Бандитский подкидыш (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 27

– Мой же Львенок, – срываюсь в слезы я.

Слышит мой голос. Тянет ко мне руки. Не дожидается, когда его поднесут ко мне ближе и рывком дёргается ко мне навстречу. Мужчина, что нёс его, едва не выронил от неожиданности, я метнулась вперёд и успела подхватить ребёнка.

– У-у-у-у, – басит Лев в моё ухо, рассказывая, как без меня плохо было. Всхлипывает, икает, и добавляет, видимо не дорассказав, – у!

Прижимается ко мне так жадно, царапает руки ноготками, утыкается мокрым, в слезах лицом в мою шею, дышит тяжело. А мне…хорошо так. Не знаю, что там впереди, но сейчас держу приятную тяжесть ребёнка в своих руках и кажется, ничего не страшно.

– Ну, – ласково говорю я. – Всего полчаса без мамы и такая истерика? Пошли пообнимаемся, а потом кушать…

Теперь мне казалось, что все не так. Что в воздухе висит напряжение. Что Льва могут отобрать в любой момент. Давид и то, что я ему сказала отодвинулись вдруг на второй план. Главное – тут, рядом.

Сон нарушился окончательно. Я просто не могла уснуть – проснусь, а Льва рядом нет. Забрали, унесли, пока спала. Иногда забывалась тяжёлой дремой, но тут же вздрагивая просыпалась. Рядом. Сопит или гулит в очередной раз пытаясь скушать свой кулачок. Зубки торчали – два. Гордо, белоснежные и крошечные. Я попросила своих тюремшиков и они привезли мне из аптеки специальную насадку на палец – чистить первые зубки. Льва эта забава радовала – лишний повод новыми зубами покусаться.

Лев это не все, что меня беспокоило. Месячных у меня не было. Не знаю даже сколько, часов не наблюдали не только счастливые – плененные тоже. Я понятия не имела, какое сегодня число. Понимала только, что осень готовится смениться зимой, а может уже. Новый год скоро. Не сказать, что я очень любила этот праздник, но теперь так остро его хотелось. Где угодно, только не в плену больше. Пусть даже в моей избушке. И елка. Искусственная, зачем убивать живую? А для запаха мы наломали бы веток, поставили букет в вазу. И все бы огоньками мигало и пахло мандаринами. Лев бы ползал на полу – думаю такими темпами к празднику он поползет, уже пытается, да никак не выходит. Давид приносил бы с улицы охапки дров, смолой пахнущих, все в налипших снежинках. Потом эти дрова бы трещали сердито в печке…

А шампанское я бы не пила. Не в той благополучной реальности – мне нельзя было бы. Ибо пусть я ни в чем не уверена, но кажется, что беременна. И полосок будет две. Даже считаю на пальцах – ребёнок родится вначале лета.

Что делать с этим я не знаю. Думала даже – аборт. Страшное слово никак не вязалось с моими прежними ванильным мечтами. Часики тикают, ребёнка пусть и неосознанно, но хотелось. А тут – от самого красивого мужчины в мире. И Лев моей мелочи был бы старшим братом. Но в этой реальности страшно рожать детей.

А ещё страшнее, что Аделина узнает. Та, которая изо дня в день нервничает все сильнее, словно её планы рушатся. Словно нахапала больше, чем смогла удержать. Контроль теряет. Я сейчас для неё удобное приложение для ребёнка. Лев это тот рычаг, которым давят на Давида. А если она узнает, что во мне ещё один маленький рычажок? Да ещё и ревность её…только она имела право рожать самых красивых, пусть и совсем ненужных ей детей.

И где-то ещё в самой глубине меня ещё одна подлая мыслишка. А если… Если этот ребёнок не сможет быть рычагом, потому что не нужен отцу? У него уже есть один, красивый, умный, здоровый, от королевы рождённый. А я, так – дворняжка беспородная. Да ещё и наговорила всякого…

Когда дверь открывалась я даже не напрягалась. Просто тянула Льва к себе на руки, неважно спал он или нет. Одна мысль о том, как он кричит без меня, напуганный, доводила до безумия. Я боялась не своего горя. Я боялась того, что Льву без меня будет страшно и плохо.

Иногда входила равнодушная охрана. Приносили еду, очередные нужности для ребёнка. Иногда Аделина. Взгляд её скользил по нам равнодушно – мыслями она была не здесь. А ещё приходил Рафаэль. Смысла его визитов я не видела никаких. Моя единственная функция это нянька, ну и любовница на пол-ставки. И то – бывшая. Никаких паролей и явок Давида я не знала, слишком мало меня было в его жизни. До обидного.

