Шаг из тьмы (СИ) - Марс Остин - Страница 10

— Скажите, что — я подам.

— Так не делается, — со смущённой улыбкой вздохнула госпожа Виари, — не предлагай женщине, которая не может ходить, что-то для неё принести — это могут делать только слуги, гость должен делать вид, что он ничего не замечает.

— Цыньянцы не любят демонстрировать травмы и болезни, я заметила.

— Никто не любит, Вероника, все хотят показывать себя сильными. А кто намеренно обнажает слабость — тот хочет ею воспользоваться, чтобы тебя разжалобить и что-то от тебя получить. Не верь таким людям. Особенно, мужчинам — они мастера изображать бессилие, чтобы женщины делали за них то, что они делать не хотят.

Вера понимающе улыбнулась, госпожа Виари понизила голос и шепнула:

— Приносил тебе боевые раны похвастаться? Наш общий знакомый, чьё имя презираемо и свято, как пёс лохматый и дух водопада. — Вера молчала и пила чай, старушка хихикала, вздохнула: — Женщины думают, что это знак доверия, а мужчины просто облегчают себе жизнь. И упрощают завоевание женщины.

— Так насколько близка мне должна быть Хидэми, чтобы правильно писаться? — улыбнулась Вера, её раздражало настойчивое сворачивание любой темы на министра Шена.

— Если ты с ней знакома лично, и она тебе улыбалась — можешь обращаться к ней без фамилии, просто Дэми. Потому что ты старше.

— А если не улыбалась?

— Тогда у вас официальные отношения, только полное имя. Если вы давние друзья, то ты можешь называть её Дэ-Ни, а она может тебя за это бить полотенцем, и вы можете смеяться, но так, чтобы никто не слышал.

Вера опустила чашку и уставилась на госпожу Виари круглыми глазами, та подняла на неё серьёзный взгляд, выдержала его две секунды и захихикала так, что её хотелось шлёпнуть полотенцем.

— Ещё вопросы?

— В вашем доме есть духи-хранители?

— Есть, — с гордостью улыбнулась хозяйка, отставила чашку и опять стала поливать уточек и добавлять чай.

— Расскажите легенду.

У госпожи Виари в руках дрогнул чайник, плеснув чай мимо уточки, она на секунду подняла взгляд на Веру, опустила и мягко улыбнулась:

— Я бы рассказала тебе всё, что знаю, если бы ты собиралась замуж за моего внука. Истории из семейных летописей рассказывают только членам семьи. Ну или тому, кого планируют им сделать, это один из самых романтичных способов предложить войти в семью — рассказать легенду. Мой отец в молодости усыновил сына своего погибшего друга, он был уже взрослым, но остался совсем один, это печальная участь. И отец пригласил его в гости, а вечером позвал на прогулку по дворцу, и на Аллее Духов рассказал легенду об одном из них, который мог бы стать его покровителем, если бы он был его сыном. Мальчик плакал. Я подглядывала, — старушка прищурилась от удовольствия, шепнула: — Я была нарушительницей, да-да. И буду нарушительницей прямо сейчас, потому что скажу тебе одну вещь, которую тебе больше никто не скажет, потому что это очень неприятно слышать, и ещё неприятнее говорить, — она помрачнела, отставила чайник, но чашку не взяла. Вера тоже поставила свою, атмосфера за секунду стала очень тяжёлой

