Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 36

— Привет, Константин Горыныч, — бодро приветствовала я шефа. — Соскучился?

— Истосковался, — усмехнулся он. — Что с моими занавесками?

— Теперь у тебя ядреные зеленые занавески в очаровательных ромашках, — ответила я, глядя на свое отражение. Отражение улыбалось.

— Какое очаровательное новшество, — я слышала по голосу, что Колчановский в этот момент тоже улыбается. — А мои обои?

— Розовые и все ангелочках.

— Боже, я буду жить в раю, — негромко рассмеялся Костя. — Главное, детей не нарожай. Ты — работник ответственный, с тебя станется. В городской квартире я детей не планировал.

— Поздно, — возвестила я, едва удерживая серьезный тон. — У тебя больше нет кабинета, там ползают пять очаровательных карапузов, и все в хомячках. Твое эго будет счастливо. Размер я восполнила количеством.

— Еще пара часов твоей деятельности, и я начинаю писать завещание. У меня только что случилось два инфаркта подряд.

— Хотя бы скажи, как назвать хомячков.

— Имя им — Легион, — ответил Костя, и я рассмеялась.

— Когда тебя ждать? — лифт остановился, и я вышла на лестничную площадку.

— Через пару часов вырвусь, — пообещал Колчановский. — Свалю всю намеченную работу на Седова и рвану к тебе.

— Хорошо, — ответила я, открывая замок под взглядом изумленной соседки — немолодой, но приятной ухоженной женщины. — Я жду тебя. Целую, — машинально добавила я.

— И я тебя, — ответил Костя и отключился.

Я обернулась к женщине, продолжавшей рассматривать меня.

— Добрый день, — улыбнулась я, как можно более приветливо. — Я — Вера, невеста Кости.

— Мария Гавриловна, — представилась женщина. — Очень приятно. А…

И я закрыла дверь, не желая вдаваться в долгие разговоры. После выдохнула, скинула туфли и, переобувшись, сразу направилась в гостиную. Теперь можно было продолжить создавать видимость, что здесь обитает влюбленная пара. Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, от которой я помнила только мотив и пару-тройку слов, я достала из мешка рамки с фотографиями, извлеченными с флэшки.

Несколько штук я расставила по гостиной. Свою фотографию я отнесла в кабинет Костика и оставила ее на рабочем столе. Еще парочка украсила собой спальню. Еще одна отлично вписалась на полке на кухне. Последнюю фотографию я оставила для себя. На всякий случай. Вдруг недоверчивому адвокату захочется попасть и ко мне в гости. На этот случай у меня имелась фотография Колчановского в рамочке-сердечке.

Вернувшись в гостиную, я достала эту фотографию и некоторое время рассматривала мужчину, смотревшего на меня с полуулыбкой. Окружающий фон был скрыт сумраком, и только он был хорошо виден в свете свечей. Эту фотографию я сделала вчера. Мы и вдвоем сфотографировались, и эти снимки тоже были среди тех, которые я распечатала. Всего пара, иначе стало бы заметно, что это фотосессия одного дня — одежда-то не менялась.

— Каа, — улыбнулась я и провела по снимку кончиками пальцев. — Мой Каа… Вот черт.

Взяв фотографию, я убрала ее в свою сумочку, а сумочку унесла к ее сестрам. Всё, долой блажь, у нас ожидается встреча гостей, и как хорошая хозяйка, я должна к ней подготовиться. После этого я ушла на кухню, и время побежало.

В общем-то, Аннушка оставила запас готовой еды, но я решила внести свою лепту. Все-таки это наши гости… Да кому я заливаю?! Мне хотелось показать свои таланты шефу. А еще хотелось понравиться Саше и Люсе, уже по-настоящему понравиться, потому что они были дороги Косте.

— Ну, ты и дура, — ворчала я на себя, лупя по мясу молотком. — Набитая, — продолжала я сердиться, нарезая овощи. — В голове моей опилки. Не бе-да, — напевала я, кружась по кухне.

А когда немного угомонилась, шмыгнула носом и оперлась ладонью на стол, решив:

— Ничего, всё закончится, и голова встанет на место. Не встанет, соберусь и свалю в отпуск. Стребую, хоть за свой счет. Ничего-ничего, справлюсь. Да.

И вернулась к готовке, больше не насилуя себя требованием выкинуть дурь из головы. Будем плыть по течению, а там куда кривая жизни выведет. Где наша не пропадала? Что скажете, Вероника Андреевна?

