Кровь оборотня (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 17

— Скажи… это ты убила Касьенн? — спросил он, жалея, что не может заглянуть ей в глаза.

Но она сама вдруг отстранилась и расхохоталась. Глаза сверкнули в темноте зеленым. Давиду сделалось не по себе. В это мгновение он всерьез был готов поверить в оборотней.

— Послушай, если ты случайно… неумышленно… я помогу тебе… Мой адвокат что-нибудь придумает… Думаю, отец Поль сможет с ним связаться…

Смех смолк, Марьяна даже зубами лязгнула, захлопнув рот. Она надвинулась на Давида и спросила:

— А ты не думаешь, что твой священник и есть убийца?

— Прекрати. Ни у кого из нас не было мотива убивать Касьенн.

Он не добавил мысленное «кроме тебя».

— Кто подарил кольцо Касьенн? Ты?

— Далось тебе это кольцо, — поморщился Давид. — Да, я.

— Ты был ее любовником?

— Нет, не был. Это взятка.

— Взятка, чтоб она согласилась участвовать в конкурсе с твоим проектом?

Давид опять насторожился. Как-то уж слишком много знала Марьяна о его делах.

— Откуда ты знаешь?

Она нетерпеливо фыркнула и опять заметалась по кладовой.

— Мой помощник много чего интересного нарыл, — прозвучал из тьмы ее голос, сопровождаемый негромким треском. — То есть ты подарил кольцо Касьенн, а она возомнила, что ты к ней неровно дышишь?

— Наверное, — пожал он плечами. — Хотя я старался не давать повода.

— А почему Огюст не знал о подарке? — она чем-то шелестела в темноте.

— Потому что Огюста уговаривала на участие в проекте уже Касьенн.

Давид и сам удивлялся тому, что так откровенно рассказывает о своих планах… Хотя какая теперь, к черту, разница? Без Касьенн проект обречен. Мондиелли ни за что не впустят чужака в свой туристический бизнес.

— А что с отцом Полем? Что он знал? Он ведь твой родственник?

Давид отвернулся и уперся лбом в косяк двери, приятно охладивший пылающую кожу. Кладовая пропахла копченым мясом, колбасой и сырами, но голода Давид не чувствовал. Зато отчетливо слышал смачное чавканье Марьяны. Очевидно, она разломала кружок фигателлы и теперь поедала ее сырой.

— Приятного аппетита, — сказал он.

— Не увиливай! О чем ты вчера толковал со священником? Ты сказал ему о своих планах демонтажа?

— Нет.

— Кем он тебе приходится?

Давид пожал плечами, и Марьяна каким-то непостижимым образом увидела его жест в темноте. Она больно тыкнула его пальцем в грудь и приблизилась к нему, обдав колбасным ароматом.

— Хорош вилять! Выкладывай все, если не хочешь за решетку!..

Давид привалился к косяку двери и сказал:

— Знаешь, если выберемся из этой передряги, я арендую яхту и увезу тебя в бухту Жиролату. Там есть такие живописные уголки, где можно купаться голышом и заниматься любовью, а на несколько миль вокруг ни одной живой души…

В ответ ему опять раздалось чавканье. Он улыбнулся. Ну до чего же невоспитанная… И что он вообще в ней нашел? Почему его все равно к ней тянет? Может, ему просто нравится представлять, что этот кошмар когда-то закончится, и начнется что-то другое, более приятное?

— Это тебя вывезут в безлюдное место и отправят кормить рыб, — промычала она с набитым ртом. — Кстати, у тебя есть брат.

Он молчал.

— Не Огюст, — уточнила она и зашуршала новой порцией колбасы.

— Да? — вежливо удивился Давид.

— Ага, он оборотень. Это его видела твоя мать. Младшенький Базиля, Лупо.

Давид сдержал раздражение. Похоже, Марьяна успокоилась и обрела прежнюю невозмутимость.

— Может, хватит уже жрать?

— Я нервы успокаиваю. Не часто видишь оборотня… в смысле, другого оборотня, — она истерично хихикнула и, судя по звуку, взялась сдирать обертку с сырной головки. — Какое участие в проекте принимал отец Поль?

Давид вздохнул, но ответил, все равно ведь не отвяжется:

— Самое прямое. И да, он мой родственник, двоюродный дядя. Он меня поддержал с участием в конкурсе и помог уговорить остальных. Я ему доверяю, ясно тебе?

— Пфф… — она то ли поперхнулась, то ли фыркнула. — Погоди, то есть подарить Касьенн кольцо было его идеей?

