Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 43

— Будет отпуск, приеду.

— Не дурила бы, была бы вольной птицей…

— Ой, не начинай, — скривилась я. — Заведешь старую песню, отключусь.

— Как поживает твой дурак? — почти не сменил тему дядя.

— Дурак рассосался.

— Ну, хоть одна хорошая новость. Нового дурака нашла?

— У тебя хоть кто-то умный есть?

— Есть, конечно, — усмехнулся дядя. — Я.

— Кто бы сомневался. У нас в семье только ты вундеркинд.

— Не хами, солнышко, я ведь и навестить тебя могу, — голос дядя стал вкрадчивым. — Посмотрю, где живешь, с кем дружишь, где работаешь…

Я закатила глаза. Хотела ответить резко, но передумала и покладисто произнесла:

— Прости меня, дядя Ваня, я не хотела тебя обидеть. А приедешь, я уеду, — пообещала я. — Хочешь разрушить мою жизнь, продолжай в том же духе. Опыт уже есть.

— Ну-ну, не заводись, не хочу ругаться. Я не для того звонил, — пошел на мировую родственник.

— А для чего?

— Ты у меня единственный ребенок, хоть и племяшка, я действительно скучаю. Неужели нельзя просто пообщаться, не задирая друг друга?

— Ты первый начал, — ответила я ворчливо.

— Сама-то не сильно отмалчивалась. Кровь, мать ее, не водица, — хмыкнул дядя. — Брат мой рохля, твоя мать — интеллигентная женщина, а ты в меня характером пошла. Такая же зараза. — Я снова закатила глаза, слушая уже знакомую песню. — Чего молчишь? Поддакнула бы хоть, порадовала старика.

— Тебе до старости, как мне до Пекина лунной походкой, — улыбнулась я. — Я люблю тебя, дядя Ваня.

— Вот с этого и следовала начинать, — произнес довольный родственник. — А то рычит она, как тигра голодная. Может, я все-таки приеду? Хоть повидаемся, погуляем, а?

— Нет, — сказала я, как отрезала. — Это я приеду, вот тогда повидаемся, и погуляем. Мне твой нос в моих делах не нужен, своего ума хватает.

— Был бы ум…

— Всё, мне пора бежать. Люблю, целую. Пока! — протараторила я и отключилась. — Уф.

А я предупреждала, что слушать не буду! Предупреждала? Предупреждала. Сам виноват. Затем посмотрела на то место, где еще недавно стояла фотография Колчановского, покачала головой и сползла по сиденью дивана на пол, да так и осталась в позе забытой игрушки. Однако ненадолго, потому что телефон опять разорвало мелодией вызова. Чертыхнувшись, я посмотрела на экран — дядя. Нажав ответ, я собралась повторить, что мне некогда, но услышала только одно:

— Жди в гости, — и труба замолчала.

Мои ноздри в одно мгновение раздулись под напором пара. Я швырнула телефон, и моя умница удачно приземлился на мягкое кресло, оставшись живым и невредимым. Ну, дядя Ваня… Ну… ладно. Мою депрессию, как рукой сняло. Вскочив на ноги, я промчалась по комнате ураганом, не зная, куда выплеснуть распиравшую меня энергию, и снова поглядела на журнальный столик. Ноги сами привели меня к шкафу. Я достала фотографию и с чувством прижала к груди:

— Лапочка моя, чтобы я без тебя делала? — умиленно произнесла я и звонко чмокнула снимок начальника. Мне даже показалось, что у него глаза стали шире от изумления, и ткнула кончиком пальца шефу в лоб: — Не вникай. — После отнесла фото обратно на столик и пробормотала: — Как же всё вовремя.

Настроение у меня, несмотря на непрошенную тоску по одному мужчине и злости на другого, поднялось до уровня Аники-воина, и я схватила с кресла телефон, чтобы… пожаловаться.

— Вы посмотрите, кто у нас нарисовался, — послышался насмешливый голос моей подруги. — Это откуда такую красивую тетечку к нам замело?

— Лёля, ты сейчас упадешь, — сообщила я, разом отметая всё ее ехидство. — Меня разрывает!

В трубке наступила недолгая тишина, а затем Лёлька строго велела:

— Жалуйся.

— Дядя Ваня!

— Ясно. Выговориться и выпить?

— Можно.

— Приезжай.

— Жди.

