Наследство дьявола, или Купленная любовь (СИ) - Обская Ольга - Страница 43

В глазах мулатки вспыхнули огоньки, губы расплылись в многозначительной улыбке.

— А знаешь, у вас с Августом есть ещё одно отличие, — она коснулась длинными тонкими пальцами верхней пуговицы тенниски и немного поиграла ей. — Ты сексуальней.

Макс аккуратно отвёл её руку:

— Карина, мы это проходили.

— Знаю-знаю, — ничуть не обиделась собеседница, — я не в твоём вкусе. Хотя жаль.

Она поднялась со скамейки, сняла с запястья браслет и протянула Максу:

— На Земле стоил приличных денег.

Максим не понял жеста — взглянул вопросительно.

— Тут недалеко стоянка такси. Спроси, может сгодиться в качестве платы за проезд. На машине ты доберёшься до Софии за час, а пешком не факт, что к полудню. И не благодари. Это и в моих интересах, чтобы вы с Евгенией как можно быстрее вернулись на Землю. Хочу, чтобы Князь сосредоточил всё внимание на мне.

Сетрой сидел напротив Софии за столом в её хижине на отшибе. Они пили травяной чай и разговаривали. Им было о чём перекинуться — всё-таки коллеги. Их беседа лилась неторопливо и спокойно. Со стороны могло показаться, что общаются давние друзья. Но на самом деле они были врагами. Вернее, не врагами, нет. Вражды, как таковой не существовало. Они просто являлись антагонистами. По-разному смотрели на мир. Хотя Сетрой был уверен, они две стороны одной медали. Они, по сути, служат одной цели. Но у Софии на этот счёт было другое мнение.

— Зачем ты это сделал? — спросила она с лёгким укором.

Сетрой усмехнулся.

— Ты об Этель? Ну, должен же кто-то помогать страждущим, которым ты отказываешь в содействии на том лишь основании, что они тебе не нравятся.

— Ты знаешь, почему я отказываю. Причина не в том, нравится мне кто-то или нет.

Конечно, Сетрой знал.

— Всё ещё не можешь прийти в себя после того случая с Князем? Брось, София, ты ни причём. Не мы виноваты в том, что с ними происходит.

Хозяйка, обхватив костлявыми пальцами чашку, долго смотрела на гостя.

— Зачем ты это сделал? — повторила вопрос, с которого начала. — Зачем ты постоянно это делаешь? Не видишь, они страдают?

Сетрой рассмеялся.

— Укоряешь? За что? Я делаю в точности, что и ты. Мы оба играем по одним и тем же правилам. Не моя вина, что мне достаются те, от кого ты отказалась.

Он залпом допил содержимое чашки. Потом усмехнулся:

— Вон, на подходе ещё один страждущий. Похоже, твой клиент. Или отдашь его мне? — в глазах блеснул азартный огонь.

— Посмотрим, — проскрипела София и указала гостю на дверь.

Женю и Санди развели для допроса по разным кабинетам. Больше она своего соратника по несчастью не видела. Сам допрос длился недолго. В общем-то, Евгению ни о чём и не спрашивали. Как только торговец опознал её, как «ту самую девку, совершившую разбойное нападение», Женю вывели из кабинета дознавателя и сопроводили в какую-то каморку.

— Переодевайся, — полная женщина с безразличным выражением лица бросила на лавку перед Евгенией тюремную робу.

Женя покосилась на кофту и комбинезон чёрного цвета с неприязнью. Не хотелось мириться с мыслью, что стала арестанткой. Казалось, что пока она в гражданской одежде, всё ещё можно поправить, но как только облачится в унылую униформу, практически признает свою вину. Однако выражать протесты, не зная местных порядков, было глупо. Поэтому молча сняла замызганное платье и натянула робу, которая неожиданно оказалась приятной к телу. Ботинки Жене разрешили оставить свои, чему была бесконечно рада.

Следующим пунктом назначения оказалась камера. Евгения, наслышанная об ужасах местных тюрем, ожидала увидеть мрачное, грязное помещение, полное тараканов и пауков, а может даже крыс. Воображение рисовало серые обшарпанные стены, склизкие от грибка, и узкие нары в три яруса. Но комната, в которую завели, сияла аптечной чистотой. Сквозь небольшое окошко, на котором не наблюдалось ни единой пылинки, поступало достаточно света, чтобы камера выглядела почти уютно. Две полноценные кровати, покрытые одинаковыми светлыми пледами, гладенький, будто отполированный, деревянный стол и пара стульев — вполне себе обстановка двухместного номера какой-нибудь второсортной гостиницы в провинции.