— Шеннон никогда на тебе не женится, Вероника. Он может быть уверен в обратном, он с самого детства думал, что может изменить мир, но одному человеку это не под силу, он ещё слишком молод, чтобы это понять, и поэтому бередит душу и тебе, и себе, питая её несбыточными мечтами. Для традиционного брака нужно благословение семьи, а он со своей семьёй в настолько ужасных отношениях, что я бы сказала, что он вообще никогда не женится. Но сейчас в мире и в Карне сложилась такая ситуация, что его матери крайне невыгодно оставаться без поддержки и защиты дома Кан, поэтому она благословит его брак, но только с девушкой, которую она выберет сама. С тобой — нет. Ни за что, ни при каких обстоятельствах, и дело ни в коем случае не в тебе — это полностью политический момент, от тебя здесь ничего не зависит. От него, кстати, тоже. Он думает по-другому, но он ошибается, здесь задействовано столько могущественных людей, что он против них — пылинка, и опять же, он думает по-другому, но он заблуждается. Единственный его выбор — это либо жениться на ком скажут, либо не жениться вообще и потерять дом. Но в этом случае, его просто убьют. Он мешает всем. Эта война готовилась сорок лет, влиятельные люди просчитывали комбинации и выбирали варианты, при которых всё совпадёт идеальным образом, чтобы цыньянцы вернулись домой, не потеряв своих связей и имущества. Георг 15й заварил кашу, которую был не в силах расхлебать, а потом умер, оставив своих детей над горькой чашей — и они не справились. Он был великим человеком, но он был таким же глупым самоуверенным юнцом, какой сейчас Шеннон — у него хватит сил перевернуть мир, но не хватит ума, чтобы понять, что перевёрнутый мир нежизнеспособен. Карнцы должны жить в Карне. Цыньянцы должны жить в империи. Кому-то там тяжело, но это их родина, там они родились, там проживут и будут похоронены, это закон мира, всему своё место. Ничего хорошего не случается, когда люди живут не на своей земле, чужая земля их не принимает, они страдают и мечтают вернуться, даже если по возвращении будут страдать ещё больше. Шеннон станет частью волны, которая вернёт цыньянцев на родину, или будет погребён под этой волной, третьего не будет. И тебе, как мудрой женщине, следовало бы мягко направить его мысли на правильную дорогу, иначе ты его потеряешь, а оставшись без его защиты, ты пойдёшь по кривой дорожке. Я желаю тебе добра, Вероника, и это единственная причина, почему я говорю тебе такие страшные вещи, кто-то должен тебе это сказать, или ты пострадаешь. Самый безопасный путь для вас — это покориться судьбе. Она замолчала, взяла чашку, медленно выдохнула и отпила чая. Попыталась улыбнуться и сделать вид, что ничего не было:

— Ещё вопросы?

Вера смотрела на уточек, которые по мере остывания теряли цвет и становились безлико-серыми, сливаясь с лилиями и кувшинками.

— Кто такая ги-син?

Она подняла глаза, успела увидеть в глазах госпожи Виари бездну жалости и сочувствия, но женщина быстро взяла себя в руки и улыбнулась, опять принимаясь разливать чай:

— Ги-син — это человек искусства. Это сейчас аристократы в обязательном порядке изучают живопись, каллиграфию, музыку и стихосложение, нанимая для это профессиональных учителей, а в древние времена, когда аристократия только зарождалась, мудрецы искали пути совершенствования человеческого духа, чтобы сделать людей, принимающих решения за других, более мудрыми, спокойными и понимающими, развить в них жажду совершенства, понимание гармонии и стремление к познанию. И постепенно они пришли к выводу, что умение рисовать, красиво писать и понимать музыку и поэзию — это именно то, что делает человека лучше. Они стали искать людей, владеющих этими дарами в совершенстве, а в то дикое время, человек, который не работает и не сражается, воспринимался как лёгкая добыча. Странствующих бардов, поэтов и учёных стали брать в плен и вынуждать делиться искусством с наследниками владений. Пока отцы воевали, сохраняя и расширяя территории, их дети постигали тонкости искусства, проникаясь к учителям любовью и уважением. Прошло много времени, и каста людей искусства возвысилась над другими рабами, правители не хотели с ними расставаться, поэтому не давали им свободу, но и не хотели их обижать — поэтому давали им все блага, которых только может желать человек. Лучшие музыкальные инструменты, лучшие кисти и краски, красивые одежды, комфортные дома, расторопные слуги — у ги-син было всё, кроме свободы, но в такой ситуации она и не нужна, ведь так?

Госпожа Виари смотрела на Веру, как будто действительно ждала ответа, Вера молчала. Пауза затягивалась и Вера сказала:

— В Карне нет рабства.

Хозяйка невесело рассмеялась, качнула головой:

— Это на бумаге его нет. А в головах цыньянцев, которые много тысяч лет были рабами, оно есть, и оно никуда не денется просто от того, что король подписал бумагу. Людей покупали и будут покупать, пока будут желающие их продать — бедные родители, неспособные прокормить ребёнка, старики, неспособные выдать дочь замуж достойно. Это будет всегда, ничего с этим не сделать. А ги-син — счастливые люди, они куда более свободны, чем якобы вольные работники. Ги-син могут владеть имуществом, получать прибыль от своих предприятий, могут сами воспитывать своих детей, ни на кого не оглядываясь и не боясь, что их отберут. Лучше быть презираемой богатой ги-син, чем уважаемой женой нищего мужчины, поверь моему опыту.