— Да.

— А ты не думал, что он мог быть ее любовником?

— Чушь.

— Почему чушь? Сам подумай. Касьенн нарядилась как для свидания. Ты утверждаешь, что не был ее любовником. Для мужа она вряд ли бы так оделась. Тогда кто остается? Из тех, кто постоянно бывал в доме? Только старик и отец Поль.

Давид нахмурился.

— Они с Касьенн не ладили. И с чего ты взяла, что у нее вообще был любовник? Мало ли почему она нарядилась.

— Поверь мне, просто так кружевное белье не надевают. Ладно, зайдем с другой стороны… ик… — она громко икнула. — Черт, питаешься тут всухомятку… Кто мог заложить взрывчатку в церкви?

Тут Давид чувствовал себя уверенно.

— Непрофессионал, которому чертовски повезло. Впрочем, я не знаю, что было его целью. Возможно, он как раз и хотел подорвать церковь, чтобы похоронить наш проект. Если бы не смерть Касьенн, я бы даже решил, что это почерк семьи Мондиелли. В свое время, когда на побережье Кап-Корсо пришли иностранные застройщики, Мондиелли проделали подобную штуку. Тогда в воздух взлетел недостроенный молл…

— Стоп-стоп, — осадила она его, не переставая, однако, жевать. — То есть теоретически сама Касьенн могла устроить взрыв как одна из Мондиелли?

— Зачем ей это? Она же участвовала в проекте. И вообще… Марьяна, кроме тебя, ни у кого из нас не было нужды таким варварским способом…

— А мне зачем? Я-то знала, что ты задумал пригласить рабочих, и могла просто подождать. Кстати, а Касьенн знала о вашей с Огюстом затее?

— Нет.

— Интересно, а пластиковую взрывчатку сложно достать? Сколько ее надо было? Где ее могли хранить?

Давид прикинул силу взрыва, крепость фундамента церкви и толщину плит, а также размер вентиляционных отверстий в крипте.

— Да нет, много не надо, а достать взрывчатку можно у местных сепаратистов.

— Это которые из «Фронта национального освобождения Корсики»? — опять зачавкала она колбасой.

— Да.

— Огюст или отец Поль могли ее достать?..

Он не успел ответить. Дверь кладовой распахнулась, дневной свет ударил по глазам. Бернадетт возмущенно охнула.

— Ах ты ж нахалка!.. Отдай!..

Она протолкалась мимо Давида к Марьяне, которая от неожиданности подавилась фигателлой и закашлялась. Бернадетт отобрала у нее недогрызенное колечко колбасы и подперла руки в боки.

— Вредительница!..

— В приличном доме гостей голодом не морят, — огрызнулась Марьяна.

— Шуруйте в гостиную, — сурово велела служанка и вытолкала обоих из разоренной кладовой.

Из-за нервного потрясения после встречи с настоящим оборотнем Марьяна обожралась колбасой и сыром так, что теперь болел живот. Она развалилась на стуле и пыталась ослабить пряжку ремешка на брюках. Давид насмешливо следил за ее потугами, сохраняя непроницаемое выражение лица. Марьяну это раздражало. Она тут из кожи вон лезет, чтоб его спасти, а он строит из себя партизана. Партизаны?.. Что-то было про партизан… Смутное воспоминание мелькнуло и пропало.

В гостиной появился Шастелли, за ним следовал капитан, неся что-то в пластиковом пакете. У Марьяны заныло под ложечкой, то ли от жирной колбасы, то ли от дурных предчувствий, а скорее — от всего сразу.

— Это было найдено у тебя дома, Сигу. Все запротоколировано при свидетелях, — и капитан кивнул на бледного Огюста и раскрасневшегося отца Поля, вошедших за ним в гостиную. — И адвокат тебе не поможет.

Он грохнул на стол пакет, в котором был молоток с характерными следами крови.

— А кольцо вы у него нашли? — осведомилась Марьяна. — Да вы не стойте, присаживайтесь. Кстати, Бернадетт, в доме есть молоко? Очень хочется пить.

Служанка хмыкнула и проворчала:

— Сожрала несколько ливров фигателлы и целую головку броччио, еще бы не хотеть.

Капитан вытащил наручники и направился к Давиду. Марьяна поспешно заступила ему дорогу.

— Давайте не будем торопиться. За воротами ведь уже поджидает пресса, верно? Вы должны быть абсолютно уверенным, что арестовали того человека, капитан Мондиелли.