Но Рафаэль все приходил. Я бы заподозрила мужской интерес с его стороны, но Аделина бы сказала – герой не твоего романа. Мой роман вообще без нормальных героев. А те которые залетают, чужие и ненадолго.

– Всё не спишь? – спросил Рафаэль входя.

Да, в этот раз он. Я малодушно обрадовалась – лучше он, чем его зазноба Аделина. Этот меня не мучает, этот мне удивляется. Я вопрос его выслушала, посмотрела на камеру – равнодушно. Привыкла уже, внимания не обращаю. Привыкла к тому, что вокруг стены. Они меняются, но не меняется смысл. Я – в клетке. Но я готова быть здесь пока Лев со мной.

– Да что-то не хочется, – пересохшим голосом отозвалась я.

Вспомнила, что у организма есть потребности, потянулась к бутылке с водой – не хватало кроме недосыпа заработать обезвозживание.

– Удивительная ты дурочка, – протянул Рафаэль.

– Сам такой, – обиделась я. – Вообще мне вашей змеюки хватает обзываться, могли бы и не стараться.

Он запрокинул голову и рассмеялся. На шее дернулся кадык – смотрю поневоле. Он красив, да. Но моё сердце уже прочно занято. Если смотреть глубже, то и матка – тоже. Только об этом пока никто не знает. Маленький секретик.

– Лев так на папу своего похож, – сказал вдруг Рафаэль глядя на спящего ребёнка. – Ты знаешь, что мы с детства вместе? Мой отец должен был много, и его отец меня забрал. Наверное, как залог. Получилось, как друга своему сыну.

– Хорош же друг, – фыркнула я.

Он снова засмеялся. Вроде даже с удовольствием. Сел не на кресло, как Аделина прямо на постель. Дорогой матрац чуть прогнулся – мужчина даром, что худым кажется, а все тяжёлый.

– Мне всегда, как он хотелось. А он богаче. Красивее. Успешнее. Я всегда на вторых ролях. А потом и самая красивая баба ему досталась…

– Роковой фактор просто, – подтвердила я. – Femme fatale. Вы полностью оправданы за предательство.

Снова смеётся – зря я не пошла в юмористическое шоу. Была бы сейчас богатая и знаменитая. Грудь бы себе сделала, попу и губы. Тоже была бы роковая, а не просто Катька. Катрин!

– А теперь самая честная и чудная тоже его, – тихо сказал он. – Почему мне всегда мало того, что у меня есть?

Я сбилась со своих мыслей. Смотрит на меня – глаза чернющие. Да что за обилие мужиков? Такого в моём романе нет, хочу обратно, все сбилось с сюжета. Туда хочу, где Виталик завидная партия, зато все чинно и спокойно.

– Эй, – растерянно сказала я. – Вы чего…

Не договорила. Потянулся ко мне прямо через спящего ребёнка и в губы поцеловал. Его губы сухие, чуть царапаются. Холодные – с улицы, наверное, только пришёл. Зато язык обжигающе горячий. Я сначала замерла, как вкопанная, потом отшатнулась, и ребёнка сразу на руки. Я от Рафаэля Льва не старалась прятать, странно, но доверяла, а теперь не пойми чего ждать от него.

– Да брось, – улыбнулся он. – Здесь половина людей моих. Даже больше. А тех, что Аделины легко перекупить. Она этого не знает, но если бы не, они бы давно Давиду продались. Всё на мне держится. Я тебя выведу. Ребёнка вернем отцу, со своей женушкой пусть сам разбирается… А мы махнём куда нибудь. Куда хочешь? Ты наверное устала от клеток? Поехали в Исландию. Там так просторно, Катя…

Смотрю на него удивлённо – он сам верит в то, что говорит. Так же, наверное, его слушала Аделина. И поверить ему так легко. Только у меня полтора ребёнка на руках. Один целый, и второй крошечный, гипотетический. Я рисковать не могу, да и не хочу, признаться честно. От красивых мужиков одни беды. Вот поумнею и вернусь к Виталику.

– А потом, – сказала я. – Когда Давид найдёт себе новую игрушку, что ты будешь делать? Бросишь все, меня тоже, прилетишь обратно, снова воевать? Нет, спасибо. Мне и тут хорошо. Тепло, светло и мухи не кусают.