Подчинённая. Дилогия (СИ) - Грей Патрисия - Страница 28

А ещё грустнее мне становится тогда, когда Олька, выключив лампу на столе и нырнув в кровать, доверительно сообщает мне:

— Я бы тоже хотела, чтобы у меня был такой начальник, который дарил бы мне такие красивые и крутые подарки.

Я закусываю губу, поворачиваюсь в своей кровати к стене и тихо произношу:

— Спи уже. Доброй ночи.

— Доброй, — отзывается сестра.

В общем, утром я принимаю решение отказаться от предложения Руслана. Он так и потратил на меня кучу денег, при том, что я в компании даже поработать толком не успела. Ещё не хватало, чтобы он мне квартиру снимал. Надо будет, сама заработаю и сниму. А пока поживу с мамой и сестрой.

На самом деле внутренне я колеблюсь. Потому что понимаю, что если он снимет мне квартиру рядом со своей, мы станем чаще видеться. По меньшей мере будем встречаться не только на работе. А я действительно успеваю по нему сильно соскучиться за эти неполные два дня.

Перед тем, как выйти из дома, я раздумываю надевать ли серёжки, которые он мне подарил. Понятно, что если надевать, то не в квартире, а в подъезде. Так, чтобы мама не видела. Но ведь их и на работе заметят. В том числе эта Алла. А у меня и так стрижка другая после этой командировки. Куда более стильная. И, честно говоря, дорогущая. И по тому, как теперь падают волосы — это прекрасно видно.

А эти серьги стоят, как почти столько же, сколько мне пообещали платить на новой работе за месяц. Их, если честно, мне и надевать-то страшно. В метро же поеду, а не в "Бентли". В том числе и обратно, с работы. А потом ещё на автобусе ехать и идти от автобусной остановке до дома мимо гаражей, стадиона и нескольких домов. Мало ли что…

Платье я надеваю из тех, что купил мне Руслан, но самое скромное. Оно чёрное, с закрытыми плечами и высоким воротом. Длиной до щиколоток. Можно носить с поясом, можно без — оно приталенное.

Подумав, надеваю и серьги. Руслану точно будет приятно, что я надела его подарок. Вспоминаю, как он сказал мне в первый день работы, что его помощница должна выглядеть соответствующе. Ну, раз так, значит надо надеть. А Алле скажу, что это подарок на день рождения. И вообще — это не её дело.

К платью нужны хорошие туфли, и вот уже я надеваю подаренные Русланом босоножки. Очень красивые, тёмно-серые, с высоким и крепким каблуком. Покрутившись перед зеркалом, остаюсь очень довольной. Любоваться собой, однако, времени особенно нет. И дело не в том, что я опаздываю — я собираюсь выйти пораньше, а в том, что я это всё проделываю в то время, пока мама принимает душ.

Так что я торопливо выхожу из квартиры, надеваю серьги, прыскаюсь цветочными духами, которые купил мне Руслан, и убрав флакончик в сумочку — да-да, тоже подарок Руслана, а моя бы к этому наряду не подошла — банально выбивается из стиля и, кажется какой-то дешманской, быстро спускаюсь по лестнице на первый этаж и выхожу на улицу.

Погода чудесная — ярко светит солнце, а голубое небо пестрит белоснежными облаками. Поют птицы, ветер колышет сочно-зелёную листву, а я иду к автобусной остановке и то и дело замечаю на себе заинтересованные мужские взгляды. Женские тоже, но они другого характера. Что-то вроде любопытства. А мужчинам я явно нравлюсь. И это приятно и… непривычно. Смущает, но внутри я будто урчащий от удовольствия котёнок. Надо же как. Вот уж не думала, что парни будут на меня так реагировать!

В автобусе и затем в метро происходит то же самое. Более того! В метро мне уступают место! Очень симпатичный светловолосый молодый человек лет двадцати, поднимает от какого-то технического учебника глаза и, заметив меня, подскакивает и уговаривает занять его место. Сроду такого не было!

Я, понятное дело, отказываюсь, всячески отнекиваюсь, но так меня уговаривает, что проще уступить. Утверждает, что ему скоро выходить. А на самом деле ещё две станции едет стоя в сторонке и украдкой на меня посматривая. Даже в краску вогнал…

В бизнес-центр захожу на десять минут раньше, чем требуется. Поднимаюсь на лифте и зайдя в секретарскую первым делом вижу Машу, которая занята тем, что мешает сахар в чашке кофе на своём столе. Завидев меня, она зависает. Глаза, накрашенные в стиле "смоки айс", распахиваются. Ложечка, которую она держит, застывает в чашке.

