Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Страница 21

— Взводным унтерам, что потолковее, оружие любят и к механике склонны: в пограничную стражу, жандармерию и в казачьи части — из такого оружия казак даже одной рукой на скаку стрелять сможет и уложить противника еще до рубки. А не всех перестреляет, так сунул пулемет в седельную кобуру и давай шашкой махать.

— Ну, так и быть по сему, пятьдесят штук на испытания, думаю, хватит, тем более, сейчас господа Наган и Пипэ свои револьверы на испытания взамен старого армейского Смит-Вессона пришлют. Распоряжение заплатить компании Норденфельта 25 тысяч рублей я напишу.

— Государь, тогда сразу можно перевести через нашего посла в Стокгольме еще 60 тысяч рублей ассигнациями в местной валюте на компанию Норденфельта за сто ружей-пулеметов, которые уже сделаны и ожидают отправки в Петербург. Я их видел, упакованы в ящики по пять штук, каждое снабжено тремя магазинами с патронами — пуля и картечь. Согласно распоряжению Арткома, они будут направлены на испытания в Терское казачье войско, а новый пистолет-пулемет я хочу подарить своему другу по Эфиопскому походу полковнику Нечипоренко, он — товарищ наказного атамана этого войска.

Царь подписал бумаги, сказав, что машину можно отправлять на Обуховский завод, он даст свое повеление и я отправился домой, просматривать почту.

Было письмо от Лизы, она сообщала что профессор-акушер, о котором я просил узнать, знающий и опытный, на него можно положиться. Еще тетушка написала, что желательно не тянуть до конца, а приехать заранее, месяца за два-три до родов, чтобы врачи внимательно и не спеша посмотрели Машу, понаблюдали за ней и сделали анализы. Можно остановиться у нее, так как Лиза осталась в большой квартире одна — маленькую Дашу отдали в специальную клинику для таких детей, где с ними ежедневно занимаются и развивают их, она ее почти каждый день навещает, иногда прямо с занятий, так как клиника — прямо на медицинском факультете в университетском городке. Врачи говорят, что у Маши наметился прогресс, да Лиза и сама это видит, Маша заговорила, одутловатость у нее стала значительно меньше и она стала походить на обычного, только слегка более упитанного ребенка. Весь курс лечения рассчитан на год и Агеев его уже оплатил. С Агеевым они решили пока пожить врозь, он открыл свое сыскное агентство и к нему постоянно ходили всякие неприятные личности, он говорил, что это — его осведомители. Так что он переехал к себе в контору вместе с собакой и корчит из себя Алана Пинкертона[2] пополам с Шерлоком Холмсом, персонажем модного английского писателя Артура Конан-Дойла, только что трубку не курит и на скрипке не играет.

Было письмо от моего поверенного, который написал, что принято решение отложить суд на месяц, а то и на два. Дипломаты хотят решить дело примирением сторон, но Фарбениндустри против. Написал ему, что я тоже против примирения и требую, как минимум 200 тысяч марок и лицензию на хинин.

Написал Лизе ответ, что я расстроен их разладом с Сергеем, но рад за Машу маленькую. Мы, скорее всего, приедем в Цюрих в ноябре, ближе к середине месяца и до Рождества пройдем все обследования.

Потом велел Артамонову распорядится с отправкой этих писем и телеграммы Норденфельту, где просил произвести 50 пистолетов-пулеметов и отправить груз ружей в Россию на его представительство. Машину вместе с людьми можно отправлять прямо на Обуховский завод в Петербурге, дав мне телеграмму. Посланных им специалистов прошу прибыть на мой адрес, где их разместят и будут хорошо кормить, о чем дал соответствующее распоряжение дворецкому и оставил дополнительно на шведов тысячу рублей.

3 июля 1893 г., понедельник, село Александровка Богородского уезда Московской губернии.

Встретился с Парамоновым и мы вместе отправились по цехам. В новые цеха стали устанавливать реакторы, плановый пуск — середина сентября. Заметил, что открылась больница с амбулаторией, школа тоже будет готова через месяц и сейчас ищут учителей, пока в трехклассное отделение. Церковь освятили и батюшка согласился преподавать Закон Божий (обязательный предмет).

