня, я знаю. И на секунду задумываюсь, вернулся ли он мыслями к нашей беседе накануне, когда он не поверил мне.

Я вспоминаю, как умерла моя мать, сражаясь за деревню, о которой забыли все остальные, спасая жизни и сдерживая натиск врагов, чтобы её муж мог вызвать подкрепление из Высшего Мыса. И когда ей приказали вернуться на базу, когда ей сказали отступить, когда мой отец молил её… Как она направила Тройку против орбитального вражеского авианосца и сбила его до того, как тот сумел подобраться на радиус поражения. Её последнее сообщение семье…

«Позаботься о них, Маркус. Потому что у тех, кого они захватили, сейчас нет никого, кроме меня. А у наших детей всё ещё есть ты».

Она не была королевой по титулу. Но была ей в каждом своём поступке.