Шаг Первый: Новый мир (СИ) - "Gezenshaft" - Страница 62

— Тут ты прав, — покивала она.

— Кстати, нужно будет сегодня заглянуть к директору.

— Вот прямо так, к директору? Как к соседям на чай? — Гермиона посмотрела на меня с лёгкой ехидцей во взгляде.

— Именно на чай. Директор наверняка угостит чашечкой, ещё и лимонных долек в дорогу отсыплет.

— Или отработок отсыпет. За наглость.

— Одно другому не мешает, — пожал я плечами, поворачивая за угол. Вот и кабинет Трансфигурации. И народ внутри рассаживается. Мы быстренько добрались до первой парты нашего гриффиндорского ряда — глупая вражда факультетов.

За преподавательским столом сидела МакГонагалл и делала записи в свитке. Тут, похоже, профессора вообще всегда работают, а декан — уж точно.

Секунда в секунду со звонком профессор встала, взмахнула палочкой и дверь в кабинет закрылась. Началась очередная скучная лекция сухим академическим языком, кучей формул, а в конце наверняка будет очередное задание. А вот как его правильно выполнить — скажут завтра. Или когда там следующее занятие?

Однако, я был не совсем прав. МакГонагалл решила сагитировать тех, кому предмет вообще хоть немного интересен и поддержать этот интерес, а может даже — разжечь пуще прежнего. Рассказывала про анимагию. Выяснилось, что анимагов можно разделить на два вида — тотемный и анимаформ.

Тотемный анимаг — волшебник, способный превратиться только в одно животное, являющееся его тотемом, этаким «внутренним зверем». Есть несколько путей достижения подобного умения и все они сопряжены с определёнными рисками, особенно — ментальными. Анимаформ — волшебник, способный превращаться в нескольких животных. Это очень долгий и тернистый путь, требующий не только обширных знаний, но и терпения. Однако, по достижению окончательного результата, волшебник вовсе не ограничится только им — можно будет развиваться дальше и учиться превращаться в других животных. Именно таким волшебником является профессор МакГонагалл. Хоть её тотем является кошкой, как и аниформа, но достигла она этого именно вторым путём.

Помимо путей достижения, эти два вида анимагов отличаются и восприятием мира в форме животного. Тотемники перенимают часть повадок своего тотема, в то время как разум анимаформов остаётся абсолютно свободен от подобных изменений и влияний. Но тотемник имеет большую защиту от различных ментальных техник, в отличие от анимаформа. Однако, если уж тотемник поедет крышей, то поедет с концами и остановить этот «оползень» будет практически невозможно.

Для наглядной демонстрации профессор превратилась в серую дымчатую кошку с аккуратными кругами под глазами, запрыгнув при этом на стол. Осмотрела класс, но всем было как-то плевать — куда интереснее было исподтишка поглядывать на Поттера. Очень многие этим занимались весь урок. МакГонагалл превратилась обратно.

— Что такое сегодня со всеми вами? — спросила она, с удивлением глядя на каждого, поверх своих очков. — Это, разумеется, не важно, но ещё никогда не было, чтобы превращение в кошку и обратно не вызывало аплодисментов.

Тут почти весь класс, как по команде, вновь уставился на Поттера. Бледного, растерянного и кажется, даже немного злого.

— А у нас прорицания были, — легкомысленно поведал Симус. — Вот и…

— Ах, вот оно что! Тогда всё ясно, — МакГонагалл нахмурилась. — Можете ничего больше не говорить, мистер Финниган. Так кто же в этом году должен умереть?

Тут Гермиона с интересом оглядела класс, увидела направленные на Поттера взгляды, и прошептала:

— И почему я не удивлена?

Остальные молчали, а потому профессор услышала.

— Мисс Грейнджер? –посмотрела она на Гермиону.

— Я там не была, профессор. У меня другие предметы.

— Действительно, — покивала МакГонагалл. — Так что?

— Я, — выдавил из себя Поттер.

— Ну что же! — МакГонагалл строго смотрела на того, кто лишил декана заслуженных аплодисментов, которые, не сомневаюсь, она каждый год срывает у третьих курсов.