— А вот в Купавне, — сказал я Мефодию, — еще два десятка старообрядческих семей подались на Амур. Я с большим трудом нашел людей, которые знают, как красить шелк пурпурной краской и только один химик смог ее синтезировать.

Пока от Исаака новостей не было, но я решил заготовить 70 штук «царьградского пурпура» заранее, чтобы потом не терять время.

Спросил Парамонова, не было ли волнений, он ответил, что люди довольны, он регулярно принимает выборных и они улаживают претензии миром. В Купавне тоже волнений не было, но строительство шло не так споро, хорошо, если до Нового года управимся. Вместе с управляющим зашел в отдел сбыта, поинтересовался спросом и отгрузками. Собственно, я уже догадывался, что дела идут хорошо и мы в прибыли, так как до этого уже посетил Купеческий банк и увидел что на счету у меня около трех миллионов рублей ассигнациями. Дал распоряжение перевести миллион на расходный счет, к которому имеют совместный доступ Парамонов и Николай Карлович (они друг друга терпеть не могут и я спокоен, что не сговорятся, поэтому, если кто из них лапу запустит в казенные деньги, я тут же буду знать об этом), снял сто тысяч себе на расходы, потом перевел еще сто тысяч рублей в швейцарские франки и отправил Лизе.

Так что, тратишь-тратишь и все в прибыли. А прибыль, в основном, от ТНТ, несмотря на скидки, спрос просто ломовой — владельцы шахт, строители, подрядчики Транссиба и половина всех заказов — Военное и Морское министерства, причем, моряки заказывают три четверти от всех военных поставок, значит, ВВ идет на начинку снарядов и мин, а то куда же еще. Среди лекарств лидирует Тубецид, несмотря на увеличенную на двадцать процентов цену, неплохо берут Фтивастоп, причем больше иностранцы (понятно, есть положительные научные французские публикации), две трети иностранных поставок Фтивастопа забирают как раз французы, оставшуюся треть — все остальные. Черновы аккуратно платят роялти за нержавейку, впрочем, на половину этих денег я ее и закупаю для изготовления реакторов и трубопроводов.

10 июля 1893 г., Крым, Ливадия.

Вот уже несколько дней я в Крыму, наслаждаюсь отдыхом и семейным уютом. У Маши все хорошо, токсикоз давно прошел, обычная физиологическая беременность. Ей очень нравится наша крымская дача, я так понял, что она не против здесь поселиться насовсем, но она не догадывается, как бывает неуютно в Крыму зимой — это как сплошной ноябрь в нашей полосе с дождями, мокрым снегом и пронизывающим до костей ветром. Так что до ноября мы унесем отсюда ноги и поедем в Европу. Маша много читает и ее русский стал практически свободным, говорит и пишет она без ошибок, а при разговоре, особенно когда волнуется или говорит быстро, появляется незначительный акцент, на мой взгляд, очень милый. Я похвалил ее и Аглаю за успехи в русской словесности, они прочитали всего Тургенева и даже было принялись за графа Толстого, но Маша сказала, что он очень сложно пишет и приступила к коротким веселым рассказам Чехова. Я ей сказал, что Антон Павлович болен туберкулезом, но вот как-то со мной он встречаться не захотел.

Объяснил жене, что я хотел добиться, чтобы доктор Чехов уделял внимание собственному здоровью, так как, скорее всего, еще можно что-то сделать с помощью моих препаратов. К сожалению, на мое письмо известный писатель не ответил, а когда по моей просьбе ему написал профессор Иванов, то Антон Павлович ответил ему довольно резко, что он, мол, сам врач и лучше коллег знает про свое самочувствие[3]. Лечится он начнет с 1897 г., после профузного легочного кровотечения, через год переедет в Ялту, но будет уже поздно и через пять лет писатель умрет. Вот когда переедет в Ялту, тогда и сделаем второй заход с предложением лечения, тем более будет уже накоплен обширный опыт применения моих препаратов, да и профессор Остроумов начнет лечить каверны, сопровождающиеся кровотечениями, искусственным пневмотораксом.[4]