Трио для разведённой (СИ) - Грей Патрисия - Страница 27

— Почему? — не понимаю я.

— Потому что, если бы не было так, я бы просто дал тебе понять, что он бабник и всё такое. Понимая, что дружбу мы всё равно потеряем, я бы дал бы тебе увидеть другую действительность. Не соврав при этом. Настоящую. Но в том-то и дело, что настоящая действительность — это твой особенный статус для каждого из нас. А не только для меня.

Мы немного молчим, пьём вино.

Кусаю губу.

— Я всё же не понимаю… Как вы так быстро решили, что я важна для вас…

— Я не могу отвечать за Рому. Просто понимаю по тому, как он говорит о тебе, что это так. А для меня… — я ещё в купе поезда очень тобой проникся. Ты меня как-то сразу очаровала. Но очарование — это одно… А когда тебя потом накрывает и ты ищешь эту женщину, чтобы её стало больше в твоей жизни — это уже другое.

— Я тоже много думала о вас.

— Видишь? — он усмехается. — О нас. Не обо мне, не о нём. А о нас.

— Что в этом удивительного? Учитывая то, как мы познакомились и то, что произошло дальше, а также то, что у меня — единственный опыт секса с двумя мужчинами одновременно.

— Уже не единственный, — улыбается он.

— Нет, — не соглашаюсь я. — Единственный. И единственным и останется. Он просто повторился. Мужчины — те же.

— Да, я понял, — чуть хрипло произносит он, и тут же откашливается.

— И всё же я не понимаю, как выбирать между вами. Вы оба стали мне дороги.

— Мы — разные. И дружить стали потому, что как-то получилось друг друга дополнять.

— В отношениях тоже, да?

— Конечно. Говорю же, я не могу в целом говорить о Роме. Потому что действительно серьёзные его отношения видел только с Полиной.

— С Полиной?

— Да. Так зовут его бывшую жену. Но с тех пор много воды утекло, а новых примеров серьёзных отношений, в которых бы он был, я не знаю. Знаю, что он разочарован в институте брака.

— Да, — киваю я, — он говорил мне об этом.

Артур на секунду задумывается.

— Не знаю, может быть, тебе это поможет, — говорит он, — но если сравнивать нас в этом отношении, я бы сказал так: у нас с Ромой — очень разные представления о роли мужчины в паре. И это в общем-то видно было даже в тех кратких отношениях, которые у него были после развода.

— Заинтересовал. А можно поподробнее?

— Я довлею к партнёрству. Для меня важно, чтобы супруги были кем-то вроде двух лыжников на курорте. Знаешь, такая модель равноправия. К ней можно только стремиться, но мне комфортно уже от одного только такого стремления. Когда оно взаимное, конечно. А Роме ближе классическая модель взаимоотношений. Когда женщина подчиняется своему мужчине, а он её оберегает. Полина потому и смогла ему изменять, что он её не контролил, а доверял ей. И уважал её. Правда лишь до того, как узнал про то, чем она занималась, когда он пахал на то, чтобы реализовать их общие мечты.

— Хм, — качнув головой, задумываюсь я. — Интересно.

— Я не знаю, какая из моделей ближе тебе.

— Честно говоря, я и сама не знаю… — вздохнув, отвечаю я. — Наверное, и та и та. Слабые мужчины мне да, неинтересны. Несмотря на то, что на работе я руководитель, я вовсе не из когорты ярых феминисток. Мне нравится чувствовать себя слабой рядом со своим мужчиной. Но тираны меня тоже отталкивают. И сильно. А вот в том, что озвучил ты — привлекательно и то и другое. Я готова принять то, что мой мужчина сильнее меня, и что он принимает глобальные решения в семье. Готова ему подчиняться. Но при этом в отношениях хочу оставаться свободной и уважаемой, а не превращаться в "принеси", да "подай". В обслуживающий персонал. Мне важно, чтобы мой мужчина меня уважал.

— То, что ты озвучила — это не про нас с Ромой.

— Да, я это уже заметила. Было бы иначе, будь кто-нибудь из вас либо тюфяком и мямлей, либо эгоистом с замашками деспота, не было бы и этой проблемы выбора.

Вечер заканчивается. Время нашего свидания подходит к концу и это очень чувствуется. В воздухе витает грусть и даже, пожалуй, печаль. Мне не хочется расставаться с Артуром. Я понимаю, что предпочла бы сейчас, чтобы этот вечер тет-а-тет плавно перешёл в такую же ночь.

