Синеглазка для Грома (СИ) - Роман Виолетта - Страница 19

Женя тут же сменила гнев на милость. На радостях, она даже обняла комбата. Ванька тоже был доволен. А я все сидела и смотрела исподлобья на спутницу комбата. Чем же лучше она? Разве что грудь у нее большего размера — тут же вспомнилось, как он при первой встрече окрестил меня воблой. Ну-ну, товарищ комбат. Теперь все с вами ясно.

Спустя еще час начались танцы. Мужчины приглашали дам, двигались под любую музыку. И быстрое и медленные композиции. Юля вытащила с собой Грома. Я отвернулась и судорожно пыталась придумать, как бы мне уйти отсюда. Не заметила, как ко мне подсела Людмила Леонидовна.

— Ты чего грустная такая, — улыбнулась женщина. В этот момент я прожигала взглядом пару Грома и Юли. Супруга прапорщика ухмыльнулась

— Влюбилась что ли? Там без вариантов. — махнула она рукой. — Девушку эту видишь?

— Лучше бы не видела, — вздохнула расстроенно.

— Он в нее с детства влюблен. С одиннадцатого класса. Он и его друг, Олег Золотарев. Ты на нее не смотри, что она такая вся добренькая и тихая. Чуть друзей не разбила. Они ж за ней оба как псы верные. То одному улыбнется, то второму позволит до дома проводить. В конце концов выбрала она друга Грома. Замуж за него выскочила. И то, думается мне, что только потому что он был из семьи обеспеченной. Гром же безотцовщина, мать одна воспитывала.

Я смотрела на нее во все глаза. Мне было интересно, что же дальше с ним случилось.

— А потом война, они в одном взводе в Афгане воевали. Там то Олег и погиб, они в ущелье попали в засаду. Двадцать бойцов простив сотни духов. Гром его тащил до последнего. Самого чуть не убили, Олег уже мертвый был, а Гром все не бросал его. Так и не бросил, на себе несколько десятков километров по горам пронес, в жару пятидесятиградусную. Не мог он позволить оставить друга на растерзание врагам, даже уже мертвого. Хотел тело его жене привезти, чтобы хотя бы похоронить могли. С тех пор Гром изменился сильно. Замкнутым стал… А Юля… Он ее и после всего этого не бросил. За собой потянул, в Кировабад. Она ж одна совсем как немощная, — Хомякова махнула на нее рукой.

— Но скажу я тебе, деточка, вертихвостка она. Привыкла, что Гром всегда рядом с ней, все вопросы ее решает. Вот и ведет себя как собака на сене. Не любит его, видно, и оставить не оставит.

Слова женщины потрясли меня. Я снова посмотрела на Грома. Юле словно что-то в глаз попало, а Гром помогал вытянуть ресницу. Действительно, как с маленькой с ней. Тьфу ты.

И вдруг так больно стало. А ведь это намного хуже. Если бы она просто симпатичной ему девушкой была, у меня был бы шанс. А их так много связывает. И, сдается мне, такой как Игорь однолюб. Одну и на века.

Когда все вернулись к застолью, снова разгорелась беседа. Аркадий все никак не мог успокоиться. Сейчас нахваливал мои отбивные. Женька не без гордости назвала имя повара. Он пытался пригласить меня на танец, говорил что за мои отбивные и за красоту, хоть завтра в ЗАГС пойдет, если я соглашусь. Да уж, ему бы больше не наливать.

— О чем вы говорите? — громкий голос Грызунова заставил меня подпрыгнуть от испуга. Я вслушалась в беседу мужчин.

— Товарищ комбат, вы уж простите, но я напомню, сколько раз нам попадало за то, что вы связистам морды чистили, — засмеялся Грызунов.

— Товарищ комбат, оказывается, дерется, прям как наш Молотов, — засмеялась Сугробова. Громов покосился на нее, ухмыльнувшись.

— Ну а что делать было? Я ж не за себя, за пацанов, — засмеялся Игорь.

— А что пацаны не могли сами за себя постоять?

— Да нет, — вступился Грызунов. — Это ж история известная. Когда еще курсантами были, по выходным проходили танцы в доме офицеров. В пятницу целенаправленно привозили на автобусах связистов, в субботу — автомобилистов и только в воскресенье десантников.

По пятницам на танцы много медичек приходило, девчонки краси-ивые, — протянул довольно Грызунов. Его спутница нахмурилась, но он словно и не заметил ее недовольства.