Я, как ни в чём не бывало, здороваюсь с ней, вешаю сумочку на крючок и усаживаюсь за стол.

— Ты что, банк ограбила, что ли? — спрашивает Маша.

— Нет, просто оделась иначе.

— Иначе? — она встаёт из-за стола и подходит ко мне. — На тебе брендовые вещи. Сумочка "Loewe". И золотые серьги с бриллиантами.

— Маш, давай к работе перейдём.

Она по-хозяйски опирается основанием ладони на край моего стола.

— Ты скажи сначала, откуда у тебя это всё?

Я недоумеювающе смотрю на неё:

— А почему я должна тебе это говорить?

— А, ну ясно, — тянет она и машет рукой. — Руслан подарил. Сто пудов.

Отходит к своему столу и вздохнув, садится. Демонстративно отвернувшись, принимается снова мешать сахар в чашке кофе. Я стараюсь не обращать на её поведение внимания и включаю ноутбук.

Она вновь поворачивается ко мне. На этот раз остаётся в своём крутящемся кресле.

— И что ты сделала, чтобы он тебе это всё подарил? В жопу ему дала?

Я вспыхиваю:

— Маш, какое твоё дело вообще?

— Такое. Я тут работаю второй год, что-то мне такие подарки не дарят. А ты тут без году неделя, нифига ещё сделать не сделала, а уже вся приодетая. Пришла нарядная, пыль в глаза пустить. Ай, смотрите, что мне подарили! Скромнее надо быть, ясно?!

— Ты закончила?

— Угу, — говорит она и встаёт. — Закончила.

Берёт со своего стола огромную стопку документов и плюхает её на мой стол.

— Вот всё вот это, чтобы перепечатала в отдельный вордовский файл. Шапку, юридический и фактический адрес и все телефоны. Каждое юрлицо должно быть пронумеровано. Прям вот по порядку и фигачь. А вот это…

Она поворачивается к своему столу и, взяв кипу файлов с другими документами, бросает рядом с предыдущей.

— … в отдельный экселевский. Чтобы к двенадцати всё было сделано. Приду — проверю!

Взяв свою чашку кофе, она стремительной походкой выходит из секретарской в коридор. Я даже ответ достойный придумать не успеваю.

Оглядываю эти две кипы.

Что она раскомандовалась-то? Она мне вообще-то не начальница…

Самое главное, что я совершенно не понимаю, как теперь поступить. Понятно же, что она на меня нашу совместную работу свалила. А Руслан сказал, что к двенадцати только приедет. Позвонить ему? Раздумываю на этим, но в итоге решаю, что не нужно. Что я ему скажу-то? И главное — как? Лучше уж тогда не по телефону. И потом, всё равно нужно чем-то заняться. Задание есть, займусь им. Не успею — значит, не успею. Претензии будут уже не ко мне.

Придвигаю к себе папку бумажных документов и создаю на рабочем столе вордовский файл. Немного раздумываю над названием: она же не сказала, как обозначить эту работу. А там сведения о различных предприятиях и магазинах. Обозначаю пока файл цифрой "1" и принимаюсь за работу.

На самом деле ничего сложного. Быстро перепечатываю данные, делаю пару пробелов и перепечатываю новые. Но не проходит и пятнадцати минут, как дверь открывается и в секретарскую заходит Алла. Я зачем-то автоматически встаю.

— Доброе утро, Наталья, — злобно глядя на меня, произносит она.

— Доброе, — вежливо говорю я.

Она берётся рукой за дверь и через плечо бросает мне:

— Через пять минут жду тебя в своём кабинете.

И выходит в коридор.

Глава 19.1

Перед входом в кабинет Аллы очень волнуюсь. Я хорошо понимаю две вещи: она в этой компании занимает высокую позицию и я ей не нравлюсь.

В моей второй школе, которую я и закончила, классная руководительница меня, мягко говоря, недолюбливала. Я совершенно не понимала, где перешла ей дорогу. Училась вполне сносно — даже текущие тройки бывали очень редко. Не была хулиганкой. Не срывала уроки и вообще старалась учиться так, чтобы маме не пришлось за меня краснеть. Но Галина Анатольевна то и дело цеплялась ко мне, откровенно занижала оценки, и несколько человек в классе, поняв, что на меня можно свалить любую шалость, чуть что — тыкали в мою сторону пальцем и говорили, что это всё Аксакова виновата. А Галина Анатольевна будто только этого и ждала. Возможно ей не нравилось, что я из бедной и очевидно пролетарской семьи. Но, скорее всего была какая-то другая причина — одноклассников из небогатых пролетарских семей в школе было много.