Обожаю мою Лёлю! Два слова, и она уже ухватила суть. А завтра на самолет… Перегар, больная голова, желчи по самую маковку, и вся она прольется на шефа. Я себя знаю. А плевать! Хватит киснуть, пора сворачивать горы! Ну, хотя бы попинать камешки. И больше я на диван не возвращалась.

Быстро переодевшись и подкрасившись, я устремилась прочь из обители скорби и страданий. Довольно! Второй день дурью маюсь, сколько можно?! Размазала сопли по линолеуму, так и поскользнуться недолго. Тоже мне, дева нежная, страстью сраженная. Долой томность! Вероника Андреевна кутить желают! А ведь начинала с желания выговориться… Ну, женский разум, как говорит Колчановский, еще тот лабиринт. Костик…

— Тьфу, — сплюнула я и вышла за дверь. Лёлик, я иду!

Подруга моя родом из моего города, и дружили мы с ней с седьмого класса. Она знала обо мне всё, как и я о ней. И когда я рвала когти из дома, то приехала сюда именно из-за нее, потому что знала, что Лёля примет меня. Она и приняла. На тот момент она уже была замужем, и хоть Толик — душа-человек, но семья есть семья.

Я задержалась в доме подруги на три месяца, пока подыскивала жилье и работу, и последний месяц чувствовала себя не в своей тарелке. Нет, ребята меня не выгоняли, даже, кажется, особо не тяготились присутствием, но мне было не по себе. Словно пятое колесо в телеге.

Потому сняла первое, что подошло по цене — комнатку в квартире бабульки-кошатницы. Добрая женщина, но пять кошек в квартире, бр-р… Обувь всю пришлось менять, и любимая куртка нашла покой на помойке — коты метили всё, что под хвост попадало. Хорошо, что через пару месяцев попалась квартирка на окраине. Развалюха, но жить было можно. А через год, я устроилась в компанию Колчановского, и условия для жизни улучшились.

Но я не об этом. Я о Лёле. Посмотрев на мои мытарства, подруга взялась за мое трудоустройство, потому что ничего толкового с ходу найти не удалось, а финансы, с которыми я явилась, уверенно таяли. Она бы и раньше помогла, но я хотела сама найти хорошее место, однако приезжая без опыта работы, несмотря на образование, была никому не нужна. Я даже на кассе в супермаркете посидела, но не сошлась с директрисой — характер, язык и все дела. Но тетка сама нарвалась. Наглая до ужаса.

Вот тогда, слушая мои гневные выкрики, смешанные со слезами обиды, Лёля и сказала:

— Хватит с тебя, мать, экспериментов, будем выбираться.

И протолкнула меня бухгалтером на фирму, где работала. Вот с этого момента кривая моей жизни снова пошла вверх. Работать рядом с подругой мне нравилось, было весело. И приятелем я обзавелась там же. Вроде было и неплохо, но… не судьба. Разошлись. И со следующим. Однако мое повествование не о неудачах на личном фронте.

А узнав, что в молодую и уверенно растущую компанию требуются специалисты, я пошла на собеседование. Опыта у меня, конечно, по-прежнему было «кот наплакал», но зато главбух — Леокадия Дмитриевна, тоже душевная женщина, дала мне рекомендации, ну и образование опять же. Так и попала к Костику…

Опять отвлеклась. В общем, Лёля, узнав о моем решении, вздохнула и благословила, но дружба наша на этом, естественно, не закончилась. Она была моей жилеткой, отдушиной и семьей, ну и психологической помощью по совместительству. Да-да, и собутыльницей тоже. Когда ей нужно было выговориться, я подставляла свое плечо. А если случался прилив страданий по тяжелой женской доле, Толик старался задержаться у приятелей, хотя бы пока одна из мегер, то есть я, не уползет в свою нору. Хороший Толик, понятливый. Вот такая у меня Лёля, почти как Шурик у Колчановского, только в юбке и не адвокат.

Когда я добралась до дома подруги, она уже накрыла, как говорится, поляну. Пятница, почти вечер…

— А ты чего уже дома? — запоздало удивилась я. — Еще только четыре.

— И тебе привет, — деловито кивнула она. — Тебе повезло, я на сегодня отпросилась. Нужно было с утра кое-какими делами заняться, бегала по инстанциям. Если бы не отмалчивалась все эти дни, то знала бы. Я вообще подумала, что ты мое сообщение прочитала.

— Не читала, — созналась я. — Позвонила на эмоциях.

— Ну, значит, звезды сошлись, — философски заметила Лёля и указала на кухню: — Проходи.