В памяти мягкими, нежными облаками проплывают воспоминания о недавних ласках. Артур очень нежен и очень заботлив в сексе. Мне кажется даже, что моё удовольствие для него было важнее своего.

Мы выходим из ресторана и я полной грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух. С неба беззувчно падают большие и редкие снежинки. Это очень красиво, особенно в тёплом свете фонарей. Небо тёмное, видны звёзды. Тонкий серп убывающей луны говорит о том, что в одну из ближайших ночей будет темнее, чем сейчас.

Очень романтично. Здесь тихо, звук проезжающих машин доносится отдалённо, и он будто бы приглушён. Как будто кто-то убавил звук.

Асфальт покрывает тонкой сверкающего оранжево-серого снега. Когда мы идём по тротуару, слышится мягкое и очень уютное поскрипывание выпавшего наконец снега.

— Если я выберу Рому, это последний наш такой вечер, да? — робко спрашиваю я.

Я держу Артура под руку и мы идём не торопясь.

— Да, — просто отвечает он.

— А если тебя, то я лишусь Ромы?

— Да, но мне кажется, что это не та формулировка. Это не лишение. Это обретение большего, но в одном.

Задумываюсь над его словами.

— Возможно, ты прав.

— Не возможно, Маш, — качает он головой. — Точно. Ты сблизилась с каждым из нас настолько, насколько позволяет такой расклад. Со мной чуть больше, но только потому что с Ромой вдвоём ты ещё не была. Я гоню от себя мысли о том, что ты уедешь к нему завтра. При этом понимаю важность этой встречи.

— Он пригласил меня ровно на час. В тот же номер.

— Да, я знаю. Он сказал мне об этом. У него обострённое чувство справедливости.

— А у тебя?

— По отношению к нему — тоже.

Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Заглядываю в его глаза. Сейчас они тёмные, и лишь немного отдают синевой.

— А по отношению ко мне?

— Тоже, но к тебе я более лоялен. Больше мог бы простить.

— Вот как? Это потому, что я — женщина?

Он усмехается.

— Звучит как "Это потому, что я чёрный?".

Смеюсь. Качаю головой.

— Нет.

— Ты не просто женщина, — вздыхает он. — Ты — особенная. И всегда для меня такой останешься. Вне зависимости от твоего решения.

— Это даже звучит грустно…

— Это и есть грустно. Для кого-то из нас. А может для всех. Мы не знаем, кого ты выберешь.

Опускаю глаза:

— Я не могу выбрать…

— Что-нибудь решить да придётся, — мягко говорит он. — Мы бы решили за тебя, но это не приведёт ни к чему хорошему. Это только звучит здорово. А на деле — что бы мы не решили, ты останешься неудовлетворённой. Тебе надо принять решение самой.

Поднимаю лицо. Смотрю в его глаза.

Он приближается ко мне, легонько берёт пальцами за подбородок и нежно целует в губы.

— Я пойду, — говорит он. — Вызвать тебе такси?

Качаю головой.

— Я сама.

Он кивает, улыбается мне и поднимает ладонь:

— Пока, Маш, — тихо говорит он.

— Пока, Артур, — ещё тише отвечаю я.

Он разворачивается и направляется в сторону далёкого, освещённого яркими огнями перекрёстка. Я остаюсь стоять неподалёку от магазина одежды.

Его тёмная фигура, широкоплечего мужчины в сером пальто, становится всё меньше и меньше, а затем сливается с далёкой толпой у перекрёстка.

Снимаю перчатку, вытираю тёплыми пальцами слезы с холодных щёк. Шмыгаю носом и достаю из сумочки смартфон. Вызываю такси.

Пора ехать домой. Надо поспать.

В гостиничном коридоре тихо. Свет тёплыми кругами расходится от настенных бра, образуя и тёмные пятна меж ними. В одном из них, напротив двери уже знакомого номера, стою я.

"Просто открой дверь и войди. Я буду там".

От волнения колотится сердце, трясутся поджилки, к горлу то и дело подступает ком. Нервно сглатываю. И пока не решаюсь коснуться дверной ручки. Я знаю, что с Романом будет не так, как с Артуром. Ведь даже через дверь я чувствую его животную, самцовую мощь.