— Полностью с вами согласна, Вероника Андреевна, — сказала я сама себе и едва не взвизгнула, когда за спиной послышался смешок.

Порывисто обернувшись, я обнаружила в дверях кухни Костика.

— И эта женщина считает меня эгоцентриком, — произнес он, усаживаясь рядом. — Я сам к себе по имени отчеству, да еще и вслух не обращаюсь.

Он потянулся к миске с намытыми огурцами, и я надавала шефу по рукам.

— Фу, какая злючка, — оскорбился Колчановский.

— Р-р-р, — порычала я на него. — Иди, принимая работу.

— Учти, голодный я злой и вредный, — предупредил Костя и отправился осматривать дело рук моих.

— Не вредней меня, — проворчала я себе под нос, но он услышал и отозвался:

— С этим я, пожалуй, соглашусь, Пиранья Андреевна.

— Какой вы покладистый, Константин Горыныч, — ответила я, бросив на него взгляд искоса.

Не скажу, что я не волновалась. Мне хотелось заслужить похвалу, все-таки я думала над тем, что собираюсь сделать, и воплощала свою задумку на совесть. Без нарочитости, но с позиции женщины, которая чувствует себя уже почти хозяйкой в доме. Но время шло, а Костя всё не возвращался. Не выдержав, я отправилась его искать. Он обнаружился в своем кабинете. Стоял у стола и держал в руке мою фотографию.

Я остановилась у двери, так и не перешагнув порог. Колчановский обернулся, мазнул по мне взглядом и снова посмотрел на снимок.

— Ты здесь удачно получилась, — сказал он и поставил фотографию на стол. — Легкая, беззаботная. У тебя в телефоне не было этой фотографии.

— Она была у меня на компьютере, — ответила я. — Что скажешь?

— Покажешь те фотографии, которые я не видел?

— Ты собираешься снова ко мне в гости? — улыбнулась я. Колчановский пожал плечом и приблизился ко мне. — Вердикт?

— Где? — неожиданно строго спросил Костя, скрестив руки на груди, и я опешила, не понимая, чем он недоволен. — Где дети под хомячками? Где розовые обои в ангелочках? И где мои ядрено-зеленые занавески в ромашках? Где мой рай, я спрашиваю?

Уголки его губ дрогнули в улыбке, и я ткнула кулаком в грудь шефа:

— Да ну тебя. — После развернулась и направилась обратно на кухню, бросив на ходу: — Какой рай, когда ты со мной? Я похожа на серафима?

Колчановский вошел следом за мной, уселся за стол и подпер щеку кулаком. Его взгляд следовал за мной, и это нервировало и смущало одновременно. Не выдержав, я посмотрела на него:

— Что?

— Ищу нимб, — ответил Костик. — Нимба нет, рогов тоже. Как и копыт. Откуда копыта у пираньи? Ты меня кормить собираешься? — он так неожиданно сменил тему, что я даже не нашлась, что ответить. Потому прошла проторенным путем и проворчала:

— Кто не хвалит, тот не ест.

— Я себя хозяином не чувствую, — возмутился Колчановский. — Ты лишила меня квартиры! Женщина, ты начала выживать меня? В ванной мне места уже нет. Во всех комнатах следы твоего захвата территории. Кроме комнаты для гостей… пока что. Не удивлюсь, если завтра ты решишь отхватить и ее.

Прошла, наверное, минута прежде, чем я закрыла рот, выслушав его претензии. Но вот мои губы скривила ухмылка, и я покачала головой:

— То есть сказать просто — молодец, ты не можешь?

— Это скучно, — весело ответил шеф. — Когда у тебя такое изумленное лицо, и в глазах идет усиленная работа мысли — это забавно. Но ты — умничка. Вот такие мелкие нюансы говорят о многом.

— О, кстати…

Я сорвалась с места, забежала в спальню, где прятался мой чемодан. Взяла еще одну важную деталь и перешла в гостиную. Шеф следовал за мной, с любопытством наблюдая за моими манипуляциями. Пометавшись, я хмыкнула и засунула за кресло свой лифчик, но так, чтобы его застежка была заметна.

— Бурный секс? — широко улыбнулся Колчановский.

— Он, — кивнула я. — Порыв страсти, и сорванный нетерпеливой рукой бюстгальтер улетает в неизвестном направлении.