— В общем, нам почти не доставалось никого, всех разбирали связисты. Вот и приходилось сбегать в самоволку, чтобы с девчонками познакомиться. А связисты недовольны, что к их дамам пристают. Вот тогда-то и начиналось самое веселое. Такой кипишь поднимался, каждый раз половину зала в хлам. Пока последнему связисту морду не набьем, не уходим.

— Ага, — улыбнулся любитель отбивных. — А потом из окон со второго этажа прыгали и бежали.

Все засмеялись.

— В один из таких дней, с нами комбат был, — продолжил свой рассказ Грызунов. — Он там одному из самых борзых связистов хорошо так начистил морду. А наутро генерал к нам, с побитыми связистами. В ряд нас выстроили и ходят по плацу, опознание проводят. И вот подходит этот гусь к Громову, смотрит на него так, пыжась. Глаз-то один не открывается. Сложно рассмотреть. Но видно, что узнал. А Гром незаметно ему кулаком грозит. Мол, если ляпнешь чего, отхватишь еще больше. Ну тот и в несознанку пошел. Связисты уехали, а генерал ходил — ходил и такой устало: «Как вы меня задолбали. Ну что вы этим ущербным то все головы разбиваете, неужели девок мало вам? А вдруг опознает кто, вы хоть представляете, что будет?!!

«Никак нет!» — ответили хором.

«Значит так, еще раз… Эх» — видимо понял, что зря распинается. Никто ж его не послушает. Махнул рукой и пошел.

Я слушала этот рассказ, затаив дыхание. Смотрела на Грома, на улыбку его, на глаза его умные, и представляла как он бросается в драку, как попадает ситуации и выходит из них победителем. Как за друзей своих горой, как друга тащит на себе, не желая бросать. Разве можно встретить кого-то, хоть на толику похожего на него?

Опомнилась я только когда увидела, что и он смотрит на меня в упор. В глазах его тоска была. Я поспешила отвести взгляд. Я не должна была смотреть на него так.

Мужчины поднялись на перекур, в комнате остались практически одни женщины. Вдруг к нам подошла Юля и устроилась рядом со мной. Она посмотрела на меня так странно, я никак не могла понять, что ей нужно от меня.

— Вы же Виолетта, правильно? — спросила девушка, улыбнувшись.

— А вы Юля?

— Гром сказал, в тот вечер, в его квартире вы учили Устав?

Она раздражала меня. Чего добивается эта девушка? Она хочет показать мне свое превосходство?

— Да, именно так все и было, — улыбнулась, старая сохранить спокойствие. Но оно давалось мне с трудом.

— Вы знаете, Виолетта, — Юля облокотилась локтем о край стола и немного приблизилась ко мне, словно хотела сказать что-то по секрету.

— А Грому и не надо было в курсантской юности драться за девушек. У него со школьной скамьи она была.

В ее глазах читалось превосходство. Они так и кричали: Не получишь ты его. Гром — мой.

Я не нашлась с ответом. Пробурчав несуразные извинения, поспешила на воздух. Балкон был пустым и я устремилась туда. Мне нужно было как можно скорее вдохнуть свежего воздуха и прочистить мозги. Не дело выглядеть плаксой при всем честном народе. Юля пытается унизить меня, так вот этого не выйдет.

Но противные слезы упорно лезли на глаза. Я смахнула их, уговаривая себя быть сильной.

Вдруг позади меня открылась дверь. Оборачиваться не нужно было, я чувствовала его. Гром остановился позади меня. Его взгляд заставлял мою кожу покрываться мурашками. Он молчит, а мне хоть кричи. Не хочу, чтобы он был здесь. Пусть уйдет.

— У нас все поговорить не выходило. Насчет вчерашнего… — раздается его хриплый голос над ухом. Прикрываю глаза, стараясь собрать себя по кускам. Что он собирается сказать? Что Юля его любовь со школы? И что мне, с моими глупыми выходками ничего не светит?

— Юля, она…

Я не даю ему закончить. Нет-нет. Одно дело, когда все остается намеком и недосказанностью и совсем другое дело, если он скажет это вслух.

— Не надо, товарищ комбат. Вы мой начальник, я ваша подчиненная. Меня не должно волновать кто такая Юля. Не нужно ни о чем говорить. Я устала очень, пойду.

Все это время я не смотрю на него. Куда угодно, только не в глаза его синие. Знаю ведь, что утону. С головой уйду и не выкарабкаюсь. Срываюсь к двери. Но в следующую секунду он хватает меня за руку. Его пальцы сжимают мое запястье так сильно, что кожа начинает гореть. Он чувствует это и немного ослабляет хватку. Проводит большим пальцем по тому месту, где горит.