— Так вот знайте, Поттер, — продолжила профессор, — Сивилла Трелони с первого дня появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с классом она начинает с предзнаменований смерти. Очень это любит. Я никогда не говорю плохо о моих коллегах.

Профессор замолчала и так сосредоточилась на чём-то, что аж немного побледнела.

— Прорицание — самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони…

МакГонагалл вновь замолчала, но вскоре вновь заговорила своим обыденным деловым тоном:

— Вы прекрасно выглядите, мистер Поттер. Так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае вашей смерти выполнять его не обязательно.

— Занятное предложение, — тихо пробормотал я себе, пока остальной класс похихикивал.

***

На обеде в Большом Зале многие третьекурсники то и дело обсуждали прорицания. Как же?! Поттеру смерть пообещали, он видел Гримма! Эту тему мусолил и сам виновник всех этих беспорядков в умах подрастающих волшебников.

— Кстати, — обратился Рон одновременно ко мне и Гермионе. — Мы всё гадали, какие предметы вы себе возьмёте.

— И до чего догадались?

— Да не это важно… — отмахнулся рыжий. — Чего это вы не взяли вообще всё? Все думали, что вы так и сделаете, с вашей-то любовью к зубрёжке.

Я внимательно посмотрел на Рона, отчего парень смутился. Видать, понял, что говорит что-то не то. Хотя ни я, ни Гермиона на «зубрёжку» и прочее вообще никак не реагируем. Рон, кстати, из всех однокурсников, вымахал больше всех. Не считая меня. Ну, ещё Малфой вытянулся, став ещё тоньше. Кажется, что его ветром переломит — и как ноги держат?

— Мы взяли Руны и Арифмантику, потому что они действительно полезны, — начала пояснять этот вопрос Гермиона, а я внимательней осматривал однокурсников, стараясь подметить что-то и на других факультетах.

Наши вечные сплетницы — Браун и Патил. Они стали ещё больше себя украшать разными бантиками-рюшечками и прочими непонятными приблудами. И косметикой пользуются, ну, или чарами. И глазами стреляют в разные стороны, ресницами помахивая. Пигалицы — заметили, что грудь расти начала, и сразу себя великими соблазнительницами почувствовали. Детский сад. То ли дело наши парни — как были беззаботные неряхи, так и остались. Причём старшие в том же числе. Хотя… Вон, МакЛагген, рослый парень, на год старше, а уже считает себя супер-плейбоем. На самом деле, он не менее горделив и самоуверен, чем тот же Малфой, но если МакЛагген нахваливает себя, то Малфой — унижает остальных.

— Макс, скажи им… — отвлекла меня Гермиона, и я вернулся в разговор, уныло ковырнув уже остывшее рагу. Правда, немного его осталось.

— Что сказать?

— Что хороший волшебник просто обязан знать такие предметы, как руны и арифмантику.

— Согласен.

— Ой, да что вы заладили, «Руны», «Арифмантика», — махнул рукой Рон. — Скука смертная. То ли дело Прорицания! Или, вот, уход. Да ещё и Хагрид вести будет…

— Ты же спал на прорицаниях? — поддел друга Гарри, улыбнувшись.

— И вовсе я не спал! Я пытался почувствовать, как это там? Зефирные материи, суфлейные тела…

— Кстати об Уходе, — заговорил я, смотря в никуда. — У Хагрида это будет первый урок. Он наверняка притащит кого-то очень опасного. Раскрутите его на подробные объяснения, что можно, что нельзя и что будет если нарушить инструкцию. И вообще, кто-нибудь обязательно полезет показать себя — смело бейте Петрификусом по такому индивиду.

— Это ещё зачем? — удивился рыжий.

— А Макс прав, — кивнула Гермиона. — Если у Хагрида что-то пойдёт не так, то его легко могут отстранить, а его любимых зверушек разогнать или перебить.

— Дамблдор не позволит! — возмутился Гарри, но я успокаивающе махнул рукой.

— А если напишут жалобу в министерство? — предположил я. — Мало ли. Да и Хагрид вроде ваш друг?