Что самое интересное, справа от одной из кроватей имелась дверь. Неужели санузел? Когда стражники, сопровождавшие Женю, вышли из камеры, она заглянула внутрь предполагаемого санузла и с удивлением обнаружила всё необходимое для поддержания личной гигиены. И вот этим Тортуром тут пугают людей? Да это же санаторий, по сравнению с тем, в какой нищете приходится жить тому же Санди. Хотя о чём это Женя? Сама по себе неволя уже невыносима, пусть даже и условия здесь созданы приемлемые.

А ведь ещё неизвестно, какая попадётся соседка по камере. В голове всплыли пробирающие до дрожи фрагменты фильмов о заключённых. Иногда страшны не столько надзиратели, сколько соратники по несчастью. Особо буйные ведь могут сокамерника и на тот свет отправить за один только косой взгляд.

Ничего. Главное, не впадать в панику. Настроиться позитивно. Жене нужно продержаться всего-то несколько дней — до заседания суда. А суд, хотелось верить, разберётся, что ничего Евгения у торговца не крала, а пустила в ход бутылку исключительно в целях самообороны. Причём, судя по всему, никакого вреда здоровью, кроме удара по самолюбию, не нанесла. Во всяком случае, сегодня на опознании лавочник выглядел даже свежее, чем до того, как получил по голове.

Но Евгению тревожила не только собственная участь. Она сильно переживала за Санди. Он пострадал лишь за то, что пытался помочь. Женя понятия не имела, как долго его продержат за решёткой. Насколько серьёзным считается тут укрывательство преступника. Хотелось верить, что Санди отпустят уже сегодня. Но если нет, как только Евгения окажется на свободе, они вместе с Этель придумают что-нибудь, чтобы вытащить парня. Возможно, блондинка уже предпринимает какие-то шаги для спасения любимого. Иначе чем объяснить, что сидела возле кабинета дознавателя?

Хотя нет, что-то не то. Этель, пристроившаяся на стульчике в коридоре, вызывала противоречивые чувства. Было что-то неправильное в том, что она оказалась в нужном месте в нужное время. Какая-то нестыковка. Как она могла успеть узнать, что Санди арестован? В Парадайзе нет интернета, чтобы новости распространялись мгновенно. Слухами, конечно, земля полнится, но обычно проходит несколько часов пока какая-то скандальная новость разлетится по городу. Да и не такая Санди крупная шишка, чтобы его задержание вызвало всеобщий ажиотаж и пересуды.

Но тогда, может, Этель была в тюрьме, в качестве задержанной? С её-то любовью утащить то, что плохо лежит, вполне закономерно. Но ведь возле неё не было стражников. Получается, блондинка находилась возле кабинета дознавателя всё-таки добровольно. Но что она там делала?

В голове неожиданно всплыли слова, сказанные когда-то Софией: «Около тебя две женщины: тёмная и светлая. Довериться можно только одной, другая предаст. Смотри, не ошибись».

Женя присела на кровать, которая была ближе к окну. Благо выбирать можно было любую, пока никого не подселили. Она смотрела на бирюзовое небо, сквозь зарешёченное окно и думала, почему эта туманная фраза предсказательницы вспомнилась именно сейчас? Кого София имела в виду? Намекала на Этель? Это она предаст?

Не было никаких доказательств, что блондинка сделала, что-то плохое. Ну, сидела в коридоре, и что? Однако на душе сделалось паршиво, как будто Женю действительно предали.

Коротать время в одиночестве Евгении довелось недолго. В камеру завели немолодую женщину в чёрной тюремной робе с длинными, до пояса, чёрными волосами, сплетёнными в небрежную косу. Выражение лица арестантки не предвещало ничего хорошего — надменное и агрессивное. Она плюхнулась на свободную кровать и уставилась изучающим взглядом.

Женя постаралась перебороть неприязнь. Нельзя проявить слабость или ответную агрессию. Самое благоразумное — установить ровные нейтральные отношения.